Перед тем как закрыться в комнате и немного поспать, решил промыть руку от крови. Порезал только палец, а такое ощущение, что наткнулся на бензопилу. Подставив под холодный поток чистой воды, пульсирующий палец, почувствовал облегчение. На удивление, это меня успокоило. Позабыв о том звонке, умыл лицо. Поднял голову и столкнулся со своим отражением из весящего над раковиной зеркала. Только тогда я понял, что давно не смотрелся в зеркало. Отросшие волосы торчали кудрями во все стороны, не бритое лицо, исхудавшие скулы от стресса и синяки под глазами от бессонных ночей.

Разглядев седую прядь среди темных кудрей, подумал о неконтролируемой вспыльчивости. Напомнил себе в лишний раз, от чего получил ее и, глядя в свои уставшие глаза, по башке стукнуло еще одно воспоминание. Момент, когда умывшись после драки с отморозками, увидел в зеркале ее скромный и красивый образ. Как я скучаю по Лориане. Что я наделал? Вцепившись в раковину, всеми силами вытряхивал из головы безжизненный взгляд Лоры. Как она глядела в небо, пока я держал ее на руках.

Подставив голову под льющуюся струю ледяной воды, снова попытался избавиться от въевшихся пятен страшного поступка. К сожалению, этого хватало на небольшое время.

С язвой в сердце, лег на кровать. Смотря в окно, наблюдал, как утреннее солнце пыталось пробиться через толстый слой снежных туч. Глядел на парящих в небе птиц и мечтал о свободе. Быть свободным от своих грехов и злобы. Мечтал все вернуть обратно…

Думал о том, что я сделал с Лорианой. Какую страшную боль причинил ей. Я снова видел перед глазами, как безжалостно втыкал в ее чувственное сердечко, кусок от старого рояля. «Прости меня» – мысленно вставал перед ней на колени, моля о прощении. Если бы я мог увидеть тебя еще разок…

Свет с окна казался ярким и веки, что были непреклонны ко сну, становились свинцовыми. Поддавшись усталости всего лишь каких-то две минуты, услышал чей-то шепот. Тут же открыв глаза, принял сидячее положение. Неизвестность насторожила и, всматриваясь в проход, стал прислушиваться. Неразборчивый голос заполнял всю комнату.

– Лориана?

Голос становился разборчивее и скорее это были не слова, а плачь. Женский плачь…

– Лориана, это ты?

Плачь, не прекращался, пугая меня все больше.

Закрыв голову подушкой, напевал в голове песню, чтобы только не слышать, доводящий до ужаса голос…

Хруст сухих листьев под ногами, ублажали слух. Деревья, покрытые золотом, тянулись к небесам, и запах свежей сырости земли заполнял мои легкие. Белоснежные облака, как стая птиц продвигались по чистому синему небу. От яркого солнца, которое ничуть не грело, защищали деревья.

Идя, куда глаза глядят, осознавал, что не знаю этой местности. Засмотревшись на пролетавшую мимо меня ворону, почувствовал тянущую боль в сердце. Рука рефлекторно прикоснулась к груди, потирая круговыми движениями, словно избавляла хозяина от боли. Пальцы неожиданно наткнулись на нитку. Красная нить выходила из сердца и уходила вглубь леса. Посмотрев на свои пальцы, обнаружил красные разводы. Преподнеся руку к носу, учуял металлический запах крови. Рассматривая торчащую из груди нить, задрожали руки. Нить была вымочена в крови. Что за чертовщина? В полном ступоре глядя на нить, снова почувствовал боль в сердце. Нить вдруг натянулась, словно кто-то по ту сторону, где она заканчивалась, тянул конец на себя…

Сделав шаг, чтобы узнать, кто тянет ее, почувствовал на плече чью-то холодную руку и, дернувшись от испуга, проснулся и увидел перед собой мать.

– Ты меня напугала, – потирал заспанные глаза, чтобы лучше видеть ее.

Даже не заметил, как уснул.

– Уже вечер. Ты весь день проспал. Спускайся, тебе нужно поесть. – гладила она меня по плечу и с озадаченным видом вышла из комнаты.

За окном уже стемнело, а я еще не встал с постели и даже не обедал… и чуть не пропустил ужин. Что от меня останется?

