Он шел за ней с самого дома и действительно караулил настолько долго, что успел замерзнуть, но просто так он бы не ушел. Это напоминало какое-то волчье чутье — но сегодня жертва у него была определенной. Которая во всем виновата сама. Эту витиеватую «Р» в волшебном почерке Гончаровой, конспекты которой он не раз переписывал, сложно было не узнать, поэтому юноша явно не понимал, чем девушка думала, когда писала эту записку сама. На какая же она все-таки глупая.

— Ты… — тихо шепчет она, изумленно смотря на молодого человека, вжимаясь в стену изо всех сил, пытаясь хоть как-то отстраниться от него, но выхода дальше не было.

— Ты что думала, что я тебя не найду? — криво усмехается молодой человек, пристально смотря в ее испуганные глаза и упиваясь этим страхом девушки. Конечно же он чувствовал, как колотится ее сердце, как она боится, как по нежной коже ее тела бегут мурашки. Но он ведь знает, что она не сбежит. У нее нет выхода. Гончарова в западне.

— Но ты… Господи, как ты мог? — тихо шепчет она, смотря в ледяные глаза юноши, которые, кажется, не выражали абсолютно никаких эмоций. И это вселяло еще больший страх в ее душу — самой Яне тоже казалось, что сегодня ноги она отсюда уже не унесет. А еще она явно не верила, что происходящее так реально и происходит здесь и сейчас. О Боже, зачем же она вообще вышла в этот чертов магазин? Сама же сейчас и поплатится за свою неосторожность. Как поплатилась Наташа. Как поплатилась Надя.

— Закрой рот. Тебе не понять. — усмехается он, продолжая крепко удерживать ее у стены. — А ты умная. Догадливая. Я бы мог сказать, что Максиму повезло, но, увы, не могу… Потому что несмотря на весь твой разум, ты конченная дура, Гончарова. Или просто напрочь отбитая, которая ничего не боится.

— Отпусти меня. Я никому ничего не скажу. — в панике шепчет девушка, закрывая глаза, хотя уже даже и не надеялась на то, что эта уловка сработает. Если бы он правда думал о том, что Яна никому и ничего не скажет, он бы ее здесь не караулил. Значит, опасался. Значит, не отпустит.

— Да ладно тебе, лисичка. — тихо говорит он, улыбаясь ей с какой-то толикой безумия и явно наслаждаясь ее страхом. — Не бойся, тебе не идет быть такой испуганной.

Он протягивает к ней холодные пальцы и мягко поглаживает ее по щеке, видя, как девушка хочет отвернуться от него, убрать его руку или просто отстраниться от этих прикосновений, но у нее не получается, поэтому девушка закрывает глаза, тихо выдыхая. Ей казалось, что от омерзения ее прямо сейчас стошнит, может быть, прямо даже на него, но она держится.

— Прекрати. Господи, какая же ты мразь. — сдавленно выдает Яна, пытаясь убрать его руку от себя, но юноша был таким сильным, что она просто не могла его от себя отстранить. Или же, в один момент все ее конечности ослабли, не в состоянии противостоять такому напору врага.

— Тише. — отвечает он, прикладывая указательный палец к ее губам, чтобы она замолчала, и парень вновь внимательно вглядывается в ее светлые глаза, сейчас такие испуганные, что для него делало их еще более красивыми.

Он мягко приближается к ней, склоняясь к ее губам и мягко накрывая их своими, но ни на секунду не ослабляя хватку, чтобы девушка не начала вырываться. Этот поцелуй был противен — что ей, что ему, но вот только ему этого хотелось, причем очень сильно. Парень напирает на нее все сильнее, язык проникает в ее рот, изучая ее всю, а вскоре к нему примешивается соленый привкус — от ее слез. Гончарова вся дрожит, вот теперь, еще чуть-чуть и ее точно вырвет, но становится не до этого. Парень отпускает ее руку из своей хватки, тем не менее, не прекращая целовать.

Мгновение, еще одно, и бок пронзает страшная боль, она кричит сквозь поцелуй, пытается оттолкнуть его уже свободными руками, ударяет по лицу, по груди, просто отпихивая, и парень наносит ей еще один удар, ножом, прямо рядом с первым ударом, и, наконец, отстраняется.

