— Ночь подходящая… Вот если побродить — сколько можно было бы у всяких воров отнять похищенного добра!

Услышав эти слова, старуха усмехнулась и решила: «Надоел он мне своей болтовней и выдумками. Отобью-ка я у него раз навсегда охоту хвастаться!»

Не долго думая, она вложила в дорожную сумку шило, кружок свежего сыру, насыпала немного муки, сунула старику сумку в руки, накинула на него старую свалявшуюся бурку, вывела на крыльцо, сказала:

— Надоели мне твое хвастовство и безделье! Иди, куда глаза глядят!

И захлопнула дверь.

Старик стал горько каяться, да было уже поздно. Он знал, что старуха его больше в дом не впустит, махнул рукой и пошел куда глаза глядят.

Шел он, шел, наконец, подошел к большой реке. Видит— на другом берегу стоит адау. Тот закричал:

— Эй, сморчок! Перенеси меня через реку!

— Ишь ты, верзила волосатый!.. Сам перенеси меня. Ни на что другое ты не годишься! — ответил старик, рассчитывая, что река сильно разлилась от дождей и адау до нега не доберется.

Тогда адау поднял с земли камень и сжал его так, что из него потекла вода.

— Вот так же я из тебя дух выпущу, наглец ты! — крикнул он.

Тачкум незаметно вынул из сумки кружок сыру, нагнулся, словно поднял камень, и выжал воду из сыра.

— Вот и я так же из тебя дух выпущу, если ты сейчас же не перенесешь меня через реку! — пригрозил старик.

Адау поднял другой камень и так сжал, что камень превратился в песок.

— Вот так же я и тебя превращу в пыль, ничтожный старик, если ты не перенесешь меня через реку! — снова крикнул адау.

Тачкум выхватил из своей сумки горсть муки, опять нагнулся, делая вид, что поднимает камень, сжал в руке муку и сквозь пальцы высыпал на землю.

— Эй ты, пока цел, переходи скорее реку и перенеси меня на ту сторону, а то я сотру тебя в порошок! — пригрозил Тачкум.

Испугался адау. С трудом перешел реку, посадил старика на плечи и понес его, борясь с течением. На середине реки адау удивленно сказал:

— Какой же ты легкий, старик!

— Это тебе кажется, потому что я держусь за небо, а то, пожалуй, тебе не по силам было бы выдержать мою тяжесть, — ответил Тачкум.

— Ну-ка, чуть-чуть отпусти небо, — сказал адау.

Старик вынул из сумки шило и вонзил его в спину адау.

— Ой, держись за небо! — заревел адау.

Тачкум вытащил шило из спины адау, и тот понес его дальше.

Перенес адау старика через реку и сказал ему:

— Иди в лес, гони на меня зверей, а я переловлю их, и мы приготовим себе завтрак.

Старику хоть и было боязно, но отказаться еще страшнее. Пошел в лес.

Там он поднял от страха такой крик, что звери кинулись кто куда. Адау наловил их, содрал шкуры и подвесил мясо к ветвям огромного дерева.

А тут и старик вернулся.

— Мало ты выгнал зверья, разве этого нам хватит? — спросил адау.

Тачкум опешил, когда увидел, сколько туш развесил великан. Однако он не растерялся.

— Уж больно трусливо это зверье — во все стороны опрометью бросилось. А то, конечно, пригнал бы больше.

Тогда адау сказал старику:

— Подожди теперь здесь, я пойду в лес подальше, еще подгоню, а ты с ними разделайся.

Адау ушел в лес, стал ломать деревья и топтать кустарник. Звери кинулись к опушке, где сидел Тачкум. Вот он видит, что прямо на него бежит огромный кабан. Старик едва успел схватиться за нижнюю ветку дерева и кое-как подтянул ноги. А кабан с разбега всадил клыки в дерево, да так в нем клыки и застряли.

Тут старик заметил в дупле маленькую птичку, взял ее и сел под деревом. Вернулся адау, стал спрашивать старика:

— Где же зверье, которое я выгнал из лесу?

— А вот все, что ты выгнал, — ответил Тачкум, указывая на кабана и птичку. — Больше я ничего не заметил. Кабана я ткнул мордой в ствол, вот он стоит, шкуру с него снимай сам, а птичка у меня в руках.

Адау рассердился:

— Ты поймал какую-то пичугу, на что она нам нужна?

