Я стояла в огромном зале без окон совершенно сбитая с толку, не понимая, как здесь очутилась.

Огляделась, чтобы заметить в противоположном конце длинную лестницу, уводящую к резной двери из серебра, поблескивающего в свете невиданных мною ранее светильников, напоминающих тонкие кристаллы. Их острые разноцветные грани сияли неярко, отражая свет друг друга. Стены представляли собой еще более удивительное зрелище, по их гладкой, без единой трещинки поверхности двигались разнообразные картинки, на которых в основном присутствовали люди. Идя вперед, рассматривая эти изображения, мне порой чудилось, что я вижу знакомые места. Подняв голову, чтобы разглядеть, какой здесь потолок, я замерла на месте, потому что совершенно не ожидала увидеть… себя.

Мое многократно увеличенное с помощью неизвестного заклинания лицо теперь занимало весь потолок. Я глядела в свои собственные огромные очи, ни шевелясь, ничего ни произнося, дыша лишь через раз. Когда моргнула от переизбытка эмоций, изображение в точности повторило мой жест, будто я смотрелась в увеличивающее зеркало. Пару минут ничего более не происходило, я рассматривала саму себя, стоя на одном месте. Изображение не двигалось, будто разглядывало малютку, топчущуюся внизу.

Но вдруг все изменилось, словно кто-то подал невидимый сигнал. Изображенное на потолке лицо стало уменьшаться, пока не достигло одного размера с оригиналом, то есть со мной. Теперь на потолке в мельчайших деталях отражалась вся обстановка, включая застывшую в нелепой позе меня.

Несколько секунд промелькнули мгновенно, сердце готово было выскочить из груди, а после замерло, потому как отражение начало пятиться назад и растаяло… Чтобы возникнуть в знакомом зале со статуями. Неужели я выглядела так? Глаза зажмурены, руки выставлены вперед, как будто надеюсь спастись, уберечься от губительной силы магии. Усмехнулась: «А ведь точно надеялась! Хотя жест скорее инстинктивный, чем осознанный!»

Дальнейшие события я помнила, хотя было неожиданно рассматривать их в обратном порядке. Вся жизнь моя промелькнула буквально минут за десять. Слезы на глазах появились, когда увидела матушку. А я и забыла, каким было мое детство! Всплакнула, припоминая запах пирогов с ягодной начинкой. А вот и целое блюдо спелой малины, где каждая ягодка так и просится в рот. Букет полевых цветов на столе, лепестки их колышутся на ветру, врывающемуся через открытое окно, и едва трепещет, будто птица крыльями, тонкая занавеска. Вышитые на скатерти маки и огненно-красная бахрома, которую я любила перебирать, сплетая между собой отдельные кисти.

Прогулки по лесу с мужчиной, которого я совершенно не помнила, потому что он рано ушел за Грани. Мой батюшка — рыжеволосый ведьмак с лучистыми карими глазами. Ярко алеют ягоды земляники на его ладонях, которые он протягивает своей маленькой дочке. Она… нет, все-таки я хватаю земляничку и с радостной улыбкой ем. Оживают детские сказки, когда куклы, сшитые мамой, начинают говорить голосами родителей, а я, распахнув очи, заворожено наблюдаю за представлением домашнего театра.

А вот окно, разрисованное морозным узором, и мои первые шаги к нему, чтобы прикоснуться к снежному рисунку. Счастливая улыбка матушки и одинокая слеза, скатившаяся по щеке родителя, когда они услышали мой первый крик. Я не заметила, как разревелась, утирая влагу тыльной стороной руки, глядя в потемневший враз потолок.

Позволила себе небольшую передышку, чтобы унять волнение, а затем поспешно двинулась к лестнице — в этом зале мне незачем больше оставаться!

Дверь, к которой привели меня ступени, распахнулась сама собой, приглашая войти. Не привыкшая отступать ведьма, как и прочие до меня, шагнула в неизвестность. Помещение, увиденное мной, несколько разочаровало, потому что ничего необычного в его обстановке не было. Панели темного резного дуба на стенах; высокий лепной потолок с кованой люстрой, украшенной хрусталем; узорный паркет на полу, начищенный до блеска. А вот сидящие за длинным столом люди и представители прочих рас заставили меня вспомнить то, что я испытывала будучи девятилетней девчонкой, поступающей в Высшую Ведическую Школу, и пролепетать:

— Вечер добрый…

— А с чего ты, ведунья, взяла, что этот вечер добрый? — ехидно прошамкал старик-изменчивый.

