Видимер оказался старшим в этом доме и главным советником риха. Хотя Атанарих, увидев Видимера в Нарвенне, наверняка принял бы его за мужлана – такой простой и поношенной была его одежда. Но держался он по–хозяйски. Оглядел собравшихся и спросил сухо:
– Фритигерна вижу, а Гелимер где замешкался?
– Не пойдёт Гелимер в хардусу. Вот этот достойный воин, – Рицимер кивнул на Атанариха, – вызвался заменить его.
Видимер, слегка приподняв бровь, посмотрел на юношу с явным сомнением. Это взбесило Атанариха: «Неужели каждому мужлану придётся доказывать, на что я годен?!» Но сдержался. Однако прилившую к щекам кровь разве скроешь? Длинный понял его мысли, ядовито скривил тонкие губы. И Рицимер тоже, но сделал вид, что ничего не заметил, продолжил, как ни в чём ни бывало:
– Он венделл. Атанарих, сын Хродерика Вепря. Да, молод, но искусный воин. Он в поединке на мечах одолел не только Фритигерна, но и меня.
Видимер едва заметно покачал головой, сомневаясь, коротко приказал Атанариху:
– Оружие покажи.
Атанариху пришлось подчиниться. Хотя этот хорт, с его ехидненькой улыбочкой и прищуром глаз, ему страшно не понравился. Но не скажешь же поперёк ближайшему помощнику риха? Тем более – любого нового воина сперва попросят показать оружие… Видимер скользнул взглядом по поблёскивающей поверхности, проверил остроту, прикинул в руке. Одобрительно кивнув, вернул хозяину.
– Добро пожаловать в хардусу. Надеюсь, ты и вправду достойная замена Гелимеру.
– Поселят их где? – с явным нетерпением уточнил Рицимер.
– Рих хотел Фритигерна и Гелимера в правый третий дом послать.
Атанарих услышал, как за спиной шумно выдохнул Фритигерн. Да и Рицимер набычился, возразил:
– Я обучил сына всему!
– Рицимер, тебе ли не знать, что прибылые гибнут вовсе не от недостатка силы и умения? – в голосе Видимера послышалась укоризна.
– Аутари присоветовал? – не унимался Рицимер.
– Нет. Ну, а если бы он? Разве он советовал когда–нибудь дурное?
Рицимеру, видно, нечего было возразить, и он промолчал.
– Вот и ладно, – сказал Видимер и повернулся к юношам. – Пока не решено, где вам жить. Так что будьте нашими гостями, юноши.
Видимер жестом радушного хозяина показал на дверь. Дом, в котором жили воины хардусы, походил на те, в которых его отец селил своих людей. Разве что из притвора вели не одна, а две двери. Из левой вкусно тянуло дымом и жареным мясом. Справа, в мужской части, всё было привычно. Застеленные шкурами помосты–лежанки вдоль стен. Над ними – распяленные на жердях военные куртки, шлемы, оружие. Всё расположено так, чтобы по первому зову вскочить, облачиться и мчаться на стены. В широком проходе ничего лишнего: даже два очага нарочно сделаны длинными и узкими.
Фритигерн уверенно направился к лежанке у самой дальней стены. Бросил на неё походный мешок, сурово глянул на Атанариха: моё, не занимай. Надо понимать, примостился рядом с отцом.
Снова накатило чувство одиночества и тоски – до боли в висках. Атанариху было всё равно, чьим он окажется соседом, пусть даже похожего на мертвеца Аутари! Он ведь под себя не ходит и заживо не гниёт? Атанарих торопливо кинул свой мешок на первую попавшуюся пустую лежанку. Пристроил на вбитые в стену колышки копьё и лук с колчаном. Развязал мешок, достал шлем и военную рубашку. Продел шест в проймы её рукавов: так облачаться ловчее… Тот, кто раньше спал на этом месте, позаботился, чтобы оружие было в порядке. Ничего искать не надо, всё само ляжет в руки.
Чувство опасности нахлынуло внезапно. Прежде, чем понять, что происходит, Атанарих оставил рубаху, которую расправлял на шесте, рванул из ножен меч и резко развернулся. Рябой парень, подкрадывавшийся к нему, стремительно отскочил. Все вокруг захохотали, кое–кто захлопал в ладоши, хвалили вразнобой. Атанарих понял, что Видимер жестами велел Готафриду незаметно напасть на новичка. Испытывал, альисы его задери!
– А если бы я его ранил? – сердито спросил Атанарих.
– Так бы я и дался! – засмеялся Готафрид.
