Литературное наследие Буде указывает на его убеждение не только в том, что классическое наследие, включая его юридические учреждения и кодексы, представляет собой большую ценность для современности, но и что изучение древности является надлежащей подготовкой к восприятию Евангелия Иисуса Христа. Кальвин предпринял аналогичный подход в великом издании «Наставлений в христианской вере» 1559 г., позволяя Цицерону вести читателя от естественной религии древности к возвышенному Евангелию Иисуса Христа.

Происхождение методов Кальвина, который был, вероятно, величайшим библейским комментатором и проповедником своего времени, можно проследить по изучению им права в передовой атмосфере Орлеана и Бурже. Имеются все основания, чтобы утверждать, что Кальвин научился у Буде необходимости быть компетентным филологом, подходить непосредственно к тексту первоисточника, толковать его в лингвистическом и историческом контекстах и применять его в современном окружении. Именно это отношение лежит в основе кальвиновского изложения Писания, и особенно его проповедей, в которых он пытается соединить Писание и тех, к кому оно обращено. Французский юридический гуманизм дал Кальвину как стимул, так и инструменты для использования документов прошлого в обстановке реалий Женевы 1550-х годов.

Можно утверждать, что в основе английской Реформации лежат три крупных религиозных и интеллектуальных элемента: лоллардистское движение (см. стр. 54-56), лютеранство и гуманизм. Каждый из этих трех элементов считался главным различными исследователями Реформации. Так, Гордон Рупп высказывался в пользу решающего влияния лютеранства, Дж. К. Мак-Кониха — в пользу гуманизма, а Дональд Смитон — в пользу лоллардистского движения. Каким бы ни был исход этого спора, совершенно очевидно, что каждый из этих трех элементов оказал определенное влияние на зарождения движения за религиозные и богословские перемены а Англии в 1520-х и 1530-х годах. Здесь нас интересует форма гуманизма, которая оказалась столь влиятельной в этом споре.

Вероятно, самым важным английским центром гуманизма в начале шестнадцатого века был Кембриджский Университет, хотя не следует недооценивать значение Лондона и Оксфорда. Кембридж бы родиной ранней английской Реформации, которая сосредотачивалась вокруг «кружка Белой лошади» (названного по имени ныне несуществующей таверны, расположенной около Квинс Колледж) группы людей, таких, как Роберт Барнес, которые встречались для изучения и обсуждения последних сочинений Лютера в начале 1520-х годов. Неудивительно, что таверна стала называться «маленькой Германией», точно так как район Кинг Стрит, который когда-то был местом встреч членов кембриджской коммунистической партии, стал в 1930-х годах известен как «маленькая Москва».

Со времен публикации работы Фредрика Сибома «Оксфордские реформаторы» (1867 г.) название расцвета гуманизма в Кембридже и других местах «новым учением» стало частью традиции английской интеллектуальной истории. Однако современные источники наводят на мысль, что эта фраза использовалась в 1530-х годах по отношению к идеям раннего протестантизма. Так, в письме Хью Латимера к Уильяму Хубердину (1531 г.) говорится о «новом учении», которое стало доступным английской Церкви благодаря деятельности протестантских реформаторов.

Английский гуманизм был во всех своих проявлениях иностранным заимствованием. Роберто Вайсе убедительно показал, что происхождение английского гуманизма можно проследить в Италии пятнадцатого века. В 1430 г. Англию посетил Поджио Брацциолини, за которым последовал ряд итальянских мыслителей Ренессанса. В конце пятнадцатого и начале шестнадцатого веков Кембриджский Университет приглашал читать лекции итальянцев, среди которых можно указать Гайо Ауберино, Стефано Суригоне и Лоренцо Траверсагни. Эту традицию можно объяснить не нехваткой английских преподавателей, а признанным превосходством их итальянских коллег. Траверсагни, францисканский монах из Савароны, читал лекции по риторике, которые получили широкий отклик и вскоре появились в печати.

