– Как вас зовут?

– Маркус Роуган,

– Сколько вам лет?

– Двадцать,

– Знаете, почему вы здесь? – спросила женщина, смотря на меня жалостливым взглядом, словно она беседовала с недоумком.

– Без понятия, – соврал я.

Конечно же, знаю. Прошло пять дней, как я приехал домой. Мне не удавалось запихнуть свою разбитость куда подальше и улыбаться матери, как ни в чем не бывало. И к тому же постоянные кошмары, заставляли ее задуматься о моей расшатанной психике. Ее это стало тревожить, что неудивительно. Так как на ее вопросы, я не отвечал, она решила узнать о проблемах младшего сына через психолога. Вот только, мама не знала, что я их терпеть не могу…

Но это ради мамы, чтобы она не волновалась. Просто навешаю, психологу, лапши и от меня отстанут. Пытался говорить с ней на простые темы, делая вид, что мне скучно. Было и правда, скучно. Она все больше задавала раздражающих вопросов, которые постепенно вызывали приступ. Дурацкие картинки в тестах, где должен был выбрать подходящий моему состоянию. И чтобы не привлекать ее внимания, я всегда выбирал яркие и позитивные. Хотелось выбежать из кабинета, когда руки начинали гореть, а тело содрогаться в приступе паники, снова чувствуя невидимую опасность. Приходилось делать себе больно, чтобы вернуться в реальность и от этого на руках появлялись синяки. Каждый день я боролся с воспоминаниями о Массачусетсе… то, что связанно с ним. Но засыпая, кошмары не давали забыть о тех страшных ночах, проведенных в полицейском участке и о новогодней ночи, которая навсегда отпечаталась едкой печатью моей нечестивости. Порой кажется, что никогда не смогу вымыться от этой крови…

Когда сеанс закончился, и все нужные вопросы были уже заданы, психолог разрешила мне идти, и назначила следующий сеанс, который будет (как она сказала), закрепляющим.

Выйдя на улицу, глотнул свежего воздуха. Как же хорошо на улице. Мороз поглаживал разгоряченное лицо, охлаждая кипящий лоб. Головная боль закрыла мне глаза. Я стоял и слушал гул поднявшегося ветра. Как он катал по земле опавшие листья на проезжей дороге и наслаждался тишиной. Никаких машин, ни прохожих, только я.

Неожиданно меня напугал сигнал машины. Открыв на него глаза, увидел на парковке нашу машину. Старый синий джип, который достался от отца. В нем сидела мама, которая ждала от меня подробностей нашей оплачиваемой беседы с психологом…

– Ну как? – не успев, я усесться на переднее сиденье, мама не медлила с вопросом.

– Никак, – равнодушно высказался обо всей сказанной сертификационной ерунде, которую выслушивал два часа.

– Что она сказала про твои кошмары?

– Ничего воодушивляющего,

– Что ты под этим подразумеваешь? – недоуменно спросила она, заводя машину.

– Я не вижу смысла во всем этом,

– Как мать, я переживаю,

– Но при этом не доверяешь мне, – вставлял я свою реплику.

– Ты молчишь,

– И поэтому ты своего сына выставила психом? Привела к этой… мозгоправке? – нервно отвечал на ее аргументы, смотря на дорогу.

– Между прочим, эта мозгоправка, самый лучший в городе. Имей уважение к тому, кто пытается тебе помочь, – повысила она тон.

– За твои деньги,

– Еще никто не жаловался, – добавила она на мое ворчание.

– Видимо, я буду первым,

У меня не было сил продолжать эту дискуссию. Мама будет настаивать на своем. Тогда какой толк ей что-то говорить? Пришлось отвернуться к окну и усиленно разглядывать проносящиеся мимо дома и полысевшие горы.

– Ты своим молчанием не даешь мне другого выхода. Всему есть причины, – продолжила она, когда я уже молчал.

– Даже то, что тебя отчислили из университета, – отчитывала мама за поступок, связанный с дракой со Стакером.

Я рассказал ей про отчисление через два дня, после приезда. Она естественно не была в восторге. Мама сначала не разговаривала со мной, но накопив внутри обиду, она перестала держать ее в себе. Каждый день выслушивал мамины истерики. Но понимал, что когда-нибудь это закончиться. Надо дать ей время.

