– Если ты этого хочешь… я пойду, – согласился с ней, вымаливая этим прощение.

Я не мог просто сказать ей «прости». Для меня это было всегда тяжко. Даже не знаю с чем это связанно. Наверное, с тем, что она не говорила, как любит меня. Свою любовь, она выражала в поступках. Наверное, по отношению к ней, у меня выработалось то же самое. Если я хочу быть прощенным, то показываю это своим послушанием и бесспорностью.

– Да, хочу, – наконец-то взглянула мать на своего сына и немного натянула улыбку, показывая свое довольство.

– Хорошо. После праздников попробую найти работу,

Мама внезапно положила вещи и подошла ко мне, нежно укрыв меня объятиями.

– Может это из-за той девушки? – тихим голосом спросила она, грея мою спину теплыми руками.

Сердце забилось в бешеном темпе, когда перед глазами появился образ Лорианы.

– Что? – спросил я, чувствуя, как к рукам приливает лава.

– Девушка, про которую ты рассказывал,

Пальцы медленно складывались в кулак, сжав кудрявые волосы мамы. Сдерживая поток страшных воспоминаний, успокаивал себя запахом ее нежных духов. Помниться, когда позвонил матери, пошла об этом речь.

– Давай закончим этот разговор. – потребовал я.

Дрожь приступа расползлась по горлу и, перестав обнимать ее, ушел в свою комнату, оставив мать одну…

Ночь была бессонной из-за очередных кошмаров и поэтому, она прошла перед телевизором в гостиной. Меня пугали постоянные шаги на чердаке, и приходилось отвлекать себя смешными передачами. Пришлось переночевать в гостиной. Только там стоял телевизор.

Когда на дворе было шесть утра, я взял ключи от машины, которые весели в коридоре и поехал кататься по городу. Надеюсь, еще успею приехать до маминого пробуждения…

Лысые деревья возвышались ровным строем над проезжей дорогой, фонарные столбы еще горели, несмотря на посветлевшее утреннее небо, и пустая проезжая часть, прибавляла машине скорости. Обычно, Берлингтон окрашен весенней зеленью и осенним листопадом. Зима не особо украшала наш город. Серые тучи, лысые деревья и иногда выпавший снег, которого хватало ненадолго – это на все, что она всегда способна… Но здесь, мне нравилось всегда больше, чем в других больших городах. Вермонт отличался уютом и обильными солнечными деньками. Только здесь душе было хорошо…

Вороша школьные дни, меня, без промедления, потянуло в лес. Лес, в который мы с ребятами всегда бегали после уроков. Место, где мы придумывали игры, где каждый должен был отвоевывать свою территорию, а чуть повзрослев, привязали к дереву тарзанку и иногда уходили вглубь леса, делая пометки, чтобы не заблудиться. Все это казалось таким значительным и долговечным…

Припарковавшись, я пошел в сторону леса. Конечно, он не выглядел сейчас таким красочным, как в теплое время года, но от него исходило мое лучшее время. Почти лучшее время…

Проходя мимо высоких искривлённых великанов, чувствовал себя десятилетним мальчиком. Тем наивным и смышлёным мальчиком, который когда-то не любил ходить школу. Тот, что частенько прогуливал уроки и причиной тому были издевательства старшеклассников. Лес – это был его дом.

Все дальше и дальше, я проходил выученную наизусть тропинку, которая была усыпана желтыми листьями, и местами лежал застывший снег. Под ногами хрустели мелкие обломившиеся ветки, а над головой пели птицы. Их приятное пение постоянно прерывали надсмехающиеся выкрики ворон. Здесь стало, так неуютно и пусто.

