– Братцы, подкрепление прибыло! – Рация Марио разразилась радостным барагинским воплем. – Человек двести на бронетранспортерах! Они уже окружили особняк со всех сторон, ждут вашей команды!
– Передай им, пусть еще подождут, – поднес рацию к губам Турецкий.
– Только не вздумай и ее расколотить, – предупредил его Гарджулло.
– Сколько? Пять минут? Десять?
– Я дам сигнал. А пока попробую провести с этими милыми ребятками нравоучительную беседу. – Александр вернул рацию Марио, после чего сложил ладони рупором и прокричал по-арабски: – Эй, вы! Бросайте оружие и с поднятыми руками подходите к окнам! В вас не будут стрелять!
Чей– то хриплый голос ответил сверху что-то гадкое, но что именно -не разобрать, можно было только догадываться.
– Хватит разыгрывать из себя смельчаков! Чего вы добиваетесь? Смерти? Вы ее получите, если немедленно не…
Турецкий вынужден был оборвать свою речь на полуслове и отскочить от шахты – сверху начали стрелять. Несколько пуль с визгом пробили насквозь дно лифта.
– Странно, что они не догадались сделать это раньше, – хмыкнул Гарджулло. – При большом желании этот лифт можно было бы раздолбать в щепки. А с виду вроде как железный…
– При большом желании можно было и с крыши спрыгнуть, – уточнил Мамонтов.
– Однако же не спрыгнули…
– Вот именно. Почему? Боятся, что их всех почикают?
– Так ведь в любом случае почикают…
Прикрываясь широкими бронированными щитами, солдаты медленно, но верно сжимали вокруг дома плотное кольцо, приближались к его стенам все ближе и ближе. Осажденные отчаянно отстреливались, но что толку? Пули отскакивали от брони.
– Даю вам пять минут на размышление! – объявил по громкоговорителю Беркович. – Через пять минут вы будете уничтожены!
– Куда они так спешат? – недовольно проворчал Мамонтов.
– Это они нас предупреждают, мол, выходите, сами справимся, – предположил Гарджулло.
– Вызови Берковича, – попросил Турецкий.
– Беркович на связи! Ребята, вы свое дело сделали, теперь пришел наш черед! Выходите, мы вас прикроем!
– Какой у вас план?
– Будем брать штурмом.
– Но нам нужны живые люди, иначе вся операция потеряет смысл!
– Кто-нибудь да выживет, – резонно заключил Беркович.
– И как не зауважать этих фанатиков? – вполне искренне проговорил Марио. – Против них бросают целую армию, а им хоть бы хны!
– Точно, как в фильмах про партизан, – продолжил его мысль Турецкий. – Я, когда маленький был, жутко любил такие фильмы смотреть. Особенно жалко было, когда последний оставшийся в живых партизан обматывал себя гранатами и якобы выходил сдаваться в плен. А потом подрывал себя вместе с фашистами.
Не сговариваясь, Георгий и Марио многозначительно посмотрели на Александра.
– Обматывались гранатами? – тихо переспросил Мамонтов.
– И подрывали себя вместе с фашистами… – Глаза Гарджулло расширились. – Тебе это ничего не напоминает?
– Черт побери… – присвистнул Турецкий. – Еще как напоминает! Уходим, быстро! Полковник, вы слышите меня? Отводите людей!
– Что? Не понял! – чуть не поперхнулся Беркович. – Что вы сказали? Повторить команду!…
– Уводите людей, и подальше! – кричал в рацию Турецкий, съезжая по перилам винтовой лестницы на первый этаж. – На сто метров! Нет, на пятьсот!…
– Если у них там столько же взрывчатки, сколько было в том грузовике, – Мамонтов мчался последним, едва поспевая за друзьями, – то нам все равно кранты, даже если мы будем бежать быстрее Бена Джонсона!…
Они выскочили на мраморную лестницу и, размахивая руками, бросились прочь от дома.
– Ребята, бросайте свои железки и валите отсюда! – пытался втолковать изумленным солдатам Гарджулло, безбожно смешивая иврит с идишем. – Сейчас здесь будет Хиросима и Нагасаки, вместе взятые!…
– Я – Турецкий, Турецкий! – вторил ему Александр. – Я приказываю вам покинуть территорию!…
И военные (в основном почему-то молоденькие девушки), осознав наконец, что происходит, бросились врассыпную к спасительным воротам.
– Откуда здесь столько баб? – изумился Марио, когда они выбежали за забор.
– Очнись, приятель! У них же воинская повинность! – ответил Георгий.
– Они что, совсем очумели? А детей теперь мужики рожают?
– Куда? Назад! – верещала голова Берковича, выглядывавшая из люка бронетранспортера. – Кто позволил? Я вас всех под трибунал!…
Он ловко соскочил с брони и решительно двинулся навстречу панически бегущей толпе, но не успел сделать и двух шагов, как лицо его озарилось яркой ядовито-желтой вспышкой и чудовищная сила сшибла его с ног.
К счастью, никто из военных даже не пострадал, хотя взрыв имел вид весьма впечатляющий. Крышу особняка сорвало и подбросило высоко в небо, а на ее месте вырос лохматый гриб на широкой огненной ножке.
Террористов разнесло буквально на куски. Останки одного из них (тазобедренный сустав и часть грудной клетки) были обнаружены в полукилометре от эпицентра.
И все же удалось выяснить, что в момент взрыва на третьем этаже здания находились пятеро членов воинствующей националистической группировки «Исламский джихад» (подробные досье на каждого хранились в картотеках и компьютерных файлах главного полицейского управления Израиля и Моссада).
Шестой труп не был опознан. Эксперты лишь смогли установить, что это был европеец, о чем свидетельствовал маленький участок необгоревшей кожи, который чудом сохранился на левой голени убитого…
Последние секунды записи разговоров террористов оставили еще одну загадку. Кто-то вдруг сказал фразу по-русски. Что-то про счет…
– Откуда здесь русский? – соображал Турецкий вслух, имея в виду европейца-террориста.
– А вы здесь откуда? – спросил Гарджулло.
– Резонно, – согласился Реддвей.