В основном я запирался в комнате Гейла (старшего брата). Там меня разместила мама, так как в моей был ремонт. Ни с кем не хотел разговаривать. Мама это заметила. Заметила, что ее сын сильно похудел, морально уничтожившись. Поэтому прибегла к помощи психолога, так как из меня не вытащишь ни слова. Будто я что-то расскажу мозгоправке.

– Зачем ты избил того мальчика? – не унималась мама, подъезжая к нашему дому.

Вспомнив о Стакере, тут же охватил жар. Тело стало потряхивать от начинавшегося приступа. Его внутренности и отрезанная голова непроизвольно всплывали перед глазами. Сжав сильно кулаки, пытался потушить панический пожар.

– Еще из квартиры выселили!

– Прошу, хватит, – через зубы просил ее остановиться.

Она не переставала отчитывать меня и тем самым все больше усиливала приступ. Момент за моментом все ярче вспыхивали в сознании. Моменты из той страшной рождественской ночи. Гнев проникал в кровь и, добравшись до мозга, не смог с ним справиться:

– Хватит! Остановись! Сколько можно?! – заорал я, ударив по панели машины.

Так и не взглянув ей в глаза, вышел из салона и сильно хлопнул дверцей. Не оборачиваясь, побежал в дом. Нужно было скорее остыть, чтобы это не привело к большим последствиям.

Захлопнув за собой дверь в комнату Гейла, сел на кровать и стал призывать себя к спокойствию. Качаясь из стороны в сторону, пытался убаюкать панику. «Я дома, я дома» – проговаривал вслух, сжимая покрывало в кулаках. Слезы непроизвольно омывали раскаленное лицо. В комнате стоял запах Лорианы. Этот запах издавали ее вещи, которые привез с собой. Когда меня охватывал приступ, запах умершей подруги стал единственным успокоительным…

Немного успокоившись, плюхнулся на кровать. Смотря в потолок комнаты Гейла, меня терзала совесть, за то, что накричал на мать. Только сейчас понял, что перестал себя контролировать. Нервный срыв, галлюцинации, кошмары и душевная боль. Если б я смог все исправить. Если б сдержал в себе монстра и не клюнул на удочку демона, который спровоцировал меня на убийство. При малейшей мысли о Лориане, на лице, тут же выступали слезы. Как мне исправить то, что натворил? Даже не могу представить, что сейчас с Лорой… с моим Ангелом. Где она теперь…

Каждую ночь во сне пытаюсь выкопать Лориану из земли, но не могу… Я не могу больше! Не могу притворяться, что этого не было! Не хочу жить! Лориана мертва, а я живу! Зачем?! Какой от меня толк?! Увидеть бы ее разок… почувствовать. Пусть, она подаст хоть какой-то знак, что она рядом…

Размышляя о своей убогости, в мысли ворвался звук шагов. Шаги издавались сверху… на чердаке. Может мама? Но она, не так часто заходит туда. Шаги не прекращались. Неизвестный ходил по всему чердаку, словно рыскал что-то. По затылку пробежались мурашки адреналина и, чтобы успокоить себя, принял решение проверить.

Идя по коридору, который вел к лестнице на чердак, ожидал увидеть выдвинутую вниз стремянку, но вместо этого увидел закрытые дверцы. Никакой выдвинутой лестницы, ни распахнутых дверей, ни живой души. Неужели, опять галлюцинации? На первом этаже послышался шорох. Быстро спустившись, застал в гостиной маму. Расстроенная, она перебирала чистые вещи. Не взглянув на меня, мама продолжала складывать вещи в шкаф…

– Люси сказала, что с тобой все в порядке, – неожиданно заговорила со мной мать, так и не удостоив меня своим заботливым взглядом.

– Ты в таком состоянии из-за стресса. Это бывает у подростков,

– Ты созванивалась с психологом? – спросил у нее, чтобы поддержать внезапный возникший разговор.

– Да. Она предложила тебе пойти работать. Она сказала, что труд отвлечет от подростковых проблем, и тебе станет лучше,

– Мы бы это сами поняли и без нее, – фыркнул я, облокотившись на дверной косяк.

– Ты можешь когда-нибудь просто промолчать, – устало выдохнула она, намекнув, что мне надо заткнуться. И я заткнулся, но чуть позже исправился.