С того дня, как он меня изнасиловал, между нами все ухудшилось. Джуд почти не разговаривал со мной, а когда он это делал, я так удивлялась, что не знала, какой ответ мужчина от меня ждет. Единственной связью был секс. Связь, которую я отчаянно хотела разорвать. Сейчас он был еще больше настроен сделать меня беременной.

Секс с ним стал более грубым, коротким, жестким и настолько частым, что мое тело забыло, как избавиться от боли, которую он оставлял после себя. При каждом удобном случае он щипал меня, с силой швырял, шлепал и кусал. Все, что заставляло меня кричать в агонии. Мне было противно думать, что моя боль заводила его.

Джуд брал то, что хотел, когда хотел, и его не волновало, была ли я для этого готова. Мои потребности, чувства больше не имели значения. Каждый раз, когда он входил в меня, я все меньше становилась его женой и все больше его секс-рабыней. Игрушка без чувств.

Поморщившись от воспоминаний о его твердой хватке на моем ушибленном бедре этим утром, я сняла полотенце, обернутое вокруг моего тела, и приняла долгий горячий душ, втирая в себя мыло, пока моя кожа не стала болеть. Не подчинившись его правилам, я заперла дверь в ванную. Что он мог сделать со мной, чего еще не делал?

Закончив, я надела халат и спустилась на кухню для завтрака. Джуд, вероятно, был в своем офисе, потому что я не столкнулась с ним.

Как только Лин увидела меня, она отвернулась от двери и засуетилась над плитой.

— Миссис Макнайт, я сделаю Вам яйца и бекон, хорошо?

За последние несколько недель я заметила, что Лин начала спрашивать меня, что я хотела съесть, а не просто готовила то, что хотел Джуд. Она делала эти маленькие вещи, чтобы показать свою заботу.

Я села на один из табуретов за мраморным кухонным островком.

— Вам не обязательно делать это, Лин. Я сама могу приготовить себе завтрак, — к черту, что подумает Джуд. Часть меня просто больше не волновалась об этом. — Возьмите выходной.

— Благодарю Вас, миссис Макнайт, — пробормотала Лин и быстро удалилась из кухни, избегая взгляда.

Мое лицо горело от унижения. Она знала. Лин знала, что происходило, что Джуж делал со мной. Наша домработница, наверняка, поняла, что я была заключенной в своем собственном доме. Что я была заперта в месте, которого не могла переносить, но из которого не могла уйти. Если Джуд мог навредить мне под собственной крышей, что бы он сделал со мной, если бы я вышла за дверь и оставила его?

За последний месяц у меня было искушение рискнуть, исчезнуть туда, где он не мог бы меня найти. Но у него были деньги, в то время как на моем имени не было ничего – Джуд контролировал каждый цент, который я тратила, поэтому, экономия не была вариантом. От него будет трудно спрятаться. И ему были известны мои страхи. Как только я уйду, первое, что он, вероятно, сделает, это вызовет копов, чтобы посадить меня в тюрьму, где, в первую очередь, я и должна была быть.

Как только я услышала, как входная дверь закрылась, некоторое напряжение свалилось с моих плеч, и я налила себе стакан свежевыжатого апельсинового сока. Чтобы отвлечься от мыслей о нем, я потянулась за газетой «Серендипити Дэйли», которая лежала сложенной рядом с кувшином воды. Я рассеянно перелистывала прессу, пока не наткнулась на статью о девушке, тело которой несколько дней назад нашли в канаве. Экспертиза показала, что она была изнасилована, а затем задушена. Они сказали, что должно быть, тело лежало там уже несколько недель. Мужчина, арестованный за убийство двадцати пятилетней женщины, был ее непостоянным парнем. Еще одно напоминание, что люди, которые нам ближе всего, причиняли самую страшную боль. Мотивом убийства была ревность.

Слезы стекали по моим щекам, пропитывая бумагу. Когда рыдания охватили меня, я прижала газету к груди, желая утешить мертвую девушку.

Внезапный, леденящий кожу страх захлестнул меня. Если бы я не делала все, что мне приказывал Джуд, я могла закончить как эта женщина. Преступления на почве страсти были достаточно распространены. И люди не всегда являлись теми, кем мы их считали.

