Горченко толкнул дверь хибарки и пропустил вперед спутников.
Свет лампы заставил вошедших зажмуриться.
Полещук и Кобзарь враз поднялись с табуреток.
— Ну, как?
— Как видишь, благополучно, — смеется Горченко. — Ни одна крыса не заметила. Ну, друзья, раздевайтесь.
Трое японских солдат, из них один унтер-офицер, смущенно и торопливо снимают шинели.
Через минуту все за столом.
— Так вот, товарищи! — говорит Горченко. — Эти солдаты приехали из Владивостока. Они тут в командировке. Завтра возвращаются. Их батальон на Первой Речке. Ми-Ши-До их знает.
— Да, да, — улыбается унтер. — Я дзнай одень коросё… Этто ми… один дзеревня.
— Добре! — отвечает Полещук. — Можно.
— Вот, хорошо. Ты, Ми-Ши-До, скажи этим своим ребятам, что вот эти товарищи к ним приедут. Пусть они их запомнят. И больше чтоб никому не верили. Понял?
— Конецно.
Ми-Ши-До что-то быстро передает солдатам.
Те, довольные, смотрят на Кобзаря и Полещука, кивая головой в знак согласия.
— Да, братцы, — говорит Горченко, — наше братанье на пользу пошло… Не то, что те листовки, что на прошлой неделе привозили. Ну, ладно. Теперь давайте, ребята, обсудим наш план.
— Можно.
Все ближе подвигаются к столу. Керосиновая лампа слегка чадит.
На следующий день на вокзале Свиягино Ми-Ши-До провожает своих сородичей. Они уезжают во Владивосток с почтовым поездом.
Горченко, Кобзарь и Полещук стоят в сторонке, изредка бросая в сторону японцев какие-то многоговорящие взгляды.
Второй звонок.
Ми-Ши-До о чем-то торопливо шепчется с уезжающими.
В этот момент из станции выходит японский комендант. Увлекшись, Ми-Ши-До не замечает коменданта и не отдает ему чести.
Хриплый, резкий окрик… и маленький унтер-офицер, вспыхнув, оглядывается и вытягивается перед комендантом.
Крикливой и быстрой японской руганью мечет японский комендант и на какое-то замечание Ми-Ши-До бьет его по лицу.
И вдруг, на удивление всей публике, дисциплинированный японский солдат с криком выхватывает из ножен широкий штык.
Миг… и стальное лезвие мягко уходит в живот коменданта.
И в ту же минуту, со штыками наперевес, со всех сторон бросаются на безумца японские солдаты.
Дикие, неслыханные слова выкрикивает, умирая, маленький желтый унтер-офицер:
— Я борсуика! Я борсуика!.. Убивайтц!
3. Невероятная весть
Через неделю после гибели Ми-Ши-До жители Первой Речки бросаются с кроватей, разбуженные пулеметной стрельбой и топотом копыт японской кавалерии. Выскакивают на улицу… Смотрят.
Там, в стороне, под сопкой, где японские казармы, что-то происходит.
Что там?
А в центре Светланки беснуется в своем кабинете генерал О-Ой.
Он только-что прискакал в штаб. Его подняли с постели.
— Мерзавцы! — скрипит зубами О-Ой. — Я им покажу. Таро!
— Я.
— Приказ на «Хизен». Хррр тьфу!
Клочьями летит слюна изо рта генерала.
— Слушаю.
— Пиши: капитану 1-го ранга Иро-Ши-Масо. Завтра утром принять на борт броненосца…
Таро пишет.
На утро по всему городу змеей ползет невероятная, чудовищная весть…
Бунт в японском гарнизоне на Первой Речке.
В казарме партизанской части волнение.
— Товарищи! — говорит командир: — наши ряды растут. Вчера подняла восстание японская рота. Оно подавлено. Но это первая ласточка. Японский солдат просыпается.
— Ура!
В кафе Кокина тоже волнение.
— Менделевич! Слышали?
— Ну, а то как? Я же говорил раньше… Вчера иена стоила…
— Иена падает.
— Караул!
На Семеновском и Мальцевском базарах. — то же.
— Батюшки! Что вы говорите?.. Я слышал — только рота.
— Да нет! Целый батальон… Уверяю.
— Говорят, полк.
— Или полк.
— Что с ними сделают?