Тачкум выпустил птичку на свободу и крикнул:

— Смотри адау, если ты ее не поймаешь, ты сам будешь превращен в такую же!

Адау испугался, погнался за птичкой, но не смог ее поймать. Тогда он в смущении взвалил на спину дичь и они отправились к нему домой. Тут великан занялся стряпней: отломал огромную ветку, сбил с нее сучья, ободрал кору и стал насаживать на нее дичь, как на вертел, а старика поспросил принести дров.

Долго бродил старик по лесу и не знал, что ему делать. Потом догадался — выкрутил несколько лоз дикого винограда, сплел их и стал перевязывать близко росшие деревья. Адау надоело ждать, пошел он в лес искать старика.

— Жду тебя не дождусь! — сказал он ему с досадой. — Чего ты тут возишься? — Разве ты не видишь? Связываю десяток деревьев, чтобы сразу перетащить, — ответил Тачкум.

— Буду я ждать, пока ты с этим справишься, — проворчал адау, вырвал с корнем большое дерево и поволок.

Дома адау развел костер и стал жарить мясо. А старик захотел обедать на дворе, у обрыва. Адау взял целого оленя, положил перед стариком, сказал:

— Кушай!

Тачкум съел несколько кусков мяса, а остальные незаметно стал сбрасывать под обрыв. Адау с жадностью пожирал мясо и не заметил хитрости старика.

Стемнело. Тачкум побоялся ночевать под одним кровом, с великаном и сказал, что всегда спит на свежем воздухе.

Адау никак не мог понять повадок старика. Он задумал так или иначе избавиться от него и решил, как только старик заснет, — ошпарить его кипятком. По косым взглядам адау старик догадался, что тот хочет с ним разделаться, и надо держать ухо востро.

Ночью Тачкум взял бревно, положил его на то место, где подготовил себе ночлег, накрыл буркой, а сам спрятался за дерево и стал ждать.

В полночь адау, думая, что старик спит, пришел с котлом кипятка и облил бревно, покрытое буркой. Он думал, что покончил со стариком, а утром Тачкум зашел к адау и сказал:

— Этой ночью мне что-то было жарко, я потел и видел плохие сны.

Удивился адау, но ничего не ответил, отложил расправу со стариком до следующей ночи. Теперь он задумал накалить заостренную железную палку, чтобы вонзить ее в спящего Тачкума.

А старик поступил так же, как в первую ночь. Дождавшись полуночи, адау вонзил раскаленное железо в бревно, прикрытое буркой, и думая, что на этот раз разделался со стариком, пошел спать.

Утром Тачкум зашел к великану, сделал вид, что его знобит, и стал жаловаться:

— Всю ночь меня кусала блоха, не давала спать.

«Что это за человек?! — подумал адау. — Кипяток он принимает за плохой сон, раскаленное железо — за укус блохи». И великан в отчаянии глубоко вздохнул. От этого вздоха старик взлетел вверх, ударился о балку, схватился за нее и повис. Еще больше удивился адау.

— Что ты там делаешь? Чего висишь?

— Сегодня я еще ничего не ел, умираю от голода, хочу проверить зубы, крепки ли они, а потом возьмусь за тебя.

— Ты шутишь… — сказал перепуганный адау. — Мы сейчас сядем закусывать.

С этими словами он помог старику стать на пол, принес мясо и стал потчевать невольного гостя. А у того и кусок не лезет в горло, от страха стучат зубы.

— Что с тобой? Почему ты ничего не ешь? — спросил его адау.

— Мне надоело мясо зверей, хочется поесть хоть немного мяса какого-нибудь адау, — ответил Тачкум.

Тут адау не выдержал — умчался от страха в лес.

А Тачкум захватил стадо адау и погнал его к себе домой. Но так как он был никуда не годным пастухом, стадо по дороге разбежалось. Вернулся старик к старухе с одной лишь овцой, и та в пути захромала, так что он вынужден был тащить ее на плечах.

После всех этих приключений Тачкум перестал лгать и хвастаться, а вот хорошо работать он так и не научился.

Добрые братья и благодарные звери

ИЛ когда-то охотник, по имени Каурбей. У него было два сына — Мазлоу и Жакур. Когда мальчики подросли, он стал брать их с собой на охоту, чтобы приучить к этому промыслу.