Увлекаясь природными пейзажами, серым небом и наполняя легкие свежим запахом, я внезапно наткнулся на забор. Он расположился по всей длине леса, длинной металлической стеной. Странно. Ведь здесь никогда не было забора. За оградой чуть дальше, я должен был дойти до тарзанки. Неужели больше нельзя там находиться? Дотронувшись до металлической ограды, меня ударило током. Разозлившись на причиненную боль, хотелось разломать забор, хотелось наплевать на установленную преграду, но задумался. Но ведь, зачем-то его поставили. Даже представить себе не могу, что могло посодействовать решению властей. Расстроенным необъяснимым фактом, мне оставалось развернуться обратно и ехать домой… Но, не успев уйти, заметил неподалеку, слева от меня желтую табличку «Территория охраняется»…

Было уже светло, когда добрался домой, и тихо открыв входную дверь, аккуратно повесил ключи. Убедившись, что мама еще не встала, снял с себя куртку и пошел на кухню готовить себе завтрак, делая вид, что слишком рано встал. Копаясь в холодильнике, меня не отпускала мысль о том заборе. Какая-то это такая надобность?! Туда всегда ходили дети, а тут им приспичило!

– Ну и где ты был? – строгий голос матери напугал со спины.

– С чего ты…

– Я слышала, как машина подъехала, – сонно оборвала она вопрос, туже затягивая халат от холода.

– Хотел проветриться. Ночью не спалось,

– Правда? – вздернулась у нее бровь от недоверия.

– Правда, – спокойно ответил ей, чтобы мама перестала меня в чем-то подозревать.

– Слушай, перестань на меня так смотреть, – не выдержал я.

– Как смотреть?

– Как на больного. Я же не на озеро поехал топиться. Просто покатался, чтобы развеется,

Мама молчала, прищурив взгляд и через несколько секунд ответила:

– Ладно. Но, когда в следующий раз без спроса захочется взять машину, имей совесть и попроси разрешения, – буркнув на меня, она пошла к лестнице, чтобы снова лечь спать.

– Мам, ты серьезно? Я же не маленький,

На мой протест, мама молча махнула рукой и стала подниматься на второй этаж.

– Тогда, в следующий раз, жди моего ночного прихода. – предупредил ее, когда она уже поднялась. До сих пор, из-за психологической травмы, она не доверяет водить мне машину…

С усталостью, я чувствовал жуткий голод. Впервые, за это время, на меня напал аппетит. Нарезая хлеб, чтобы сделать бутерброд, вместо него, порезал палец. Поругавшись на свою небрежность, услышал звонок домашнего телефона. Интересно, кому это делать нечего в раннее утро? Сняв трубку, приложил ее к уху и от издавшегося неожиданного дикого крика, чуть не остановилось сердце. Откинув трубку куда подальше, не мог прийти в себя. Что это было?

Морально отходя от такого звукового удара, не мог ничего сообразить. Через несколько минут, снова зазвонил телефон. С осторожностью взяв трубку с пола, не сразу стал преподносить ее к уху. На линии царствовало молчание. Прождав так минуту, положил трубку. Через секунду снова раздался звонок. Да кто там прикалывается?! Приложив трубку к уху, пытался прислушиваться к молчаливому собеседнику.

– Кто это?!

Подав голос, снова услышал душераздирающий крик. Быстро отключив ее, не мог пошевелиться. С пальца текла кровь, обмазав белую трубку. Неужели, паразит снова со мной играет? Решил добить психологически? А может, это он прохаживался по чердаку, продолжая запугивать?

Стоя посреди гостиной, обдумывал все возможные варианты. Внезапно, в руке зазвонил телефон и, разозлившись, что паразит со мной проделывает один и тот же трюк, сильно кинул трубку в стену. Та, разлетелась на части, не дав надежды на восстановление. Тело дрожало в агонии ярости, и желание ломать все вокруг не ослабляло силы.

Повернувшись, чтобы продолжить, встретился с удивленным взглядом матери. Она все это время наблюдала за моим очередным приступом. Глубоко дыша, я мысленно притуплял пыл. Ее взгляд опустился к моей руке, где сочилась из пальца кровь и, заметив это, я убрал руку за спину. Молча окидывая друг друга взглядами, мы не могли подобрать нужных слов.

– Я куплю новый, – только и сказал.

Чтобы не начался лишний разговор с матерью, который бы закончился очередным скандалом, пошел в свою комнату и, поднимаясь на второй этаж, ощущал, прокусывающую сердце, стыдобу за то, что она это видела…