Раньше даже представить не могла, что представители этой расы способны доживать до такой глубокой старости.

— Только ведьмы, — вступил в разговор дух противоречия, выглядящий несколько моложе изменчивого, — могут назвать вечер своей смерти добрым!

— Темного вечера, — поправилась я, опуская глаза к полу, рассмотрела затейливый завиток, подумала и вскинулась.

— Гляди-ка! — изумился высший демон (ну эти по определению не могут старо выглядеть, только так — солидно и внушительно!). — Она еще и гневаться смеет!

— Уважаемый Ар'ргарон, — обратилась к нему вполне симпатичная зрелая ведьма, одетая в черный, но элегантный наряд. — Давайте следовать правилам, не отвлекаясь на ваши глупые издевки и подколки! Перестаньте травить моих соотечественниц!

— Ваших бывших соотечественниц, позвольте напомнить, многоуважаемая ведунья Кувшинкина! — не забыл уточнить высший демон, чем-то напоминающий Ар'рцелиуса, так что мне невольно подумалось: «А этот Ар'ргарон случаем не родитель нынешнего владыки Подземья?»

— Хм… проницательная ведьмочка к нам попала! — оскалился демон, огорошив меня своим заявлением. Они и мысли читают?!

— Конечно! — невозмутимо оповестил дух противоречия. — Мы стражи Граней, потому видим входящих в эту дверь насквозь!

— Так что все твои мыслишки для меня не тайна! — глумливо усмехнулся старик-изменчивый.

— Правила! — взвизгнула ведьма, и могучий, бородатый мужчина, напоминающий по виду медведя, судя по всему обычный, не обладающий даром человек без слов подал ей тисненый золотом конверт.

Открыть его Кувшинкина не успела, так как прямо у нее из рук конверт был вырван огневиком.

— Ма-аг! — предупредила ведьма, бешено сверкая взбешенным взором, на что мужчина даже бровью не повел, с деловитым видом вскрывая конверт, тем самым раздражая ведунью еще больше.

Кувшинкина, тяжело дыша, поднялась со стула и начала медленно снимать с пояса плеть.

— Правила! — завопила вторая женщина, на вид самая обычная, дородная хозяйка деревенского дома в Озерном.

Я помотала головой, ущипнула себя, чтобы убедиться, что не сплю, почувствовала боль и взмолилась:

— О, высшие! Куда я попала?!

— К нам! — рассматривая свои длинные когти, спокойно просветил меня Ар'ргарон, а изменчивый, хотя и выглядел дряхлым стариком, но не запамятовал съязвить:

— Видно, ты плохо вела себя при жизни вот и очутилась у нас!

— Как же вы меня бесите! — паземка уронила голову на стол, и я с надеждой взглянула на единственного, кажущегося нормальным человека.

Мужчина сжалился надо мной и ответил:

— Не переживай, через нас проходят все умершие! А на них, — мотнул головой в сторону соседей, — внимания не обращай! Все мы занимаем эти места в наказание, большинство сидит очень долго, только я прибыл относительно недавно. Так что посуди сама, как здесь сохранить трезвый рассудок?!

— Эй-эй! Я в здравом уме! — поторопился сообщить изменчивый.

— А я нет! — задумчиво изрек высший демон.

— А вот со мной сложнее… — решил поговорить дух противоречия.

— Правила! — заорала на всех женщина, но, как ни странно, ее крик подействовал, и все умолкли.

— Я читаю! — погрозив ведьме пальцем, объявил маг, и Кувшинкина в долгу не осталась:

— Берегись, следующего огневика буду представлять я!

— Да пожалуйста! — ответствовал маг, распечатывая конверт, вынул тонкий лист бумаги, хмыкнул. — Всего один!

И я не удержалась от любопытства:

— А сколько их должно быть?

— Ну-у, — протянул Ар'ргарон, постукивая пальцами по столу, — у меня их насчитывалось более сотни!

— Да кому это теперь интересно?! — бросила ему женщина.

— Да уж точно не тебе, безмозглая курица! — вступилась за своего повелителя паземка.