– Сонь, уволь меня, пожалуйста, от ваших женских штучек, – Павел не на шутку сердился.

– Это не женские штучки, – Соня тоже начала сердиться. – Ты ошибаешься, если так считаешь. В конце концов, Алексееву можно понять. Меня бы тоже не устраивало такое положение вещей. Это ненормально. Ты мешаешь нам работать.

– Что? Что я делаю? Я вам мешаю? Так давай уволим меня.

Соня услышала, как он стал натужно кашлять.

– Выпей воды. Станет легче.

– Спасибо. Ты у нас добрая, – прохрипел он.

Соня услышала звуки льющейся воды.

– Полегчало? – спросила она, но Павел пропустил ее вопрос мимо ушей.

– Что ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты спустился со своего Олимпа, позвонил своему секретарю и поручил ей пригласить меня на совещание, как она сделала с другими твоими подчиненными. Тебе это будет стоить два слова, а мне – и Алексеевой, думаю, тоже – сохранит несколько жизненно важных нервных клеток. Спасибо за понимание.

Соня услышала на другом конце провода сердитое сопение, а затем только одно слово:

– Ладно. – И Павел отключился.

Через несколько минут позвонила Верочка, и только тогда Соня поднялась и отправилась к директору с докладом. Та, не поднимая головы от бумаг, сказала, что ей об этом сообщила секретарь заместителя председателя банка, и она по дороге к нему зайдет за Соней, чтобы пойти вместе.

В кабинет Павла они вошли вместе и сели за стол совещаний – рядом. Павел поздоровался с ними кивком головы и чуть заметно улыбнулся. Соне ничего не оставалось, как только опустить голову. На протяжении всего совещания она не проронила ни слова.

– Софья Владимировна, – обратился к ней Павел, когда совещание подходило к концу и все, кроме Сони, высказались по обсуждаемому вопросу. – Я хотел бы услышать ваше мнение.

У Сони внутри все сжалось, и она уже собиралась сказать, что у нее нет особого мнения, как тут же произнесла:

– Со всем, что здесь было сказано, можно было бы согласиться, если бы не одно «но»…

Всем было предложено еще раз хорошо взвесить все «за» и «против» и собраться завтра. На завтра Соня приглашена не была. Да, собственно, она уже Павлу была не нужна. Он принял решение тем же вечером, о чем сказал Соне по телефону, поблагодарив ее.

В субботу у Ромки, крестника Сони и Андрея, день рождения. Наталья, как всегда, устроила роскошный праздник с детьми и их родителями, клоунами, шариками. Как сообщалось в приглашении, праздник должен состояться в загородном доме четы Суховых в 14 часов. Ниже была приписка, сделанная рукой Наташи: «Для тебя явка обязательна. Мы с Ромочкой тебя очень ждем».

Соня купила огромный, роскошный пожарный катер с водяными пушками и со всеми другими важными для такой посудины причиндалами. Весь вечер рассматривала его – игрушка ей очень понравилась. Затем она долго обсуждала по телефону с Леной, как лучше эту махину упаковать. В конце концов решили, что Лена приедет к ней в пятницу вечером и останется на ночь, а на следующий день они на Сониной машине поедут на праздник. Дошутились до того, что прихватят с собой ружье с целью прикончить наконец Андрея, чтобы тот не путался у них под ногами. Отсутствие ружья девушек не смущало, главное – они определились, и от такой перспективы им стало весело.

В пятницу Соня опять просидела до позднего вечера в офисе и, когда подъехала к дому, на своем парковочном месте обнаружила машину Лены. «Черт, она всегда так, – буркнула она себе под нос и припарковалась на свободном месте Андрея Ильича, соседа с третьего этажа. – Теперь он перестанет меня обожать, как всегда говорит, и поделом мне, – подумала Соня со вздохом, – вот так лишаешься обожателей».

Лена помахала ей рукой и очаровательно улыбнулась.

– Могла бы не улыбаться, все равно не прощу, – пробормотала себе под нос Соня. Выйдя из машины, она направилась к Лене. О боже, сколько же у нее было вещей! Соня не стала говорить подруге об этом, но по ее округлившимся глазам та все поняла сама.

– Да. И не злись, пожалуйста. Я собираюсь завтра всех сразить наповал.