Хорт Видимер выглядел очень довольным. Атанарих, боясь испортить впечатление, подчёркнуто невозмутимо вложил меч в ножны и вернулся к своим делам. А на сердце повеселело…
А потом, когда все пошли во двор умываться с дороги, короткая радость снова исчезла. А всё из–за дуры–рабыни. Несколько женщин (и откуда их столько понабежало?) черпали воду ковшами из кадки и поливали на спины и плечи раздевшихся до пояса мужей. Те весело гоготали, растираясь ладонями, отфыркивались. Вода была ледяной. Сперва у Атанариха дух перехватило, мурашки по коже поползли. Потом стало горячо и весело. И тут одна из баб едва слышно шепнула подруге:
– Худой какой.
– Да молодой ещё, усов – и то не растёт путём, вот и мосластый, – со смешком отозвалась вторая, рослая и статная красотка. – Увидишь – с годами ещё тот кабанчик будет.
А та, другая, вдруг ляпнула:
– Если доживёт…
Как палицей по голове. Атанарих вскинул глаза на раскаркавшуюся дуру. Она оказалась молодой, но, видно, нездоровой: по неприятно рыхлому и бледному, как снятое молоко, лицу повсюду коричневатые пятна, глаза слезливые. Встретившись с ним взглядом, она жалостливо, по–старушечьи, вздохнула. От этого захотелось убежать и спрятаться где–нибудь. Дома Атанарих знал множество укромных уголков, но тут… Айвейс Всеведущий, даже спрятаться негде! Атанарих торопливо выдернул из рук женщины полотенце и принялся старательно вытираться. Как ещё спрятать слёзы досады, просившиеся наружу с самого приезда в хардусу?
Потом стало ещё хуже: во двор первого дома собрались все, кому не лень – мужчины, женщины, дети. И все пялились на Атанариха, как на диковинного зверька. Охали, сомневались, что такой маслёнок мог одолеть Рицимера. Ладно, хоть Зубры избавили его от необходимости говорить – сами наперебой рассказывали о поединке. Атанариху оставалось только улыбаться, изображая смущение, за которым он смог скрыть, как тяжко у него на душе.
По счастью, Аутари предложил истопить бани. Фрейсы согласились и дружно потянулись со двора. Атанарих, конечно, ещё на Торговом острове решил, что будет делать всё с другими воинами. Но сейчас обрадовался возможности удрать от толпы. Пробормотал про «посмотреть хардусу» и улизнул.
Рассматривая крепостицу, снова отвлёкся от грустных мыслей, тем более, что хардуса оказалась не так проста, как виделось с реки. Особенно понравилась хитрость строителей: между стеной и постройками шло пустое пространство, всё изрытое и истоптанное: Атанарих не сразу догадался, что это огороды, с которых сняли весь урожай. Ни одна стрела с подожжённой паклей не долетит до клетей и домов. Разве что до навесов, тянувшихся вдоль всей стены. Под ними, судя по деревянным пифосам и большим котлам, во время осады кипятили воду и вар.
На стенах стояли стражи. Они тоже вовсю пялились на Атанариха. Один – он назвался Аттан Лось – крепкий молодой муж – вызвался показать воротную стену снаружи. Засов такой, что едва вдвоём сняли, и ворота – тяжелые, сразу не вышибешь.
Перед хардусой простиралась обширная, окружённая дубравой поляна. Наверно, когда–то мыс весь был покрыт лесом, но сейчас в десятке шагов от крепости стоял одинокий дуб – кряжистый неохватный великан. Вдоль стены шли ров и вал. Два выступа по обеим сторонам ворот давали возможность обстреливать наседающего противника. Сама стена, рубленная из толстых брёвен в паз*, оказалась довольно короткой – около сотни шагов. Её продолжал частокол вдоль обрыва – тот, что Атанарих видел с реки. Он тянулся в обе стороны, упираясь одним концом в лес, а другим – в устье реки, принимавшей в себя вражеские трупы. Вдоль него ещё и ров имелся. Учитывая, что с той стороны частокола начинался крутой обрыв, подойти ко вторым воротам хардусы можно было только с реки.
– Чтобы нас одолеть, – похвастался, задорно блестя карими глазами Аттан, – Надо очень много хаков.
– А много вас… нас тут?
– В каждом доме – дюжины по две воинов, ну, иногда чуть больше. К осени – меньше. Домов – шесть. Правда, те дома, что у вейхсхейма… в них прибылые живут. Мы их обычно в счёт не берём, какие они ещё воины?
