Сеяли рожь, полбу, ячмень, овёс, коноплю. Урожайность была невысокой, поэтому к зерну часто использовали примеси из лебеды, альгуза или сушёной рыбы–фискс. На огородах выращивали капусту, репу, лук, чеснок, морковь, свёклу. Кроме земледелия было развито домашнее скотоводство: держали коров, овец, свиней, кур, гусей, уток. Кони были большой редкостью. Большую роль в хозяйстве играли присваивающие промыслы – охота, рыболовство, бортничество (сбор мёда диких пчёл), собирательство.

У фрейсов было натуральное хозяйство – всё необходимое для жизни производилось дома. Женщины сами обрабатывали коноплю, крапиву и шерсть, пряли нитки, из которых на вертикальных ткацких станах изготавливали ткани. На них же лежала обязанность производить одежду, глиняную посуду. Мужчины обрабатывали кожу, шили обувь, делали необходимые сельскохозяйственные орудия труда, деревянную утварь. Наиболее уважаемым человеком был кузнец: он имелся далеко не в каждом хейме. Владеющий кузнечным ремеслом считался колдуном и пользовался особым уважением.

Торговля носила эпизодический характер. Летом фрейсы на челнах отправлялись в Ласийские степи на Торговый остров на р. Винфлоде. На пушнину, зерно, воск, мёд и рабов они выменивали оружие, коней, предметы роскоши.

3.1.2. Социальное устройство фрейсского общества.

В отличие от близких родственников – венделлов, у которых раньше началось социальное расслоение, фрейсы до XVвека жили родовым строем. Роды велись от мифического предка – тотема и носили названия животных: Зубры, Туры, Волки, Дятлы и др. Следы этого деления сохранились не только в современных фамилиях, но и в топонимике. Как правило, к одному роду принадлежало несколько соседних хеймов. Хейм населяла одна большая неразделённая семья: родители, женатые братья, их дети. Во главе хейма стоял мужчина, чаще всего – самый старший в семье. Средняя численность жителей хейма была от 20 – 50 человек. Иногда семья разделялась на две, но при этом отселившиеся ставили свой хейм на родовых землях и считали своим предком то же животное, что и раньше. Имущество всего рода было общее.

У фрейсов имелось домашнее рабство – пленники или выбывшие из рода люди жили в семье на правах младших членов рода.

Самым страшным наказанием для человека считалось изгнание из рода. Изгнанника называли тем же словом, что и мертвеца – «лейхта». В одиночку он выжить не мог, поэтому либо погибал, либо становился рабом в чужом роду.

Несколько близкородственных родов составляли племя.

В указанный период фрейсы вступили в период разложения родового строя. Причиной этому служили не столько экономические предпосылки, сколько политические.

Объяснение непонятных слов и выражений.

Вейхсхейм или Святилище – цитадель хардусы, дополнительное укрепление внутри крепости. В Вейхсхейме находятся не только изображения богов, но и жилише риха, колодец, запасы продуктов, загоны для скота и хлайвгардс – коллективный склеп для жителей хардусы.

Шейфер – филлит, прочная осадочная слоистая порода.

Гюда (вендельско–фрейсск.) – ведьма, жрица.

Хорт – короткошерстная борзая, охотничий пес. Рубка в паз – способ рубки, когда горизонтальные брёвна стены закрепляются стёсанными концами в вертикально стоящем бревне с пазами.

Холла – вендельско–фрейсская богиня смерти и хозяйка подземного царства.

Хьюлунди – в венделльско– фрейском пантеоне – подземный альис, горный дух, хранитель несметных сокровищ, искусный кузнец и знаток магии.

Объяснение незнакомых слов и выражений.

Фискс – квашеная или высушенная до ломкости мелкая рыба.

Странного вида плуг – рало с дышлом, приспособленным для вспашки на конях. Атанарих привык видеть крекские плуги, в которые запрягались быки.

Гиман – дословно – приходить – форма раннефеодальной ренты, которая выражалась в том, что рих объежал подвластные ему хеймы в течение зимы, и жители хеймов устраивали в честь гостей пиры, таким образом беря на себя затраты по содержанию хардрады.

Гульб – Золотая, Золотце. Магус – Мальчик, Детка.

Хоринфлода – дословно: «Шлюха–река», «Гулёна».

Дромос (крекск.) – оборонительное сооружение, часть крепости, узкий проход, галерея, образованная двумя стенами. Устариавается для того, чтобы было удобно обстреливать сверху врага.

В дальнейшем в тексте будут использованы устаревшие названия ягод.

1468 год от основания г. Мароны.