Этот процесс был односторонним. Известные английские ученые совершали путешествия в Италию для непосредственного знакомства с духом Ренессанса. Среди ученых, посетивших Италию, можно назвать Джона Гунторпа и Уильяма Селлинга. Их итальянские путешествия первой половины пятнадцатого века проложили дорогу другим ученым, посетившим Италию в шестнадцатом веке. Впитав дух итальянского гуманизма, они неизбежно принимались за его распространение после возвращения на родину.

Следует сказать и об одном приглашении на место преподавателя в кембриджский университет, которое сыграло в истории особую роль. В 1511 г. известный голландский гуманистический писатель был приглашен в университет на кафедру богословия, незадолго до этого учрежденную леди Маргарет Бюфорт и являвшуюся центром реформистских настроений в начале шестнадцатого века. Этого писателя звали Эразм.

Одна фигура возвышается над североевропейскими гуманистами, и не только благодаря его влиянию на германскую и швейцарскую реформации — Эразм Роттердамский. Хотя непосредственное влияние Эразма на Лютера и Кальвина было меньшим, чем можно было ожидать, многие другие реформаторы (такие как Цвингли и Букер) находились под глубоким его влиянием. Поэтому представляется необходимым подробно остановиться на его значительном вкладе в мысль Реформации.

Однако прежде необходимо сделать одно замечание. Эразм часто представляется пишущими о нем мыслителем наилучшим образом отражающим североевропейский гуманизм. Хотя в поддержку такого предположения можно привести многие факты, следует признать наличие определенных споров по некоторым вопросам внутри североевропейского гуманизма. Два из них представляют особый интерес: вопрос о национальных языках и вопрос о национальных границах. Что касается языка, Эразм считал себя «гражданином мира», а цицероновскую латынь — языком мира. Национальные языки представлялись ему препятствием на пути к космополитической Европе, объединенной латинским языком. Другие гуманисты, особенно в Германии и Швейцарии, считали, что развитие национальных языков следовало поощрять как средство укрепления национального самосознания. С точки зрения Эразма, национализм угрожал образу космополитической Европы и служил лишь поддержанию таких устаревших концепций, как «чувство национального самосознания» и связанных с ними идей, например, о национальных границах. Другие гуманисты, напротив, считали себя борцами за утверждение национального самосознания. В то время как Эразм предпочитал сосредотачиваться на отбрасывании националистических идей и ценностей, швейцарские гуманисты Глареан, Миконий, Ксилотект рассматривали себя исполняющими священный долг по защите швейцарского национального самосознания и культуры литературными средствами. Эти споры между «космополитическим» и «националистическим» гуманизмом, между отменой и консолидацией национального самосознания указывают как на разнообразие позиций внутри гуманизма, так и на то, что Эразма нельзя считать представителем всего гуманизма, как это» делают некоторые ученые.

Наиболее влиятельным гуманистическим произведением, распространенным в Европе в первые десятилетия шестнадцатого века, была работа Эразма «Enchiridion Militis Christiani» («Руководство христианского солдата»). [9] Хотя эта работа была впервые опубликована в 1503 г., а затем переиздана в 1509 г., реальное ее влияние начинается после ее третьего переиздания в 1515 г. С этого момента она стала вызывать такое преклонение, что в последующие шесть лет выдержала 23 переиздания. Она была обращена к образованным мирянам, которых Эразм считал истинным сокровищем Церкви. Ее поразительная популярность после 1515 г. позволяет предположить, что она привела к коренному изменению мирского самовосприятия, и нельзя не упомянуть, что реформационные волнения в Цюрихе и Виттенберге начались вскоре после того, как «Руководство» стало своеобразным бестселлером. Успех Эразма показал также важность книгопечатания как средства распространения новых радикальных идей — ни Цвингли, ни Лютер не прошли мимо этого момента, когда настала их очередь проповедовать такие идеи.