За все годы, что я знала его, я никогда не видела его таким печальным, таким подавленным. Мы встретились в старшей школе. И провели вместе больше половины жизни, когда нам исполнилось тридцать три. Я виню себя за ту боль, что вижу в его глазах.

Я сдалась и стала давиться оставшейся частью кукурузы, салата и бобов. Уголок его губ приподнялся, когда он увидел, как я ем. Эта улыбка была такой любящей.

«Когда мы последний раз целовались?»

Черт, я скучала по нашей страсти и спонтанному сексу.

Маленький отпечаток сверкнул на стекле за ним.

«Стоило ли рассказать ему об этом?»

Я сжала зубы и прижала язык к небу.

«Это только подтвердит его подозрения о моем психическом состоянии. Он заставит меня говорить. О кошмарах. Обо всем».

— Спасибо, — сказала я и перекатилась на бок, судорожно сглатывая тошноту, которая пришла после еды.

— Я собрал немного мяты в саду этим утром. Хочешь горячего чаю?

Я покачала головой. Мы выращивали собственные продукты в теплице на участке за домом. Еще одно удобство, за которое стоило благодарить его увлечение выживанием.

Он поцеловал мою макушку и поплелся на кухню с тарелками. Я сжала зубы и зажмурилась. Я не понимала, что им движет. Как он мог продолжать делать то, что делает, изо дня в день? Он делал все, чтобы мы выжили, в то время как я просто лежала в постели и делала точно противоположное. Я умерла в тот день, когда умерли наши дети. И посвятила каждый свой день умиранию с того момента.

Плед запутался в ногах, пока я боролась со сном в ожидании кошмара. Мои кошмары не убивали меня. Они просто напоминали мне, почему я хотела умереть.

— Джоэл?

Его голова возникла в дверном проеме.

— Собираешься поспать? — спросил он.

— Да.

Он положил свой пистолет на край стола. Стянул свои сапоги. Сбросил свой ремень вместе с тяжелым монтажным ремнем. Сложил свои штаны на сапоги, чтобы быстро одеться при необходимости, в стиле пожарных. Потом устроился рядом со мной и притянул меня ближе. Его палец стал вырисовывать круги на моей спине.

Я улеглась щекой на его грудь и выровняла дыхание. Через несколько минут я провалилась в сон.

Я сидела на полу в комнате Энни и расчесывала ее куклу.

Она подпрыгивала в гардеробной, выбирая какое платье надеть. «Кружась, кружась по саду. Словно мишка Тедди». Ее ангельский голос звенел за моей спиной. «Раз шажок…» Ее ножки зашуршали по ковру. «Два шажок…»

Уголки моих губ подрагивали. Я приготовилась к щекотке.

«Пощекочу тебя там». Ее маленькие ручки заскользили по моим бокам.

Я повернулась, чтобы пощекотать ее в ответ.

Глазные яблоки Энни провалились в череп. Ужасные клешни заменили милые ручки. Гной сочился из ее пор, пропитав волосы и платье. Ее кожа светилась зеленым, покрытая достаточно редкими волосками, чтобы можно было четко разглядеть гной, истекающий из ее пор. Истлевшие губы потрескались и отвалились. Копьеобразная трубка появилась из отверстия, которое раньше было ее ртом.

Она протянула ко мне руки, и клешни щелкнули. Черная кровь стекала по ее подбородку, и нечто похожее на рот зашевелилось. «Ты споешь со мной песенку про мишку Тедди, мама?»

Я отшатнулась от нее и закричала.

Руки подхватили меня под колени и спину, приподнимая и подтягивая ближе.

— Шшш. Все хорошо, — Джоэл покачивал нас и бормотал слова, которых я не слышала. Когда моя дрожь отступила, он прошептал:

— Поговори со мной, Дет-а.

— Просто еще один сон.

Он провел пальцем вниз по моей щеке и поднял подбородок.

— Расскажи мне.

Я покачала головой и крепко зажмурила глаза.

— Это об обоих «А»?