Смотря ей вслед, до сих пор ощущал неприятное ощущение в сердце, а в носу стоял запах крови. Его мог перебить лишь запах Лорианы…

Умывшись, спустился на кухню. Мама уже поставила на стол горячий ужин и, отвернувшись от меня, мыла посуду. Спагетти с фаршем выглядели аппетитно, но раздавленное состояние не позволяло съесть больше половины. Надо есть не потому, чтобы утолить голод, а для того, чтобы тело не развалилось от недостатка пищи.

Сев за стол, услышал звук разбивающейся кружки. Мама ее уронила, когда мыла. Она расстроено опустилась на колени, чтобы поднять осколки, но я подорвался первый, чтобы ей помочь. Подметая с пола то, что осталось от кружки, увидел ее подавленный вид.

– Мам, все хорошо? – поинтересовался, небезразлично относясь к ее поведению.

Она глубоко вздохнула и, выключив воду, облокотилась на раковину.

– Мам? – позвал ее.

На мой зов она повернулась, и печально смотря в глаза, как раньше на меня смотрела Лориана, произнесла:

– Я до сих пор не могу понять, что с тобой происходит,

Устремив взгляд к полу, промолчал. Начинается.

– Своим поведением, ты напоминаешь мне своего отца,

– Я знаю. Ты мне уже об этом говорила, – мягко напомнил я, продолжая подметать. Ненавидел, когда она так говорила.

– Он был таким перед смертью, – процедила мама.

– В смысле? – только догадывался на что, она намекает.

– Перед твоим рождением вел себя точно так же,

– Я не он, мам, – вставлял свое слово в поток материнского волнения.

– Его будто подменили,

Ее серые глаза покрывались влажностью, вспоминая прошлое и соотнося к нему меня.

– А после того, как у него нашелся рак, стало только хуже. А вдруг, с тобой происходит то же самое. Если я… если ты… – стала она запинаться, представляя мою смерть.

Не устояв перед мамиными слезами, бросил подметать, чтобы сильно обнять ее:

– Успокойся, я никуда не собираюсь. У меня тяжелой период. Вот и все,

– Почему ты не расскажешь мне о своих проблемах? – спросила она, не отпуская меня из своих материнских объятий.

– Я не могу. Не сейчас. Настанет момент, и я все расскажу,

– Я боюсь за тебя, – вздрогнул ее голос от застрявшего в горле комка слез.

– Ты – это все, что осталось у меня от Юджина…

Прибрав разбитую, маминым усилием, кружку, взялся за ужин. Когда весь ужин был съеден, пошел в комнату старшего брата, где собственно провожу эти дни в одиночестве. Мама успокоилась после нашего разговора и теперь не была такой озабоченной, но ее материнское сердце все равно чуяло беду…

Поднявшись на второй этаж, думал, чем бы заняться. Уже сильно стемнело и особо никуда не выйдешь. Да, и зачем? Друзей у меня здесь и так нет…

Проходя мимо своей открытой комнаты, которая была на реставрации моей матери, заметил среди пробеленных стен, в углу темное пятно. Перед тем, как зайти и поглядеть на странное пятно посреди комнаты, включил свет. Вместо мебели везде стояли ведра с красками и на полу аккуратно лежали валики для нанесения. В комнате еще пахло свежей побелкой, и было видно, что она была нанесена совсем на днях. Но меня интересовало не это. В самом углу, влажной гнилью вертикально пробивался силуэт. Силуэт темной фигуры человека. Вдохнув поглубже, чтобы не ощущать вонь разложения, присмотрелся поближе. Из влажной темной слизи выходил белый червь. Отпрянув от такого ужаса, сдержал тошноту…

– Опять, – огорченно вздохнула мама, зайдя в комнату.

– Опять? – удивился я, закрывая нос от вони.

– Да. Несколько раз очищала и три раза закрашивала. В чем же проблема? – близко рассматривала она темное пятно, нахмурив брови.

– И давно это появилось?

– Оно появилось на утро после рождественской ночи, – задумчиво объяснила она и принялась очищать слизь шпателем.

Наблюдая, как мама борется с темным пятном до меня дошло. Если быть точнее, то это всего лишь предположение. Что пятно появилось в том самом месте, где постоянно за мной следил паразит, когда я был маленьким. По другую сторону, мысленно поставил свою кровать и вздрогнул.