…Сообщения стали поступать через час.

Только выделить из сотен самоубийств те, что касались плана «Кристалл», было не так уж просто.

У компьютера собралась почти вся группа. Интернет выдавал интересующие группу сведения почти непрерывно. Цифры подавляли. Оказалось, что на Земле огромному числу людей не остается ничего другого, как сунуть голову в петлю или броситься из окна.

Да, здесь попадались люди психически ненормальные, их было большинство, но были и вполне здоровые. Странно, но по возрастам этот траурный состав почти не различался. Всплеск был в юношеском, нежном возрасте (возможно, любовные переживания, а может быть, – это предположила Кати, – наркотики), а потом ровно-ровно-ровно. И опять всплеск в старости. Это тоже понятно – болезни, безысходность… Но пугали больше всего цифры. Их было столько, этих самоубийц!

– Когда лежишь в больнице, – сказала Марго, – кажется, что весь мир болен. А теперь создается впечатление, что всем сразу надоело жить.

Из этих тысяч и тысяч покончивших с собой надо было по деталям установить тех, кто мог быть причастен к плану. Работа оказалась почти непосильная. Ведь приходилось почти что гадать на кофейной гуще. Ну кто точно знает, почему покончила с собой обычная домохозяйка, у которой пятеро детей и муж водитель-дальнобойщик.

– Потому и покончила, – невесело пошутил Гарджулло.

Однако кто знает, не могла ли эта многодетная мать в свободное от кухни время скупать акции «Марс» или переправлять в тайные гранильные мастерские необработанные алмазы.

– Ограничим круг, – сказал Турецкий, когда понял, что сейчас они просто вязнут в этом море суицидов. – Будем искать только тех, кому к пятьдесят второму году было не меньше двадцати лет. Они были внедрены тогда, значит, должны были быть вполне взрослыми людьми.

Да, круг ограничился, но не намного, потому что всплеск самоубийств приходился именно на этот преклонный возраст. Но все-таки искать стало легче.

По именным карточкам, по незначительным деталям, а чаще всего интуитивно группа находила тех, кому было внушено более сорока лет назад: убей себя во что бы то ни стало.

– Страшная штука – человеческий мозг, – сказал Мамонтов. – В него можно такого навалить – фильм ужасов покажется мелодрамой. Кстати, сами фильмы ужасов тоже ведь продукт ума.

– И все-таки хорошо, когда мозг есть, – иронично заметил Джек. – Подумать можно…

Он уже дописывал свой фантастический роман. Что-то про космонавтов в тридцатом веке на планете Альфа.

Всем было очень неприятно копаться в личных делах людей, сведших счеты с жизнью.

Но картина, даже если сбросить пятьдесят процентов на ошибки, представала грандиозная.

Министры, военные, банкиры, торговцы, промышленники, служащие таможен и аукционов были разбросаны по всему миру. От Нью-Йорка да Сиднея, от Хельсинки до Пекина.

Но самым сенсационным из этих сообщений было сообщение о том, что покончил с собой шеф контрразведки «Марс» Патрик Силлитоу.

Турецкий несколько раз перечитал распечатку с этим сообщением и все никак не мог поверить. Позвонили в МИ-5, оказалось – точно. Правда, там выдвинули какой-то пристойный предлог – болезнь, неурядицы, проблемы с «Марс».

– Что-то раньше эти проблемы не заставляли его пускать пулю в лоб, – сказал Турецкий.

Все остальные агенты были ему неведомы. А с Силлитоу он разговаривал всего несколько дней назад. Кто мог подумать?

– Только не говори, что ты давно обо всем догадывался, – сказал Реддвей.

– Я – нет. А вот русская пословица гласит: рыба тухнет с головы. Нам бы сразу понять, что против англичан, против мощной контрразведки, которая даже внедрила своего агента к террористам, даже самому гениальному мошеннику воевать было бессмысленно. Если бы не подсадная утка… И потом, ты знаешь, Питер, я с ним разговаривал… Что-то меня в нем насторожило. Теперь – понятно.

– Вот черт! А ведь мы к нему сунули Марго! – запоздало испугался Реддвей.

– Мы ему и план «Кристалл» сунули, хотя он его знал как свои пять пальцев, – напомнила Марго, прищурив огромные глаза.

– А может быть, и не знал, – мотнул головой Турецкий. – Скорее всего, он выполнял только свою часть работы, а в остальное посвящен не был…

– Может быть…

Сводки поступали еще, но теперь сенсаций уже не было. Потрясал только масштаб.

– Эти люди могли бы начать мировую революцию, – задумчиво сказал Реддвей.

– У них была другая задача, хотя в чем-то схожая, – согласился Турецкий. – А ведь где-то сидят, наверное, агенты и с таким заданием – устроить мировую революцию…

– Не дай Бог, – замахал руками Реддвей.

– Интересно, какой они выберут код?

– Включение будет звучать так, – подхватил тему Барагин, – «как у тети Маши в попе потеряли клизму». Отклик: «призрак бродит по Европе, призрак коммунизма».

– Типун тебе на язык, – суеверно замахала руками Кати, памятуя о мрачных пророчествах Барагина.

– А наш-то призрак, – не дал даже отсмеяться команде Турецкий, – тоже где-то бродит.

– Вы имеете в виду Солонина? – спросила Кати, продолжая юмористическую ноту.

– Я… Я даже не знаю, кого имею в виду.

– И вот это мы будем сообщать президентам трех, нет теперь уже четырех стран? – спросил Реддвей. – Вот для этого они создавали наш «Пятый уровень»?

– Ну, кое-что мы сделали, – вяло заметил Турецкий.

Ему стало тоскливо. Снова он думал ни о чем, вернее, очень конкретно и очень безысходно: «А уж эту загадку мне не разрешить…»