Я соскользнула с его колен и легла на бок. Джоэл положил руку на мое бедро.

— Я позволил тебе молчать в течение двух месяцев. Нам придется поговорить об Анне и Аароне очень скоро!

Я съежилась, когда он произнес имена обоих «А».

— Но есть кое-что важное, что мы должны обсудить, — его голос был мрачным.

Я повернулась. Его пальцы постукивали по колену, а помрачневшие глаза бегали по комнате.

— Я слушаю.

Он прочистил горло.

— Ты включала радио? Ты знаешь, что там происходит?

— Радио молчит уже несколько дней, — «Может быть недель».

— Там нет детей, нет пожилых людей и… нет женщин, — уголки его губ опустились.

«Нет детей». Каким-то образом я это знала, но все равно было не остановить огонь, пылающий в моей груди.

— Иви, говорят, женщины не пережили эту дрянь.

— Очевидно, они ошибаются, — пожала я плечами и обвела руками свое тело.

— Женщин нет. Все погибли, — его глаза полыхнули. — А те, кто не умер… их судьба хуже, чем смерть.

— Судьба хуже смерти, — прошептала я. Я жила этой судьбой, презирала ее.

Джоэл втянул щеки.

— Тебе не стоит знать.

«Нет, я вернусь в свое обреченное одиночество позже, когда смогу убедить его оставить меня в покое».

— Ближе к делу.

— Я провел собственное расследование, и в радиусе двухсот миль от этого дома слухи подтвердились.

— Ты знаешь это потому, что обыскал каждый дом в окрестностях пригорода? — чертова мелодрама.

Он встал и потер рот рукой.

— Я стучал в каждую дверь и говорил с мужчинами, приехавшими из других районов и городов. Никто не видел ни одну женщину или ребенка за последние четыре недели.

— Что на счет информации из других частей страны? — конечно же, радио или интернет развенчали бы его страхи.

— Тоже самое. Любительское радио утверждает, что это всемирный феномен.

В желудке у меня образовался узел.

— Радисты-любители теперь единственный источник связи?

Он почесал свою кивающую голову.

— Атаки инфицированных усилились и вышли из-под контроля. Они называют их тлей и говорят, что они охотятся стаями. Истории, что я слышал, то, что я видел…

То, что он видел? Беспокойство волной прошло через меня. «На какие риски он пошёл, чтобы добыть эти сведения?»

— Тля? Как те маленькие зеленые жучки в нашем саду?

— Да, те, что высасывают жизнь из наших растений, одновременно заражая их болезнями. Есть очень сильное сходство у мутировавших людей с этими насекомыми.

Я знала, что моя выгнутая бровь выдала мое недоверие. Мне снилось это дерьмо, и оно было ненастоящим.

— Мы говорим о паразитическом кормлении, Иви, гибком способе защиты, и они очень похожи на насекомых.

Мое любопытство было взбудоражено. Я вспомнила первоначальные медицинские отчеты, предполагавшие, что нимфо-вирус был создан таким образом, чтобы поражать жертв с низким уровнем тестостерона. Вирус был нацелен на человеческих женщин, и группа исламистских экстремистов возглавляла список подозреваемых.

Я чувствовала, что опущенный взгляд мужа выражал беспокойство.

— Никто не знает, специально ли вирус был нацелен на женщин.

Комок застрял у меня в горле.

— Или было ли частью плана то, что женщины мутировали и стали переносчиками вируса для мужчин, — сказал он.

Я боролась с охватившей меня дрожью, вспоминая тот безумный звонок от моего деверя, когда он сообщил о том, что моя сестра заразилась через день после смерти их детей. Той ночью он пустил пулю в голову моей сестры, а затем застрелился сам. Я должна была ожидать что-то подобное. У него была типичная реакция на произошедшее. В те дни новости утверждали, что мутировавшие женщины — нимфы, как их называли — нападали на своих мужей, отцов, братьев.

— Они знают, как инфекция передается от женщин к мужчинам? — мой голос был слабым.