– Чтобы получился лесоповал, – съехидничала Соня, – вот только кого ты собираешься сразить? Случайно не нашего Павлика или того придурка, мужа Валентины?

– Можно подумать, кроме Павлика, других нет. Наташа сказала, что будет аншлаг из классных мужчин.

– А Наташа тебе не сказала, что у этих классных мужчин – аншлаг классных жен? Не сказала! Я по твоим глазам вижу, что не сказала. Бедняжка! Не огорчайся, они все тебя недостойны, а потом, тебе все равно не угодишь, – Соня махнула рукой. – Ты у нас красавица, а они уже облезлые, хоть и классные. Как ни прискорбно сознавать, но у нас на сегодня только Павлик в наличии, чтобы говорить нам комплименты и подливать в бокалы шампанское. Да, вот еще Андрей, снова нарисовался. Но, возможно, он будет не один.

– Это тебе Наташа сказала? – широко раскрыв глаза, прошептала Лена.

– Нет. Она этого не сказала. Но почему нет? – Соня возмущенно подняла плечи. – Он взрослый мальчик и может иметь подружку. Или ты считаешь по-другому?

Лена только покачала головой, но это могло означать что угодно.

– Он не смог продержаться и двух лет, чтобы не навесить мне роскошные рога.

– У женщин рогов не бывает, – Лена с сожалением посмотрела на Соню.

– У женщин, может быть, и не бывает, а у меня были. Я их чувствовала, и поэтому у меня так часто болела голова. Одно меня утешает, что они были роскошные.

– Твоя голова болит от мигрени, а не от рогов. У тебя их нет, потому что ты женщина.

Лена засуетилась:

– Я ничего на его счет не думаю. Просто хочу, чтобы Павлику было не одиноко. А Андрей не в счет. Мы ведь решили его ликвидировать, – хмыкнула она. – А потом, Андрей никуда не пропадал. Он постоянно на горизонте, тенью бродит за тобой. Сонь, и тень одна-а-а. Нет у него подружки, если только девицы по вызову. И это факт.

После этих слов Лены Соня брезгливо сморщилась, но от комментария воздержалась.

– Хорошо, что это только тень Андрея, а не тень отца Гамлета. Ты наивная у нас. Как проснется с кем-нибудь, так сразу же за мной начинает бродить. Побродит-побродит, а затем отсыпается с другой.

– Этого я утверждать не берусь, – спокойно глядя на Соню, проговорила Лена. – Не слышала, не видела, не присутствовала. Врать не буду.

Соня не стала продолжать разговор об Андрее, а только подумала, что и сейчас ей все еще трудно и больно встречаться с ним. Нет, не больно, а, пожалуй, уже стало неуютно. Как говорят, если к мужчине испытываешь полное равнодушие, когда его поступки и жизнь больше не волнуют, то значит, любовь прошла. Наверное, Соня уже близка к этому. Нужно только, чтобы произошло что-то. Но что?

– Ну-ну. Дерзай, а я посмотрю, – улыбнулась она.

Целый вечер подруги провозились с катером, пытаясь коробку завернуть в подарочную бумагу, но та топорщилась, а при натягивании рвалась на углах. Изрядно намучившись, уже поздно ночью исследовали коробку и, убедившись, что та в отличном состоянии, ну, почти в отличном, решили отказаться от подарочной бумаги. Там, где обнаружили дефекты, подкрасили, подклеили, и получилось вполне прилично. Синей лентой перевязали подарок, и на этом успокоились.

Субботнее утро. Погода отличная, теплая, но ветреная, одним словом – весенняя. За окном пели птицы, и Соня пробормотала:

– Почему я не птичка, почему не летаю?

– Птица, – сонно буркнула Лена и повернулась на другой бок.

– Что «птица»? – не поняла та.

– Надо говорить «Почему я не птица?», так у Островского, – потянувшись, пробормотала Лена.

– Это у Островского «птица». Предполагалось, что купеческая жена-красавица должна быть большой, в смысле веса, а у меня «птичка», потому что… – Соня вздохнула и потянулась, – …потому что нам пора вставать. Ты сейчас начнешь, не знаю, для кого ты будешь наряжаться, но тем не менее уверена, что на это уйдет уйма времени. Чур я первая под душ!