Я смеюсь.

— Окей, мам.

— Я знаю, что вы чудно проведете время. О, и передай Пирсу, что у Генри есть кое-что новенькое, чему он его научит, когда вы двое вернетесь сюда на Рождество.

Я улыбаюсь проходящему мимо меня Пирсу.

— И что же папа придумал?

Она негромко смеется.

— Узнаете, когда сюда доберетесь. Я люблю тебя, милая. Передай Пирсу привет и скажи, что мы любим и его тоже.

— Передам обязательно. Люблю тебя, мам.

Она вешает трубку, и я медленно кладу свою. Чувствую позади Пирса, как он обнимает меня за талию.

— Это была твоя мама?

— Да, она хотела пожелать нам удачно съездить. — Поворачиваюсь к нему лицом. — И она попросила, чтобы я тебе передала, что они тебя любят.

Он мягко улыбается.

— Мне очень приятно это слышать.

Пирс не верит. Он думает, что раз его родители его не любят, то и сложно представить, что мои могут. Для него это не имеет смысла.

— Они правда любят тебя, Пирс. Они не просто так говорят.

Он вместо ответа склоняется и целует меня. Тем самым поцелуем, который всегда ведет нас в спальню.

— Пирс, мне нужно закончить с чемоданом, — шепчу я, когда его губы коснулись моей шеи.

— Ты можешь сделать это завтра. — Его руки скользят вверх по моим голым бедрам, и тепло мгновенно наполняет каждую клеточку моего тела. Чуть ранее я приняла душ, и на мне только футболка и трусики. И теперь эти самые трусики лежат на полу, а его рука между моих бедер, делает то, что ослабляет мои ноги до такой степени, что они едва могут меня выдержать. Я хватаюсь за предплечья Пирса, затем за шею, сжимая затылок пальцами, когда он меня целует.

— Спальня, — едва слышно шепчу я между поцелуями.

— Почему не здесь?

— Я не хочу на кухне.

— Позволь мне закончить то, что я начал, и тогда мы пойдем в спальню.

— Но... — Мой голос дрогнул, когда его пальцы начинают искусно ласкать меня, пока не отправляют через край, и вихрь удовольствия поглощает меня, проходя сквозь все тело. Я все еще в тумане блаженства, когда Пирс подхватывает меня на руки, несет в спальню и кладет на кровать. Мгновенно стягивает джинсы вместе с боксерами, это все, во что он был одет.

Опустившись сверху, он входит в меня, чертовски чувствительную, вынуждая ощутить великолепное чувство наполненности, отчего я начинаю задыхаться.

— Пирс, — я выдыхаю его имя с протяжным стоном.

Его рот накрывает мой, и Пирс меня целует. Медленно, чувственно, точно так же, как двигается в меня и из меня. Каждый его мощный толчок усиливает ощущение, зарождающееся внизу моего живота. Я жажду своего освобождения, так как чувствую, что его тоже приближается. Пирс прерывает поцелуй, мы оба тяжело дышим, когда его движения ускоряются. И затем я чувствую, будто лопается натянутая невидимая струна, напряжение, наконец, отпускает, вырвавшись из-под контроля, и каждая часть меня омывается теплой волной безграничного блаженства.

Пирс присоединяется ко мне, опускается сверху, упираясь руками в изголовье кровати.

Он все еще задыхается, когда снова меня целует. Смотрит мне в глаза.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — счастливо улыбаюсь. — И люблю то, что ты со мной делаешь.

— Тогда я чуть позже все повторю. И не раз, когда мы будем в Италии.

— М-м-м. — Я закрываю глаза, представляя обещанное. — Звучит заманчиво.

— Италия? Или секс?

Я смеюсь.

— И то, и другое. И такой, как был сейчас, и вообще секс.

— Тебе понравилось, да?

— Да, было даже лучше, чем обычно.

— Я не делал ничего нового.

— Кажется, каждый раз все становится лучше и лучше.

Он перекатывается на спину, прижимая меня к себе.

— Давай останемся в постели на всю ночь.

— Мне же еще нужно упаковать вещи.

— Ты уже все собрала. Тебе не нужно много одежды, я хочу, чтобы ты была голая и в постели все время нашего отпуска. — Его рука ласкает мой затылок, Пирс привлекает меня к себе, возобновляя те медленные, сексуальные, сводящие меня с ума поцелуи.

Пирс прав. Я могу закончить с вещами и завтра. Сейчас я с большим удовольствием займусь со своим мужем любовью.

ПИРС

Сегодня я и Рэйчел весь день проспали. Мы устали, рано пришлось встать на самолет, чтобы вернуться вчера в Индиану. Там мы провели День благодарения. Бет приготовила отличный обед в честь праздника, даже лучше, чем в прошлом году. А Генри и я провели много времени вместе, наблюдая за футболом и играя в дартс в местном баре. Мой отец был бы в ярости, если бы знал, чем мы занимались почти всю неделю. Что смешно, учитывая тот факт, что мой собственный отец не хочет со мной даже общаться.

Я не разговаривал с родителями со дня свадьбы. Мы с Рэйчел здороваемся, когда видим их на вечеринках, но они притворяются, что нас не знают. Ведут себя, как дети. Во всяком случае, именно они те, кто позорит нашу семью, когда другие видят, как они игнорируют нас при встрече.

Люди, наконец, начинают принимать Рэйчел и меня как пару, но мои родители упрямы и отказываются, что заставляет именно их выглядеть монстрами. Им нужно повзрослеть и перестать вести себя, как избалованные дети. Я думаю, что мой отец заставляет мою мать себя вести подобным образом. В октябре прошлого года я видел ее в театре, и она слегка улыбнулась, когда убедилась, что отец не смотрит, поэтому мне кажется, она устала от этой семейной вражды. И я знаю, мама расстроена тем, что я не провел с ними День благодарения и не буду дома на Рождество.

Помимо моих родителей, остальная моя жизнь складывается неплохо. Работа интересная и сложная, но она не поглощает всего меня без остатка. По вечерам и в выходные дни я дома, провожу время с Рэйчел. Я люблю наш дом и городок, где мы живем. У меня замечательные отношения со своими родственниками. Великолепный брак. И я начинаю чувствовать себя лучше от мысли о том, чтобы стать отцом. Я должен попробовать, потому что мы с Рэйчел активно пытаемся завести ребенка. Мы пытались месяцами. Пока ничего не выходит, но попытка, безусловно, была очень приятной. Мы часто занимаемся сексом, иногда даже несколько раз в день.

Конечно, не все гладко. Я все еще член «Дюнамис». Одно собрание в месяц, и они проходят днем, поэтому было легко скрыть их от Рэйчел. Встречи в основном касались нашей стратегии для следующих выборов. На этом сейчас сосредоточено все внимание, поэтому мои последние три задания были связаны с подделкой документов и сокрытием нескольких неблаговидных проступков мужчины, которого мы планируем выдвинуть на необходимую нам должность. Я сказал Джеку, что чертовски удивлен, мне не дали задание на убийство, но он сказал, что вряд ли мне доверят подобное. Организация соблюдает осторожность, опасаясь, что ее секреты выплывут наружу. Надеюсь, так продолжится и дальше. Эта сторона моей жизни гораздо более терпима, когда я не вынужден вредить людям.

Другая, не очень приятная составляющая, заключается в том, что я все еще должен участвовать в социальной жизни высшего общества. Это обязательство как члена «Дюнамис», так и фамилии Кенсингтон, но я не хочу этого делать. Раньше я мирился с подобным, не думая об этом, но теперь мне трудно. Напускная вежливость. Фальшивые улыбки. Притворяться, что тебя интересуют бесконечные разговоры с людьми, которых ты презираешь. Мне противно находиться рядом с ними. Хотя я такой же богатый, как и они, если не богаче, но я не чувствую, что я один из них. Теперь я живу совершенно иначе, чем год назад, и начинаю чувствовать себя не в своей тарелке на таких мероприятиях. Теперь я понимаю, как чувствует себя Рэйчел. Но теперь ей гораздо комфортнее. Она познакомилась со многими женщинами благодаря своей работе, поэтому, когда мы на вечеринках, ей есть с кем пообщаться, кроме Марты, хотя она предпочла бы поговорить именно с ней. Мы с Рэйчел дружим с Джеком и Мартой, и постоянно с ними встречаемся. Несмотря на то, что они намного старше нас, они стали нашими ближайшими друзьями.