— Нет, не слыхал, — ответил князь в бессильной досаде.

— Слушай дальше. Я сеял кукурузу у подошвы горы, и выросла такая кукуруза, что стебель мог выдержать тяжесть человека, если бы он влез на него. На стеблях были такие початки, что ими можно было оглушить медведя.

Но тут меня постигла беда. Какой-то кабан стал травить кукурузу. Тогда я развел у одного края поля костер, а у другого выбрал местечко для дозора.

Сижу смотрю, вдруг послышались шум и треск. Появился кабан. Срезав клыками стебель кукурузы, он начал есть початок. Я прицелился из дробовика и выстрелил. Побежал к месту потравы, смотрю — кабана нет. Тут я вспомнил, что, спеша на охоту, впопыхах свою кремневку зарядил фасолью. Вдруг смотрю — опять лезет кабан. Я прицелился в него и выстрелил. Но разве фасолью можно убить огромного кабана? Он убежал в лес.

На следующий год продолжалось то же самое, снова кабан приходил пожирать кукурузу. Как-то ночью я отправился стеречь кукурузное поле. И мне удалось, несмотря на темноту, все же застрелить кабана. Но тут я увидел нечто необычайное… Скажи, что это было?.. Не знаешь?.. Ладно. Кабан был, словно хмелем, обвит фасолью. Утром ко мне подошел сосед. Он покачал головой и сказал:

— Оказывается, кто-то пальнул в него из дробовика, заряженного фасолью.

И тогда я вспомнил, что сам стрелял в кабана фасолью. Собрали мы с соседом фасоль, которая выросла на теле кабана, взвесили, и оказалось ровно полпуда… Не будет ли это третьим рассказом, господин князь? — спросил Джир.

— Да, правда, это третий рассказ, ты выиграл, чтоб тебя молния сожгла! — воскликнул князь.

Князь, покраснев от злости и натуги, нагрузил золотом Джира и его осла, и юноша отправился домой. Но двум ослам, которые отъелись у князя, вовсе не улыбалось возвращаться на голодовку к своим прежним хозяевам. На стоянке они уговорили третьего осла поддержать их. Они легли на землю и отказались идти дальше. Как их не понукал Джир, ничего не получилось.

Младший брат призадумался: «Неужели ослы меня переупрямят, после того как я переупрямил самого князя». И он пустился на такую хитрость. Забежал за кусты и стал кричать:

— Кузнец, кузнец! Положи железный прут в горн, пусть полежит до завтра и хорошенько накалится, а там я его пущу в ход, надо подбодрить моих ослов.

Услышали это ослы, испугались и рассудили: «Стоит ли валяться еще целую ночь, дожидаясь, когда нас отхлещут раскаленным прутом? Уж лучше уступить. Будь, что будет…»

Они встали и пошли.

Вернулся Джир к братьям, привел им их ослов, да еще дал много золота. С того времени все они стали жить дружно, хорошо, не зная нужды и горя. А князь-самодур от досады помешался да вскоре и умер.

Хянчкут — сын Лагу

ЕКОГДА жил на свете мудрый крестьянин Лагу. У него было три сына: Маква, Мажв и Хянчкут. Маква и Мажв любили странствовать, а Хянчкут был пастухом — кроме как пасти коров, его больше ничему не учили.

Так жили они все вместе, но вот отец их заболел, и не было надежды, что он поправится. Перед смертью Лагу позвал своих сыновей и сказал им:

— Сыновья мои, я умираю. Но вы после моей смерти будьте дружны, не уроните чести своего отца. В первую же ночь после того, как похороните меня, ты, Маква, как самый старший, охраняй мою могилу, на вторую ночь ты, Мажв, покарауль ее, а на третью ночь ты, Хянчкут. Вы все трое обретете там свое счастье.

Сказал так Лагу и умер.

Сыновья назначили день для похорон, разослали горевестников-всадников к родным и знакомым, чтобы те пришли оплакать покойника, и с почетом похоронили отца.

В первую ночь должен был охранять могилу отца Маква, но видит Хянчкут, что старший брат не собирается идти к могиле.

— Разве ты позабыл, что наказал нам отец? — спросил его Хянчкут. — Неужели ты не пойдешь охранять его могилу?

