– Один, два, три, четыре, пять, шесть и семь, – под общий хохот считал Джон.

– Повторяем, швейцарское самое точное время в мире – семь часов, – с очень серьезным лицом, на котором не дрогнул ни один мускул, проговорил Алекс. Смеясь, все поспешили ко входу в собор.

Пришедших послушать орган оказалось не много. Алекс слышал в основном французскую и русскую речь. Если бы его спросили, является ли он поклонником органной музыки, он скорее сказал бы, что нет. Да и не часто ему доводилось ее слышать вживую, а не в записи. Алекс понимал, что он сейчас здесь не из-за любви к музыке, а потому, что здесь Софи. Он сидел рядом с ней, и у него бешено колотилось сердце. Он видел ее нежные руки, к которым хотелось прикоснуться, взмах ее ресниц. Слышал ее дыхание и неповторимый запах, от которого кружилась голова. С определенных пор у него было особое отношение к запахам. Некоторые из них ассоциировались у него с болью, страданием, мукой. За несколько дней до процедуры эти запахи появлялись в офисе, где работал Алекс, в кафе, в котором он завтракал, на улице, в машине. Они преследовали повсюду, не давали ему думать, жить. Иногда запахи ему снились в страшных снах. Сейчас запах, исходящий от Софи, дарил ему чувство покоя и счастья.

Часы покоя и счастья закончились. Музыка утихла, а чувство, которое она зародила, еще жило в душе. В это время не хотелось говорить, и они молча вышли из собора. Вечер был удивительно теплый для этого времени года.

– Хорошо! – тихо сказала Момоко и тем самым прервала их молчание.

Все заулыбались и оживились. Звуки города стали ярче, насыщеннее. Джон вспомнил, как мама в детстве водила его в собор слушать орган, а ему было скучно, и он не мог дождаться, когда это закончится. При этом он так убедительно изображал скуку, что все стали весело смеяться. Затем он заметил, что сегодня эта музыка его захватила, и предположил, что, по-видимому, это наступает старость, и все снова стали весело подтрунивать над ним. Потом все дружно решили, что с того времени он просто поумнел. Соня вела их по городу, выбирая красивые улочки. Так, весело болтая, они добрались до озера.

В ресторане их отеля, который расположился на набережной, было тепло, уютно и малолюдно. Они смогли выбрать приглянувшийся столик. Официант принес меню и спросил, желают ли гости чего-нибудь выпить. Алекс попросил принести воду, а затем вопросительно взглянул на Соню. Кивком головы она подтвердила, что тоже выпила бы воды. Джон и Момоко заказали пиво. Все углубились в меню и стали комментировать представленные там блюда. Соня нашла ризотто и радостно улыбнулась. Алекс заглянул в меню Сони, определяя страницу, которая была открыта у нее и, найдя такую же в своем, посмотрел на нее с нескрываемой нежностью.

– С грибами? – тихо спросил он.

– Угу. С грибами, – одними губами ответила Соня, не отрывая от него взгляда.

Джон и Алекс заказали стейк из мяса. При этом Алекс попросил, чтобы его стейк был прожарен, затем он уточнил, чтобы не было крови, и попросил горчицы. Когда он делал заказ, Джон закатил глаза, всем своим видом показывая, что это повторяется постоянно, а когда Алекс произнес слово «горчица», то смеялись уже оба. Сам же Джон заказал стейк с кровью, при этом подчеркнул, что так поступают настоящие мужчины, чем вызвал улыбку Алекса и Сони. Момоко тоже заказала стейк, присоединившись к предпочтению Джона в части его готовности, и тот пришел в неописуемый восторг. Официант подал пиво, воду и принес сливочное масло. Джон и Алекс переглянулись. Реакция при этом у них была абсолютно разная: Джон стал смеяться, а Алекс изобразил несчастное лицо.

– Это повторяется во всех странах, за исключением Лондона, – сквозь смех рассказывал Джон. – Он просит горчицу, а ему приносят масло.

Позвали официанта и после объяснений получили желаемую горчицу. Тут же Джон, как он сказал, по секрету, стал рассказывать, какой Алекс привередливый в еде, что горчицу даже возит из дома, утверждая, что там она вкуснее. И еще он любит огурцы консервированные, но не ест обычные – с грядки. Разговор оживился, Момоко стала рассказывать о своих пристрастиях, но когда она заявила, что терпеть не может рис, хохотали уже все.