Мои мысли унеслись к Дастину. Что если он тоже изменился? Был ли он до сих пор добрым человеком, каким был в старшей школе, или жизнь изменила его? Я не слышала о нем с той встречи два месяца назад, но думала каждый день. Иногда вспоминала на мгновение, а иногда и на несколько часов, прежде чем, заплаканная, засыпала. Думая о Дастине я чувствовала себя в безопасности. Он был единственной связью с моей старой жизнью.

Может быть, это было и к лучшему, что он не связался со мной. Я не была той, что раньше. Сделала ужасные вещи, от которых не могла уйти. Кто хотел бы запачкать руки в моих проблемах? Кроме того, если бы Джуд узнал, что я дала свой номер другому мужчине, он мог просто убить меня.

Медленно я начинала чувствовать, что мой муж был способен на куда большее, чем мне показывал. В глубине уши он был монстром.

Я сидела на крыльце, обняв себя руками, умоляя природу утешить меня.

Весна уступила место лету, и красивые, насыщенные цвета окружили нашу территорию. Но я не могла наслаждаться красотой из-за усыхающего сердца.

Ужас в моей жизни затянулся, и я потеряла себя. Я больше не узнавала своего мужа и не знала женщину, в которую он меня превратил. С каждым днем Джуд становился все более властным. Он приказывал мне делать то, что он хотел, говорил мне куда идти и как долго там оставаться, и постоянно занимался со мной сексом. Или насиловал меня? Я была замужем за ним, а отказ ему в сексе имел ужасные последствия. Кроме того, я больше не хотела с ним спать. Лежать в одной постели с монстром, в которого мой муж превратился, приносили мне муки, и моя боль отражалась в кошмарах.

Джуд настоял, чтобы каждую ночь я спала голой. Он сказал, что хотел меня чувствовать и иметь возможность брать меня без каких-либо отвлекающих факторов. И он это делал. Иногда острая боль между ног будила меня от глубокого сна, его вес прижимал меня к кровати, пока он входил и выходил, жестко трахая меня, мое лицо прижималось к матрасу, отсекая возможность дышать.

Были случаи, когда Джуд буквально вытаскивал меня из кровати, и вел в гостиную, где включал телевизор размером со стену. Муж смотрел порно, пока занимался со мной сексом, звуки удовольствия исходящие из скрытых динамиков маскировали мои крики боли. Секс с ним всегда был грубым, болезненным и неожиданным. Но недавно кое-что изменилось. После этого Джуд всегда был нежен, набирал мне ванну, чтобы облегчить боль или держал меня в своих объятиях, пока не думал, что я уснула. Хотя больше я почти не спала.

Почти каждое утро – особенно после жестокой ночи – я просыпалась и находила на покрывале сверкающий драгоценный камень. Это был его способ извиниться.

Джуд Макнайт, мой рыцарь в ржавеющих доспехах, был двумя разными личностями в одном теле. Человек, который ранил и уничтожал, и мужчина, который утешал меня. Если бы только это утешение не причиняло гораздо больше боли. Это напоминало мне о человеке, которым Джуд когда-то был.

Почему я удивлялась, что Джуд изменился? Люди постоянно менялись. Я испытала это на себе.

Мой отец, чьи глаза мерцали каждый раз, когда он смотрел на меня. Мужчина, который прижимался ко мне в моей кроватке, когда воображаемые монстры прятались под ней. Человек, сказавший, что никогда не оставит меня, просто однажды проснувшись изменился и ушел из моей жизни.

В тот день, когда он ушел, стояло прекрасное лето. Пока я сидела на пороге, ожидая его возвращения, солнце окропляло мою кожу и макушку головы чистейшим золотом. Ветер украл сладкий запах жимолости с нашего заднего двора и обернул его вокруг меня.

По мере того, как часы шли, я раздувала юбку своего голубого платья на день рождения, того, что с разноцветными бабочками на подоле, которое он подарил мне в мой последний день рождения.

Он так и не вернулся домой. В конце концов, отец превратился в бабочку и улетел. Я нашла способ мириться с тем, что папа покинул нашу жизнь, но когда через несколько месяцев мы с мамой узнали, что он совершил суицид, бросившись под мчащийся грузовик, мой мир изменился навсегда.