— Что сделают? Чудак. Что, вы японцев не знаете? Расстреляют их из пушек…
— Очень просто.
— Мать богородица!
— Это партизаны мутят.
— Что?
— У моего знакомого родственник в японском штабе служит… Говорит, что там два партизана были. Только их поймать не удалось: скрылись.
— Что? Партизаны?
— Партизаны.
— Митька! Что говорят-то?
— Бают, тетка, партизаны были.
— О, господи! Ирина Власьевна! Слыхала?
— Ну?
— Бунт-ат не японцы, а партизаны, бают, устроили… Переодетые.
— Что ты?
— Ей-богу.
— Слыхали, господин профессор?
— Да! Я, собственно, и вначале не особенно верил. Мне казалось, что это провокация, или…
Молва растет.
4. «Язва»
— Кто там?
— Зеленый арап.
— Входи!
Дверь отворилась.
Потом коридор. Потом рукой в кнопку и… кусок стены пополз в сторону.
Щелкнул выключатель.
— Где Клодель?
— Здесь, — откуда-то раздается голос.
Дверца шкафа — настежь.
— Я. Кто звал? Я!.. Петр. Что тебе нужно?
— Их увозят.
— Когда? Куда?
— Завтра. В Японию.
— Подозрительно.
— Да.
— Кому приказ?
— Иро-Ши-Масо.
— Гм! Хорошо. Фу-Шин дома?
— Да.
— Лети к нему. Пусть тренирует Язву: по якорной цепи на борт судна. Чтоб к вечеру была готова. В 7 приду. Ждите.
— Хорошо.
Темно. Изредка на полминуты врывается луна и вновь исчезает.
На рейде то там то сям дрожат, мелькают огоньки.
Вон впереди, недалеко от берега, тяжелой черной громадой встает из воды железный остов. Из пяти толстых труб валит, не переставая, черный дым.
Это броненосец «Хизен».
Вот он все ближе… ближе… Близко.
Китаец-яличник перестает крутить веслом. Он нагибается и вытаскивает из-под сидения небольшой ящичек.
Поворот задвижки… и дверца открыта.
— Ну, Ядзва! ходи-ходи…
Он тихонько свистит.
Огромная мускусная крыса высовывает в дверцу голову, поводит усами, нюхает, как бы производя разведку. Решилась. Гибко прыгает на рукав… бежит по рукаву вверх… и, усевшись на плече, трется головой о щеку китайца.
— О-хаа… Ядзвааа… — ласково тянет китаец.
Сняв крысу, он сует ей в рот какой-то светящийся предмет.
Затем тихонько опускает ее в воду… в сторону броненосца.
— Пошола, Ядзва, пошола!.. Тибе умна… тибе дзнай… Хо! Ца!.. Пошшла.
5. Расправа
Молча, в своей каюте стоит перед столом капитан Иро-Ши-Масо.
На столе лежит тайный приказ генерала О-Ой.
А рядом с приказом маленькая целлулоидная трубочка…
Эта трубочка каким-то таинственным путем попала на борт «Хизена». Ее фосфорический блеск привлек внимание вахтенного…
Капитан хмурится.
— Кто? Кто из команды принес ее? Кто изменник?
И капитан Иро-Ши-Масо перечитывает в третий раз вынутую из трубочки записку: «Намерение ген. О-Ой нам известно, но… Рота должна быть в целости доставлена на берег Японии. Иначе… Вы погибли».
Криво усмехнувшись, Иро-Ши-Масо выходит из каюты.
Утро.
Под белым молочным покрывалом спит Японское море.
— Готово?
— Есть!
— Хорошо.
Капитан Иро-Ши-Масо спускается на палубу.
Вдоль борта, полураздетая, ежась от сырости, выстроилась мятежная рота. Желтые тела покрыты печатями ран… Чернеют полосы и пятна запекшейся крови.
У каждого к правой ноге проволокой прикручена тяжелая гиря.
Знают: смерть.
Готовы.
Горят глаза затаенной злобой… Смотрят вперед…
Там… против: другая линия желтых, застывших лиц… Там блестят штыки, и в патронник каждой винтовки послан боевой патрон.
— Смирно!
Холодным взглядом смотрит вперед капитан Иро-Ши-Масо.
— Кто не желает умереть, пусть выйдет вперед и назовет имена зачинщиков и участников из других частей… Ну!