Она еще жива. Еле дышит, крепко держится за рану и видит, как юноша заносит над ней нож еще раз. А дальше происходит то, что, наверное, можно назвать самым настоящим чудом — в этой арке появляется человек.

— Эй! — окрикивает он парня, нависшего над уже сползшей по стене рыжеволосой. — Ты что там делаешь?!

Парень не поворачивается. Он разворачивается и быстро уносится прочь, переходя на крайне быстрый шаг, а потом и вовсе бег, потому что первоочередной задачей его сейчас было скрыться. Черт, и все же он действительно перестает быть аккуратным, его рассудок словно туманится в такие моменты, — как можно было, опять же, так просто опростоволоситься? Что тогда с сообщением Нади, что теперь с внезапно появившимся мужчиной. Он идет, корит себя и едва ли не рычит от злости, ярости и невыплеснувшегося наружу гнева. Не дай Бог Гончарова выживет — он оставил после себя слишком явного свидетеля, благо, еще внезапный ночной визитер в арке не видел его лица. Утешать себя оставалось только тем, что девчонка умрет от потери крови, что ее не довезут до больницы — а может, она уже скончалась. Юноша старался бить четко. Но здесь… Все пошло совсем не по плану. А на губах до сих пор был привкус их солоноватого поцелуя.

Мужчина, тем временем, постарался сделать все для того, чтобы она не потеряла так много крови. Он склонился над ней, первым делом, конечно же, вызывая скорую, и у самого него тоже начиналась паника. Рыжая лежала, вся бледная, истекающая кровью, еле дышащая. Казалось, что жизнь просто маленькими каплями выходит из нее, вместе с кровью, которой уже была залит асфальт под ней.

— Да что же так долго?! Держись, девочка, держись. — он гладит ее по волосам, не отпуская, осторожно придерживая голову, и Яна старается балансировать на этой грани сознания, не терять нить связи с реальным миром, внимательно смотря на собственного спасителя. Она едва заметно старается улыбнуться ему уголком губ — кажется, мужчину и самого сейчас инфаркт схватит.

А ведь он мог и просто пройти мимо. Просто не посмотреть в эту арку, просто решить, что это не его дело и уйти. Но нет. И теперь Гончарова ему, по меньшей мере, обязана жизнью.

— Спасибо вам. — хрипло шепчет девушка, продолжая зажимать рану ладонью, а также и стремительно бледнеть, прикрывая глаза. Вдалеке слышалась сирена скорой помощи, которая явно приближалась, и мужчина осторожно оставил девушку, выбегая к ним и подавая всяческие опознавательные сигналы, что они здесь — этот закоулок в арке было бы действительно очень сложно найти. Карета скорой помощи подъезжает, девушку быстро грузят в машину, надевают кислородную маску, вкалывают адреналин для поддержания работы сердца, пытаются остановить кровь из двух серьезных ран.

Скорая несется, громко визжит сирена, переливается синим и красным мигалка, а внутри самой машины идет яростная борьба врачей за жизнь двадцатилетней девочки. Водитель старается ехать быстрее, но Яна стремительно теряет кровь, давление падает, а врачи все равно продолжают это сражение со смертью, и пока, к счастью, одерживают победу. Они передают запросы в больницу на подготовку операционной и крови — Гончарова потеряла ее слишком много, ей однозначно требуется переливание.

Слава Богу, до больницы девушку довозят успешно, по крайней мере она жива — и это главное. Все уже готово, врачи несутся в операционную, начинается суета, беготня, все готовятся, а в регистратуру падает ее телефон, где медсестру просят позвонить матери или каким-либо близким. Они обязаны сообщить родственникам, тем более, может понадобится их донорство крови, если вдруг запасов больницы для этого будет недостаточно.

Находясь дома, Татьяна Львовна уже начинала волноваться — до магазина было не больше двухсот метров, а Яны не было уже больше получаса. Женщина начала одеваться сама, действительно твердая в решении идти ее искать, как у нее звонит телефон. На экране высвечивается фотография рыжеволосой девчушки и подпись «Яночка» дает ей надежду на то, что та просто заболталась со знакомой и теперь забыла, что ей нужно купить. Но когда женщина слышит незнакомый женский голос в трубке, ее сердце словно останавливается на секунду, ей кажется, что у нее подкашиваются ноги, и еще даже не услышав в чем дело, она уже оседает на ближайшую тумбочку, крепко сжимая в руках телефон дрожащими пальцами.