— Если ты не ешь, я не могу взять твою кровь. Если я не беру твою кровь, Айман… Дрон достанет ее самостоятельно. А ты уже знаешь, как он это сделает, — его темные глаза опустились к моей шее.

Зачем ему нужна была моя кровь? Я отвернулась от него, крепче вжимаясь в угол.

Доктор схватил меня за талию и перебросил через плечо. Нотка сандалового дерева исходила от его влажной от пота рубашки. Тени на полу преследовали нас до выхода из клетки и по дороге в ванную комнату.

Он поднял мою юбку, после чего стул врезался в мою голую задницу. Взвизгнули трубы, и поток воды стал литься в ванну.

— Иди, — доктор выразительно посмотрел на унитаз.

Я отказалась от своих требований в уединении после первого дня без Рорка. Честно говоря, мне просто стало все безразлично. Небезразлично бывает людям с надеждами и мечтами. Так что, я позволяла ему таскать меня в ванную и обратно, купать меня, смотреть, как я пользуюсь туалетом. Все это происходило под предлогом медицинского наблюдения. Я чувствовала себя лабораторной мартышкой, уверенная, что сравнение было недалеким.

Возможно, мне стоило беспокоиться о неподобающих прикосновениях или о чем похуже, учитывая, что доктор регулярно видел меня голой. Но я никогда не заметила ничего такого в его глазах или манерах, способного посеять сомнения о его намерениях. Возможно, если бы он пересек эту черту, мое тело обрело бы смысл для борьбы, которая его оставила.

Опустошив свой мочевой пузырь, я позволила ему поднять меня и усадить в ванну. Теплая вода поднялась до моего подбородка. Каждая медленно падающая из крана капля эхом вторила погребальной песне моего сердцебиения.

Доктор сорвал одеяние, которое собралось на моей талии. Его руки работали эффективно, намыливая мое тело и волосы. Он замедлил свои движения на моей спине и сказал:

— Я хочу поговорить об этих пятнах.

«Только не снова эта хрень».

— Хочешь пятен на своей спине? Достань мне сигарету.

Доктор стиснул зубы и молча закончил меня мыть.

Оказавшись в своей клетке, я вернулась в угол. Он сел снаружи на пол, расположившись в квадрате лунного света, и стал копаться в карманах штанов. Вдруг пачка сигарет упала на пол перед ним.

Я была не в настроении для манипулятивных игр.

Через некоторое время доктор снова полез в карман. Моя пуля на батарейках появилась рядом с сигаретами.

Я скрыла свое удивление и сказала:

— Засунь это себе в задницу.

Он положил мой MP3-плейер рядом с пулей.

— Я забрал твои вещи из грузовика на реке Туид. У меня есть все твои личные вещи.

В его руках зашуршала бумага. Я выпрямилась. Доктор положил заляпанное письмо рядом с остальными предметами. Нацарапанные на нем слова гипнотизировали меня. Слова, исходившие из сердца Джоэла в тот момент.

Моя рука метнулась к предплечью, пальцы согнулись на его наготе в отсутствие кинжалов.

— Ты не имеешь права, — я подобралась к решеткам и потянулась к письму. Он отодвинул его от меня.

— Это будет твое, когда ты поешь, — доктор кивнул на тарелку с едой на кровати.

Так начался мой тюремный срок на Мальте. Трижды в день доктор с помощью взяток заставлял меня есть, забирая письмо, когда я отказывалась от еды. Каждый день после молитвы, в середине утра, Дрон приносил пустой сосуд. И каждый день он голодными глазами наблюдал, как доктор протыкал мою вену. Как только сосуд наполнялся, Дрон хватал его и поспешно уходил без единого слова.

Между часами посещений я фантазировала о мире Анны и Аарона. Я знала, что его не существует. И все же, я закрывала глаза и пыталась увидеть их улыбающиеся лица. Я искала также Джоэла и Рорка. Но вокруг всегда было так темно. Я протягивала руки в темноту и ничего не чувствовала. Тогда я звала их, погружаясь глубже. Я думала, что иногда подбиралась достаточно близко, потому что сила прилива для меня меркла, ветер стихал, а напряжение в моей груди ослабевало. И когда я уже думала, что нашла их, доктор вытаскивал меня обратно, силой вливая жидкости в мое горло или укладывая меня в ванну.