– Вино? – повернувшись к Соне, спросил Алекс. Соня утвердительно кивнула.

– Красное? – Соня снова кивнула. Она купалась во внимании Алекса. Ей не хотелось говорить, она хотела смотреть на него.

Алексу принесли винную карту. Он быстро пробежал глазами названия вин и, закусив нижнюю губу, закрыл ее.

– Софи, я не буду изображать из себя знатока вин, но как вы относитесь к кьянти?

– Очень хорошо.

– Правда? – обрадовался Алекс.

– Нет, это я из вежливости, – произнесла Соня, лукаво улыбаясь.

«Боже, да я кокетничаю, – пронеслось в ее голове, – перестаю себя контролировать».

– И как нам быть? – оценив ее шутку, спросил Алекс.

– Пить кьянти.

Алекс сделал заказ. И тут зазвонил его телефон, он взглянул на определитель, и лицо его стало серьезным. Извинившись, он быстро вышел из ресторана. Соня видела, как Алекс, разговаривая по телефону, ходит взад и вперед. Разговор непростой, это Соня поняла по его лицу. Вот он поднял глаза и, увидев ее в окне, улыбнулся, и его лицо озарилось нежностью, но когда он вернулся к разговору, брови нахмурились и лицо стало суровым. Когда Алекс вернулся и сел за стол, Джон, взглянув на него, озабоченно спросил:

– Это из дома?

– Нет. Это Смит.

Джон только вздохнул и покачал головой. Они больше не возвращались к этой теме.

Пока готовили заказанные блюда, Алекс и Джон рассказывали про Сингапур. Соню привел в восторг рассказ Алекса о «Лонг-баре» в отеле «Раффлз». Он с улыбкой рассказывал, что этот бар, пожалуй, единственное место в Сингапуре, где официально можно мусорить.

– Было забавно смотреть на мою маму, как она застыла на пороге бара, не решаясь в него войти. Весь зал был замусорен шелухой от орешков арахиса. На всех столах стояли вазы с неочищенным арахисом, а посетители спокойно сидели, очищали орешки и шелуху скидывали прямо на пол. Сначала это у нас вызывало неприятие, но потом вошли во вкус и даже стали получать удовольствие от такой забавы.

Джон хохотал от души, а затем, наклонившись к Соне, поинтересовался, была ли она в Сингапуре. Соня отрицательно покачала головой.

– Мы с Алексом приглашаем тебя в гости и устроим показ всех достопримечательностей на высочайшем уровне.

Соня повернула голову в сторону Алекса, чтобы увидеть его лицо, но он уткнулся в меню. «Что бы это значило? Он не хочет меня приглашать или злится, что это сделал Джон, а не он? А может, и то и другое?»

– В «Лонг-баре» живая музыка, – оторвавшись от меню, проговорил Алекс тихо, как бы случайно вспомнив, – ну и, конечно, легендарный коктейль под названием «Сингапурский слинг», который более ста лет назад, как гласит легенда, специально приготовил местный бармен для молодого офицера, пожелавшего угостить понравившуюся ему девушку.

Соня вздохнула.

– Красиво.

– Пожалуй, – тихо отозвался Алекс.

Джон скривился и махнул рукой.

– Напиток для девчонок. Сладенький компот. В баре нужно пить пиво, на то он и бар, а все эти сказки – для романтиков, – хихикнул он.

Джон снова заказал пиво себе и Момоко, которая стала рассказывать, как японцы проводят выходные. Алекс слушал Момоко и смеялся. Он улыбнулся Соне и потер подбородок, не сводя с нее глаз. Алекс смотрел на нее так, что у нее внутри все таяло. Затем с улыбкой рассказал эпизод, свидетелем которого был сам в Токио, как группа молодых, судя по одежде, офисных работников после рабочей недели расслаблялась. При этом он с чуть заметной улыбкой, доброжелательно и с юмором нарисовал картинку, как они помогали друг другу подняться и как снова и снова падали на тротуар у ресторана, пока их не затолкали в такси. Соня уже давно так не смеялась. Рассказывая, Алекс бросал взгляды на Соню, а у нее слегка кружилась голова от звука его голоса, от движения его губ.