Кати ждала его у закрытых дверей кафешки, зябко пританцовывая на одном месте. Люк уже давно сдал смену, но пока бегал за цветами, пока снимал наличные деньги с кредитной карты (на непредвиденные расходы, а в том, что они будут, он не сомневался), часовая стрелка успела сделать круг.

Он был, что называется, примерным семьянином. Для него жена и дети всегда стояли на первом месте, ему и в голову не приходило «сходить налево». Наверное, некогда было. Все работа, работа, работа… И вдруг – случилось. Он никогда прежде не бывал в подобных ситуациях и сейчас совершенно не знал, как себя вести. Он боялся. Он думал о том, что совершает предательство, но в следующую секунду убеждал себя – нет, это всего лишь невинное увлечение, оно не зайдет далеко. И чем его привлекала Кати? Верней, не привлекала, а будто магнитом притягивала… А может, потому и притягивала, что была негритяночкой? Многие друзья Люка говорили ему, что если не попробовать негритянку, значит, жизнь прожита зря.

– Ты опоздал, – в этих словах не было ни недовольства, ни укора. Простая констатация факта.

– Так уж получилось. – Он протянул ей букет цветов. Недорогой, но составленный с тонким вкусом.

– Работа?

– Работа…

– Кстати, а почему ты не говоришь, где работаешь? Боишься, что я буду доставать тебя телефонными звонками? Не бойся, я не такая…

Он подавленно молчал, внимательно разглядывая носки своих ботинок.

– А хочешь, я угадаю?

– Попробуй.

– Ты физик-ядерщик, – прищурив глаза, таинственно произнесла Кати. – Ты разрабатываешь секретное оружие массового поражения и к тому же дал подписку о неразглашении военной тайны. Близко?

– Почти в точку попала, – натянуто заулыбался Люк.

– Почти? – Девушка радостно запрыгала на одной ножке. Господи, какая она молоденькая и цветущая! – Что значит – почти?

– Ты же сама сказала, что я давал подписку. Поэтому я не имею права отвечать на твой последний вопрос, – нашелся Люк, окончательно переводя весь этот томительный разговор в шутку.

Ему надо было срочно брать инициативу на себя, но он растерялся, как ребенок. Счастье, что Кати уловила его пораженческие настроения и сама пришла на выручку.

– Ну мы так и будем здесь торчать до ночи?

– Я не знаю… – пожал плечами Люк. – Все будет зависеть от твоего желания…

– Ты на самом деле такой скромный и стеснительный?

– Нет, притворяюсь…

– В таком случае своди же меня куда-нибудь! Будь джентльменом!

– А куда?…

– Ты меня спрашиваешь? – рассмеялась Кати. – Боже мой, с кем я связалась, мамочка дорогая! Ладно, так уж и быть, я тебя поведу. Тут неподалеку есть одно местечко. – Она ловко взяла его под руку и действительно властно повела Люка вдоль по улице, положив голову ему на плечо.

С этого момента он пребывал на вершине блаженства и потерял всяческий контроль над своими действиями и поступками.

Вечер выдался очаровательный. Люк и Кати провели его в безлюдном и очень уютном баре на окраине Парижа. Под тихие звуки сентиментальной музыки они тянули через соломинку терпкий коктейль и молча смотрели друг на друга. Слова им только мешали.

Люк даже не задумывался о том, что его ждут дома. Он словно впал в глубокий гипнотический транс. И был счастлив.

– Поедем ко мне? – предложила Кати. Не предложила даже, а констатировала факт, как что-то само собой разумеющееся.

И он с детским восторгом воспринял эту идею, чуть не расплакавшись от радости. Они покинули райское местечко, быстро поймали такси…

– Раздевайся и ложись. – Они едва успели войти в квартиру, как Кати бросилась в ванную, по дороге скидывая с себя одежду. – Я мигом…

И он разделся. И лег в постель. И уже сгорал от нетерпения.

Люк лежал на мягкой перине, слушал доносившуюся из ванной капель и рассеянно разглядывал изящное убранство маленькой комнатки, которая одновременно была и спальней, и столовой, и гостиной. Стоявший на тумбочке электронный будильник светился нулями, показывая полночь.

За окном продребезжал последний трамвай, и Люк проснулся. Он сел на кровати, тряхнул головой, ошарашенно глянул на будильник. Половина третьего… Он не сразу вспомнил, где находится и что здесь делает. А когда вспомнил…

Поспешно натягивая брюки, он выбежал в прихожую. Из ванной все еще доносился плеск воды. Наверное, именно он так сладко убаюкал его.

«Сколько можно мыться? – заторможенно подумал Люк. – Понимаю, если бы она работала на рыбном комбинате…»

Телефон оказался на кухне. Поставив на плиту чайник, незадачливый любовник зябко поежился и набрал домашний номер. Жена сняла трубку мгновенно.

– Я на работе, – стараясь придать голосу деловитую бодрость, произнес Люк. – Да, задержусь… Милая, это не телефонный разговор… Не знаю… Как только, так сразу… Дети спят? А что с ним? Сколько? Тридцать семь и пять? Не пускай его завтра в школу. Постараюсь быть до утра. Хорошо. Целую.

На душе было гадко. Он чувствовал себя подонком. А все из-за Кати, это она его спровоцировала, сам бы он никогда в жизни! Люк вдруг так люто возненавидел негритяночку, будто она действительно затащила его в свою каморку под угрозой смерти.

– Грязнуля чертова, – злобно пробормотал он.

Люк дождался, пока закипит чайник, медленно, по глоточку, выпил чашку пустого кипятка, затем оделся и еще какое-то время тупо торчал в прихожей, раздумывая, попрощаться ли ему с грязнулей или же уйти по-английски. Выбрав первый вариант, настойчиво постучал в дверь ванной.

К тому моменту он окончательно проснулся, а еще через мгновение его хватил паралич.

Дверь оказалась не заперта. От его прикосновения она распахнулась, открыв Люку следующую картину – Кати болталась в петле, безобразно выкатив глаза и вывалив лиловый язык. Из ее рта хлопьями стекала пузырчатая пена. Другой конец веревки был прикреплен к трубе, торчавшей из стены под самым потолком. На зеркале губной помадой было выведено: «Я ухожу из жизни добровольно. В моей смерти прошу винить Люка Бартеза. Он разбил мне сердце. Кати».

Он стоял в оцепенении, как любители живописи стоят перед полотнами великих художников. И не мог пошевелиться. И не слышал, как кто-то отпирал входную дверь. Он очнулся только тогда, когда ему дали понюхать нашатырь, но еще долго не мог прийти в себя, сидел на табурете и, раскачиваясь всем телом, повторял: