Я должен быть счастлив, но, честно сказать, я в ужасе. Мальчик. Когда он вырастет и станет мужчиной, то будет вынужден присоединиться к «Дюнамис».

— Разрешите мне посмотреть на него, — просит Рэйчел, протягивая к нему руки.

Медсестра аккуратно вытирает ребенка, а я оглядываюсь назад на Рэйчел и замечаю, как ее лицо теряет цвет, и она начинает прерывисто дышать.

Потираю ее ладони своими пальцами.

— Рэйчел, ты в порядке?

Когда медсестра подходит ближе, чтобы вручить ей ребенка, Рэйчел теряет сознание, падая обратно на кровать.

Доктор вскакивает, хватается за хирургические инструменты и что-то кричит медсестрам, но я не понимаю, о чем она говорит.

Медсестра, держащая ребенка, выбегает из комнаты.

Мониторы мигают, издают противные звуковые сигналы и начинают тревожно пикать.

— Что происходит? — Я кричу, глядя на свою жену, она все еще без сознания. — Рэйчел. — убираю волосы с ее потного лба. — Рэйчел, любимая, очнись!

— Выведите его отсюда! — требует врач. — Сейчас же!

Медсестра подходит ко мне и хватает за руку.

— Вам нужно уйти. У нас чрезвычайная ситуация.

— Нет, я не могу ее оставить!

— Сэр, вы только все усугубляете. Пусть доктор делает свою работу.

Дверь в комнату распахивается, и в палате появляется еще одна бригада врачей и медсестер.

Ко мне подходит огромный санитар и сильнее дергает за локоть.

— Сэр, вам нельзя здесь находиться.

Кровать Рэйчел окружили люди, и я больше не могу ее видеть. Медбрат практически выталкивает меня из палаты, останавливаясь, когда мы оказываемся в приемном покое.

— Что происходит? — я требую ответа у него. — Никто толком ничего не говорит!

— Ваша жена теряет много крови, и они пытаются остановить кровотечение.

— А если они этого не сделают?

— Мы сообщим вам, как только ее состояние стабилизируется.

Затем он разворачивается и мчится обратно в палату моей жены.

Что, черт возьми, только что произошло? Ребенок же родился. Все было отлично! А буквально через секунду разверзся кромешный ад.

Я начинаю бесцельно слоняться по коридору, нервно расхаживая из угла в угол. Мое сердце колотится, грозясь выпрыгнуть из груди, а руки сжимаются от бессильной ярости. Как они смели оставить меня здесь, ничего не сказав? Они обязаны мне сказать, что происходит. Дать мне хоть что-нибудь!

Медбрат сказал, что Рэйчел теряет много крови. Люди умирают от этого. Что, если она?.. Нет. Она не может умереть. Она не может! Она мое все. Моя собственная жизнь. Если Рэйчел умрет, умру и я. Я уже был мертв, прежде чем встретил ее, но она спасла меня. Она вернула мне жизнь. Рэйчел не может умереть.

Я не верю в Бога и никогда не молюсь. Но не сейчас. Сейчас я сижу в кресле в зале ожидания, закрыв глаза, и повторяю про себя молитву. Пожалуйста, не забирай ее. Ты уже забрал всю ее семью. Пожалуйста, не забирай и Рэйчел тоже. Я умоляю тебя. Пожалуйста, не отнимай ее у меня. Без нее я ничто. У меня нет ничего. И я не могу самостоятельно воспитывать нашего ребенка. Он же в ней нуждается. Ему нужна его мама. И мне она нужна. Пожалуйста, не отбирай ее у нас.

Я медленно открываю глаза, когда слышу, как по коридору проезжает металлическая тележка. Я не вижу, что на ней, но ее завозят в палату, где находится Рэйчел. Я встаю и пытаюсь увидеть, что там происходит. Но дверь закрывается перед моим лицом, и я ничего не успеваю разглядеть. Я слышу голоса, но не понимаю, о чем говорят.

Ничего не остается, как вернуться в зону ожидания. Она наполнена новоиспеченными отцами и их родными, окруженными близкими и друзьями. Родители, братья, сестры, кузены. У всех здесь присутствующих есть люди, которые их поддерживают, и радуются вместе с ними. Но не у меня. У меня тут никого нет. Джек и Марта проводят отпуск в Европе. Родители Рэйчел мертвы. А мои родители не хотят иметь ничего общего со мной. Я уверен, они услышали, что Рэйчел беременна. Так как люди любят сплетничать, мои родители, вероятно, узнали об этом, как только мы перерастали делать из этого секрет. Но они никогда не звонили, чтобы поздравить или хотя бы поинтересоваться, как здоровье их невестки. Мы ничего от них не слышали. Ни одного слова.

И вот я сижу здесь. В одиночестве. В ожидании новостей.

Рэйчел не должна здесь находиться. Эта больница недостаточно хороша. Она должна быть в клинике, где получила бы лучший уход в мире. Но я не могу отвезти ее туда, потому что она и не подозревает о ее существовании, и ей запрещено о ней знать. Предполагается, что лечение в этой клинике - преимущество членства в организации, но я не могу поделиться этим с Рэйчел, и это чертовски меня бесит. Она застряла в городской больнице с некомпетентными врачами и идиотским персоналом, отказывающимся информировать меня о состоянии моей жены.

Я продолжаю ждать, глядя на дверь в ее палату, не зная, жива она или нет.

Десять минут спустя доктор Рэйчел появляется в коридоре.

Я срываюсь с места и бегу к ней.

— Что случилось? Что вы сделали? Она в порядке?

— Она стабильна.

Я облегченно выдыхаю, даже толком не осознав, что задерживал дыхание с того момента, как Рэйчел потеряла сознание.

— Давайте поговорим наедине, — просит доктор.

Я следую за ней по коридору в другую комнату. Она больше похожа на небольшую частную комнату ожидания, с несколькими стульями, выстроившимися в ряд на каждой стороне стены. Здесь они сообщают плохие новости? Вот почему мы здесь?

— Что именно с ней случилось? — спрашиваю доктора, начиная терять терпение.

Она садится на стул и просит жестом меня сделать то же самое.

— У вашей жены открылось кровотечение, это редкость, но иногда после родов случается. Но в ее случае все произошло слишком внезапно, и много хуже, с чем я сталкивалась в прошлом. Ее кровяное давление резко упало и стало опасно низким.

— Низким? Насколько? То есть она могла бы умереть?

— Когда давление падает настолько низко, то да, есть такая вероятность. Но, к счастью, в ее случае этого не произошло. Мы смогли остановить кровотечение, и ее давление возвращается к норме. Мы продержим ее здесь несколько дней, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

— Могу я ее увидеть?

— Еще нет. Медицинский персонал еще с ней, и нам нужно будет следить за ее состоянием. Вы можете подождать здесь, если хотите. Я сразу же вам сообщу, когда вы сможете ее навестить, но на это потребуется какое-то время. — Доктор встает и открывает дверь, затем оглядывается на меня и улыбается. — Похоже, здесь есть кое-кто, кто очень хочет с вами познакомиться. Примите мои поздравления, мистер Кенсингтон.

Она уходит, и в комнате появляется медсестра, подталкивая перед собой детский бокс. Остановившись рядом со мной, берет ребенка, завернутого в синее одеяло, и с натянутой на крошечную голову голубой шапкой.

Увиденное внезапно бьет меня под дых. Это мой ребенок! Я даже толком его не видел, кроме беглого взгляда в его сторону сразу после рождения.

Медсестра держит его за меня.

— Он весь ваш.

Я не могу пошевелиться от страха.

— Да, но, я не совсем уверен, как его держать.

— Вы не ходили на занятия по уходу за ребенком?

— Ходил, но давно. И я держал куклу, а не настоящего младенца.

Женщина с пониманием улыбается.

— Просто подставьте обе руки, как я, и не забудьте придерживать голову.

Я судорожно киваю.

— Да, я вспомнил, поддерживать голову. — Я забираю малыша от нее, чувствуя себя неловко. Он же такой крошечный. Боюсь, что он соскользнет с моих рук.

— Вы все делаете правильно, — хвалит она меня. — Точно знаете, как его держать.

— Он очень крохотный.

— Три килограмма восемьсот восемьдесят три грамма. Пятьдесят три с половиной сантиметра в длину. Все в пределах нормы. И он очень здоровый ребенок. — Медсестра подходит к двери. — Я оставлю вас с ним ненадолго, и поздравляю, мистер Кенсингтон.

— Спасибо.

Дверь бесшумно закрывается, и я остаюсь наедине с этим маленьким младенцем. Мальчик. Мой сын. Гаррет Эванс Кенсингтон.