Мыши были мелкие и на удивление проворные. Атанарих взял свой мешок, а они выскочили оттуда. Он хотел их убить, гнался за ними, пытался затоптать. Но мерзкие твари или забивались в угол, или жались к деревянным плахам лежанок – не достанешь. От злости сдавливало дыхание. А прибылые – те самые, которых он уже вторую дюжину дней гонял по двору Вейхсхейма, обучая воинским премудростям, хохотали. Надо же, выставил себя дураком перед учениками. Дались ему эти мыши! Зачем он за ними погнался? Ну, пробрались они в мешок с его одеждой, так вытряхнул ведь! Нет, стал гоняться! Всем на посмешище… И что теперь делать? Атанарих оглянулся, ища взглядом Аутари – но тот, как назло, куда–то запропастился. Ни брошенной вовремя шутки, ни совета… Ну, да, он уже не раз говорил: «Ты и сам справляешься!» Справляешься… Разумеется, если не с мышами воевать!

Обычно Атанарих пресекал всякую тень непослушания или насмешки, вызывая смутьяна на поединок. Хорошее средство, покуда ни один из новичков не может справиться с ним. Но сейчас? Не звать же на бой сразу всех? Тем более, сам уронил достоинство….

Атанарих, тяжело дыша, остановился, обводя зрителей яростным взглядом. Искал самого бойкого. Им оказался Фритигерн. Просто заходился в хохоте, сгибался пополам, хлопал лопатами ладоней по мощным ляжкам.

– С хаками биться надумал, а сам с мышатами не сладишь!

– Ты, бык неповоротливый! – крикнул Атанарих, поворачиваясь к нему. – Сам догони их, и я посмотрю, кто победит – ты или мышата!

– Ещё я за мышами не бегал! – гоготал Фритигерн.

– Так, доставай свой меч и выходи биться со мной! – задыхаясь от бешенства, крикнул Атанарих. Голос предательски сорвался, словно молоденький петушок кукарекнул.

– А ты поплачь! – Фритигерн не собирался биться, стоял и смеялся. Атанарих вдруг понял, что может только убить Зубрёнка. Должен его убить, иначе уже никогда и никак не заставит прибылых слушаться себя. Он потянулся к мечу и проснулся…

Во сне накрылся одеялом с головой, вот от духоты и снилась всякая дрянь. Резко сел. Сразу обдало холодом.

За последние дни он не помнил ночи, чтобы ему не снилось что–нибудь в этом роде… Оказывается, страшно быть наставником… А когда–то Атанарих завидовал Бадвиле! Никакой заботы – гоняй до седьмого пота этих неумех (надо же, он не так давно с фрейсами, а уже привык к этому обидному слову, будто всю жизнь так бранился!). Интересно: а Бадвиле тоже по ночам снилось, как его подопечные смеются над ним? Нет, Бадвиле было легче. Хорошего рода, друг отца. Главное, старый, седой уже… Никому и в голову не приходило его ослушаться…

Ученики Атанариха – все поголовно! – были старше его. Глядя на молодые пушистые усики и бородки стоящих перед ним новичков, Атанарих чувствовал, как в животе начинает противно свербеть, и пот прошибает.

А вот с чего бы? Разве наяву над Атанарихом смеялись? Или кто–то выказывал пренебрежение? Никто! Как можно потешаться над ним, когда Рицимер, положив на колени огромные кулачищи, добродушно посмеиваясь, рассказывает про свой поединок с Венеделлом? Когда сам рих при всех спросил, не хочет ли Атанарих поучить его воинским хитростям? Помнится, вся хардуса сбежалась смотреть, как маслёнок безусый звенит мечами с прославленным воином. Ох, какой это был бой! Рих наседал вовсю, словно разъяренный бык на волка, старался повалить маленького наглеца. Атанарих вертелся вокруг, словно собака вокруг медведя. Старался обойти, закружить, загонять. Наконец, Витегес повалил Атанариха мощным ударом щита по щиту. И Атанарих, словно змея, извививаясь, на спине уползал казалось–бы из–под верного удара. Да ещё норовил не просто спастись, а ударить противника по незащищённым ногам. И ведь уполз и смог подняться. (После некоторые из старых воинов пытались повторить эту шутку, и удавалось не всем). И потом ещё долго сопротивлялся, показав не один хитрый ход. О, да, это был славный бой, и даже то, что в конце–концов победа досталась не Атанариху, никого из его учеников не смутило. Рих должен быть лучшим из лучших, кто с этим поспорит? А потом Атанарих видел, как Аутари говорил с молодыми воинами об этом бое, и указывал на ошибки не только Атанариха, но и самого Витегеса!