Каждую ночь я сворачивалась в углу и затыкала уши, чтобы не слышать звуки моря. Я позволяла юбке сбиваться на бедрах и наблюдала, как пауки ужинали моими ногами. Но часто приходил доктор и прогонял их прочь. Он всегда показывался на рассвете, чтобы обработать мои укусы и искупать меня.

Я не боролась с ним. Моя борьба умерла с Рорком. Я настойчиво продолжала смотреть в бездну. Пока однажды ночью я не забылась беспокойным сном, и бездна посмотрела в меня.

Вокруг меня стрекотали кузнечики. Лед таял в моем мятном мохито. Конденсат как слезы собрался на краю стакана, и я поймала его капли языком. Что-то плюхнулось в бассейн, промочив нагретое солнцем полотенце подо мной.

Я перегнулась через край бассейна. Ровными взмахами Анна плыла параллельно дну, хорошо просматриваемому сквозь кристально прозрачную воду. Ее размытая фигурка приближалась ко мне. Моя улыбка сделалась шире, когда она вынырнула вдохнуть воздуха.

С ее лица на меня уставились полностью белые глаза. Черная кровь вытекала из ее рта, зубы были обломаны. Ее клешня стиснула мое горло, обрывая крик. Вода стала жечь нос, когда Анна потащила меня вниз.

Вода в бассейне потемнела. Мы опускались на дно по спирали, все ниже и ниже. Казалось, вокруг было море чернил, и дна никогда не достать. Вода начала кружиться и реветь вокруг меня, как в центрифуге.

Я стояла в центре водного смерча, пока ее уносило гравитацией. Гравий стал впиваться в подошвы моих ног. Анна исчезла.

Бряк. Бряк.

Темнота внезапно рассеялась до пурпурного оттенка сумерек. Я увидела столб в винограднике моего отца. Цепи удерживали около него тело Джоэла. Металлические звенья свешивались с его талии, звякая о столб как звонок к обеду. Светящаяся фигура цеплялась за его тело.

Расстояние между нами стало размытым, и мои руки сомкнулись на челюстях тли. Я дернула за них и вытащила ее ротовой аппарат из груди Джоэла. Из дыры тут же хлынула кровь вперемешку с кусочками плоти. Насекомоподобный рот извивался в моих руках. Я крепче сжала вокруг него пальцы и наклонила его под нужным углом.

Конец трубки щелкнул. Я изогнула запястье и воткнула его в разинутый рот мутанта. Фонтан крови заглушил его визги.

Потом я двинулась к столбу, таща за собой тлю, и сбросила с металлического крюка инструмент своего отца. Мышцы в моих руках дрогнули от напряжения, когда я подняла тлю за голову и толкнула ее на крюк.

Ржавая верхушка пронзила лоб. Я сняла мутанта с крюка и повторила все сначала. Крюк множество раз втыкался в голову и выходил из нее. Черные реки текли из размозженных глаз. Мои руки отказали, и безжизненное тело тли соскользнуло на землю.

Джоэл застонал у другого столба. Мое сердце грохотало, когда я опустилась перед ним на колени. Его суженные зрачки смотрели на меня, но он ничего не видел. Мои зубы кусали губы. Мои онемевшие пальцы стали бороться с цепями.

Его тело упало мне на колени. Вибрации ударили в мою грудь. Я подняла руку над обширной раной в его груди.

— Доверяй… — пробулькал Джоэл.

Я покачала головой, голос перехватило. Он изгибался и дергался в моих руках. Мой живот делал то же самое.

— Доверяй разуму, телу и душе, — продолжил Джоэл, и его рука ударила меня по груди, как будто ее дергали за веревочку. Лихорадка импульсивных желаний примагнитила меня к его пальцам.

«Твои стражи». Он сказал это, но его губы не шевелились. Его зрачки расширились. На короткий момент он показался мне человеком. Затем его рука упала.

«Покончи с этим». Как будто его команда пронеслась через меня и оседлала ветер, прошелестев в кроне дерева.

Жилы на его шее напряглись. Губы, раздвинувшись, обнажили десны. Белые как фарфор глазные яблоки выпучились. Его ногти стали скрести грязь, пальцы были расправлены в ожесточенных спазмах.