А Маква ему в ответ:

— Ты, Хянчкут, только и умеешь пасти своих коров, — а кроме этого ничего не смыслишь. Умирая, отец был в жару и бредил, а я из-за этого должен мучиться целую ночь?

Маква сел на коня и уехал со двора. Хянчкут же, взяв аркан, пошел на могилу отца.

Около могилы с северной стороны рос большой дуб. Хянчкут повесил на этом дубу аркан, а сам спрятался поблизости.

В полночь к подножью дуба спустилась черная туча, из нее вышел араш вороной масти и, когда подходил к могиле, попал головой в аркан. Тянул, тянул араш, но тщетно. Когда же Хянчкут подошел к арашу, тот взмолился:

— Отпусти меня, а я обещаю тебе, что— когда бы ты ни позвал меня, — явлюсь немедленно и исполню всякое твое желание!

Хянчкут ничего не ответил арашу, подошел и молча отвязал его.

— Спасибо, Хянчкут! — сказал тогда араш. — Если будет у тебя в чем-нибудь нужда, приходи к этому дубу, крикни: «Вороной араш!», ударь три раза плетью по стволу дерева, — и я буду тут как тут.

Сказал так араш, взвился на дыбы и исчез.

Когда совсем развиднелось, Хянчкут пришел домой и, как всегда, погнал коров на пастбище.

На вторую ночь охранять могилу должен был средний брат Мажв, но он тоже не выполнил воли отца, сказав:

— Отец наш был в жару, уже плохо соображал, нес что-то непутевое… Мне надо идти по своим делам.

И ушел из дома.

Хянчкут опять пошел на могилу отца. На дубу он снова повесил аркан.

В полночь к подножию дуба спустилась огненная туча. Из тучи вышел араш золотисто-огненной масти и пошел к могиле, но на пути попал головой в аркан, от которого не смог освободиться. Когда же к нему подбежал Хянчкут, араш взмолился:

— Если ты хороший человек, отпусти меня на свободу. А я тебе, когда ни захочешь, — всегда буду верно служить. Случится с тобой какая-либо беда, приходи сюда к дубу, ударь три раза по нем плетью, крикни: «Золотистый араш!» — и я буду тут как тут.

Хянчкут поверил арашу, снял с него аркан, отпустил на волю, а сам вернулся домой.

На следующую ночь настала очередь Хянчкута. Он пошел охранять могилу отца, повесил на суку аркан и притаился.

Вот наступила полночь, но никто не появлялся. И только когда стало светать, белая туча спустилась к подножию дуба и из нее вышел серебристо-белый араш, который тоже запутался в аркане. Когда же к нему подошел Хянчкут, араш взмолился:

— Отпусти меня! Я буду твоим верным слугою. Если тебе что-нибудь будет нужно, приходи сюда, ударь по дубу три раза плетью, крикни: «Серебристый араш!» — и я тут же встану перед тобой, как вкопанный.

Хянчкут отпустил араша, вернулся домой и ни словом никому не обмолвился о том, что было.

Прошло немного времени, и по стране разнеслась весть, что царь отдаст свою дочь в жены тому искусному джигиту, который сумеет, разогнав коня, взвиться к вершине дворцовой башни, где на балконе будет сидеть царевна, и снять с ее руки алмазное кольцо.

На царском дворе собрались всадники, но напрасно каждый из них джигитовал — никто не сумел достичь даже середины башни, никто не смог даже взглянуть на царевну.

Хянчкут слышал молву о том, чего добиваются лучшие всадники на своих скакунах, но сделал вид, что ему ничего не известно, и спросил своих братьев:

— Куда это вы каждый день ездите и почему возвращаетесь домой, повесив головы?

А братья в ответ:

— Не твое дело, ты лучше смотри, чтобы волк не задрал твоих коров!

Хянчкут ничего не ответил, но на следующий день, когда братья сели на коней и уехали, взял плеть, пошел к дубу, трижды ударил плетью по стволу и крикнул: «Вороной араш!» Тут же перед ним, как из под земли, появился араш.

— Что тебе надо, чем могу тебе служить? — спросил чудесный конь.

— Царская дочка сидит на балконе дворцовой башни, царь обещал ее в жены джигиту, который сможет одним прыжком коня взлететь и снять с ее руки алмазное кольцо, — ответил Хянчкут.