Не сводя с него взгляда, понял, что он мне знаком. Ободранная черная накидка с капюшоном, перенесли меня в далекое детство ночных кошмаров. Волна мурашек заполнила каждое место на коже, заведя сердце, словно музыкальную шкатулку.

Медленно шагая, паразит повернулся ко мне, сверкнув страшным взором красных глаз. Улыбаясь, он будто показывал свою непобедимость.

– Ты – это я, – расслышал среди непонятных слов, его мерзкий голос.

– Ты – это я, – повторил он, не открыв своего мерзкого рта.

– Ну, уж нет, – мысленно ответил ему, взглядом показывая ненависть к нему.

Презирающий смех издался из глубины души, а следом почувствовал, как сильно стало жечь руки. Вынув их из карманов, увидел, что ладони были полностью в крови, как в той роковой новогодней ночью. Панически вытирая руки, осознавал, что это бесполезно. Кровавое воспоминание об убийстве, которое совершил, впиталась в кожу…

– Маркус, – позвал меня кто-то.

Испугавшись неожиданного появления Кэролайн, откликнулся.

– Все нормально? – спросила она, оглядывая меня с непониманием.

– Д… да, – неуверенно ответил ей и заметил, что жар с мигренью прекратились.

– Мы уже пришли, – сказала Кэролайн и направилась выходить из закрытой территории.

Когда это мы успели вернуться? Задавать такой вопрос я не стал, так как показался бы недоумком…

Раздавленный сегодняшним происшествием почувствовал неприятный толчок в плечо.

– Простите, – извинялась женщина за свою невнимательность.

Ничего не ответив ей, повернулся, чтобы понять, кто меня чуть сейчас не сбил с ног и, подняв взгляд, встретился со знакомыми зелеными глазами, которые сильно выделялись средь черных волос. Устало улыбнувшись мне от нелепости ситуации, Рита Крейт пошла дальше. Ноги неожиданно остановились, давая мозгу решиться на разговор. Сомневаясь все каких-то несколько секунд, сжал кулаки и пошел за ней.

– Извините! – крикнул ей вслед.

Услышав меня, она обернулась.

– Извините, вы случайно не Рита Крейт? – спросил, наконец, чувствуя, как покраснело лицо.

– Мы знакомы? – ответив вопросом на вопрос, она дала понять, что не ошибся.

Она так сильно была схожа с Лорианой, что казалось, разговариваю с ней.

– Нет, но я знаю вашу сестру,

Лицо Риты Крейт заметно поменялось.

– Лориана Крейт… она же ваша младшая сестра?

На мой вопрос, она промолчала и, нахмурившись, Рита сказала:

– Вы, наверное, ошиблись. – стала она уходить от меня, закончив разговор. Вот и поговорили…

Мир рушится, как карточный домик. Все, что меня когда-то интересовало, превратилось в пыль. Я пленник своих ужасных поступков. Я не знаю чему верить, не знаю, во что верить. Есть ли смысл во всем этом? Меня кидало во все стороны, разрывало, и к чему теперь пришел? К тому, что каждая моя мысль связанна со смертью… со своей смертью… Не вижу смысла жить. Я только все разрушаю. Нет света. Нет тьмы. Нет ничего. Только черная бесконечная дыра, куда попадают бесполезные души. Словно мусор их туда ссылают проживать всю оставшуюся бесконечную жизнь…

Сидя на кровати, заметил, что меня стал сильно раздражать тошнотворный запах от тряпок этой девчонки. Зомбированный депрессией и злостью, я подскочил с кровати и не посмев сопротивляться пламени ненависти – вытащил из шкафа ее вещи и не щадя своих рук, стал со всей силой разрывать свитер…

Мне нравилось разрушать. Нравилось рвать эти дурно пахнущие вещи. Схватив их в охапку, побежал на задний двор. Найдя в гараже керосин и спички, немедля полил вещи раствором, а после поджег.

Я наблюдал, как сгорают вещи, и чувствовал от этого удовлетворение. И сам того не осознавая улыбался, словно смеясь над поражением врага. Я будто принял таблетку от душевной боли, когда избавился от ее вещей…

Зайдя в дом и пройдя мимо гостиной, заметил горящую разноцветными огнями, елку. Нетрудно было ее заметить в такой утренней темноте. Мне вдруг захотелось рассмотреть ее поближе. Такую большую и мерцающую…

Разглядывал ее и осознавал, что мне не тепло и ни холодно от этого праздника. Все стало безразлично. Праздничные ужины, игрушки, мишура, елки… Для меня это уже ничего не значило. Скорее раздражала вся эта идиллия. Будто все помешались на этом празднике, носясь по магазинам и тратя свои деньги на безделушки. Веря в какую-то религиозную пропагандируемую бурду…

Перескакивая от одной мысли к другой, увидел среди сверкающих игрушек знакомую вещь. На веточке висел ангелочек. Игрушка простого материла, когда-то подаренная одной маленькой особой. Но почему она здесь висит? Я ее не доставал из кармана куртки. Мама. Вот кто это сделал. Когда взяла с рук мою мокрую куртку.

Повесив игрушку обратно, почувствовал чье-то присутствие. В гостиной я был не один. Специфический запах тухлятины донесся до носа, вызвав тошноту. Так как в гостиной горели только цветные елочные гирлянды, невозможно было присмотреться. Тактично разглядывая все вокруг, внимание привлекла пугающая тень возле окна. Сначала думал, что показалось, но смотря на эту тень, чувствовал на себе ее взгляд.

– Алик? Это ты? – спросил я, не сумев скрыть дрожь.

Он любит так шутить. Брат молчал, продолжая смотреть, как у меня вот – вот от страха согнуться колени.

– Алик, не смешно! – раздраженно проголосил, потянувшись к выключателю. Включив свет, увидел, как брат стал надо мной смеяться.

– Ты бы видел себя со стороны, – не мог он остановиться, продолжая издеваться надо мной.

– Еще такой раз и ты из меня сердечника сделаешь. Ты что не спишь? – хватался я за сердце.

– Встал по привычке. Смотрю, ты приехал. Не удержался,

– Не делай так больше,

– Фу! Что за вонь? – морщил Алик нос.

– Ты тоже это чувствуешь?

– Маркус, это ты что ли? Если б знал, что у тебя слабый желудок… – смотрел на меня брат с отвращением, демонстративно закрывая нос.

– Это не я,

– Ну да… Я бы тоже не признался, – рассмеялся он от своих слов, и неожиданно смех оборвала включившаяся музыка.

От такого внезапного громкого звука, мы оба подпрыгнули. Песня Элвиса Пресли доносилась из бобинного отцовского магнитофона, который стоял над каминном. «Твой отец всегда любил из него слушать музыку, так как она звучала качественнее» – говорила мама.

Алик среагировал быстрее, чем я. Выключив магнитофон, он с испугом взглянул на меня. Его лицо уже не было таким веселым.

– Ну и морда у тебя, – шутя, проронил он после недолгого молчания. Видимо это у него такая защитная реакция на необъяснимые феномены. Его шутливый настрой немного приободрил.

– Такое бывает. Магнитофон старый, так что… может и сам включиться, – мои вполне логичные рассуждения делали эту ситуацию не такой пугающей.

Алик со мной согласился и тут же предложил выйти из гостиной, явно занервничав. Продвигаясь к выходу, передо мной с громким хлопком закрылась дверь. Через секунду осознал, что только что чуть не сломал себе нос во второй раз. Простояв перед дверью в растерянных чувствах, мы с Аликом молчали, придумывая аргумент на этот счет.

– Сквозняк, наверное, – произнес брат, подавляя в себе страх.

Адреналин тянул мою руку, чтобы скорее открыть дверь, но по всей гостиной громко заиграла музыка. Меня это стало не только пугать, но и бесить. Эти игры уже достали! Подбежав к магнитофону, решил выдернуть шнур из розетки, как на плече почувствовал чье-то тепло. Мы с Аликом вскрикнули от адреналина и, повернувшись, увидели испуганную маму.

– Вы чего здесь шумите? – выключая музыку, спросила она сонным голосом.

– Зачем же так подкрадываться?! – отдышавшись, возмутился брат.

– Теперь ты меня понимаешь?! – обратился я к Алику, намекая на его дурацкие шуточки.

– Вы, почему не спите в такую рань? – вполне спокойно спросила мама, направив на нас свой строгий родительский взгляд.