Только что щенок был в одном конце комнаты. Не успел я моргнуть, а он уже сидит у другой стены. РАЗ! – и все. Шустрый малыш, подумал я. Поводок нам точно не помешает. В лесу полно мест, где щенок шелти без труда может заблудиться. Забежит куда-нибудь подальше и потеряется. Пока он не изучил местность, имеет смысл держать его на поводке.
Я надел на него ошейник и прикрепил поводок. Локи, судя по всему, ничего не имел против. Потом я вынес его на лесную дорожку и осторожно опустил на землю. «Ну что, малыш, вперед!»
Никакой реакции. Шустрый щенок будто замер на конце поводка. «Давай же, Локи, пора на прогулку!»
Я легонько потянул за поводок, и тут пес просто обезумел. Он рванулся назад с такой силой, что я чуть не потерял равновесие. В следующее мгновение мой Локи превратился в злобного бесенка. Он отчаянно метался из стороны в сторону, извиваясь всем телом. Он походил на дикого мустанга из «Неприкаянных», которого пытались усмирить с помощью лассо. Не сомневаюсь, что Мэрилин Монро отправила бы меня в нижний круг ада для мучителей собак.
Бросившись к Локи, я быстро отцепил поводок и схватил его на руки. Судя по всему, этот злосчастный поводок стал проводником для злых духов.
Спустя минуту пес угомонился. «Локи, это всего лишь поводок! Он нужен для твоей безопасности». Я опустил его на землю, и щенок задрожал.
«Мы просто немного погуляем, – настаивал я. – А поводок нужен для твоей же безопасности». Но стоило мне снова взяться за поводок, как Локи упал на спину и забился в истерике. «Я-просто-умру-если-ты-потащишь-меня-на-этой-веревке! Лучше-убей-меня-сразу-ведь-я-всего-лишь-маленький-щенок!!!»
Передо мной снова промелькнул образ разгневанной Мэрилин: «РИЧАРД! Ты просто ЧУДОВИЩЕ! Глаза б мои тебя не ви…» И я сдался.
«Все, Локи, никакой прогулки. Никаких поводков, никаких ошейников». Я понес его обратно на руках, но успокоился он только дома.
Я позвонил своей подруге Сабрине.
– Помнишь щенка? Малыша Локи? Которого мы привезли из аэропорта?
– Конечно.
– В него вселился злой дух!
Она спокойно выслушала мой рассказ.
– Не возражаешь, если я приеду и попробую прогуляться с ним?
– Буду только рад. Но хочу предупредить, что ни разу не видел собаки, которая бы так реагировала на поводок. Похоже, он думает, что это змея!
– Я скоро буду.
Разумеется, когда она приехала, Локи снова вел себя как примерный щенок. И только я один знал о Духе Поводка.
Сабрина осторожно пристегнула поводок к ошейнику, нежно поглаживая Локи и непрестанно воркуя над ним: «Ах ты мой маленький Локи! Мой сладенький! Сейчас мы с тобой пойдем на прогулку. Как нам будет хорошо и весело! Я буду держаться за поводок, а ты поведешь меня на лесную полянку…»
Сам я, конечно, не говорил с ним так много, но знал, что злые духи проявляются вовсе не на этой стадии.
А вот ты выйди с ним на улицу, подумал я.
Надо сказать, что Сабрина привезла с собой целый набор лакомств для щенков, купленный в зоомагазине. И вот, взяв Локи на руки, она вышла с ним на улицу.
– Только взгляни на это солнышко! Послушай, как славно поют птички! Они так рады видеть тебя, Локи!
Сабрина опустила его на лесную дорожку и чуть потянула за поводок. Локи застыл на месте.
– Ну давай, малыш, пошли гулять!
Я знал: еще немного, и он взбесится.
Но вместо того, чтобы продолжать тянуть за поводок, Сабрина подошла к Локи и легла рядом с ним на землю.
– Ты храбрый пес, Локи! Представляю, как нелегко тебе с этим поводком. Смотри, у меня есть кое-что вкусненькое для тебя.
Локи оживился, завилял хвостом и подошел к ней ближе.
– Ты сделал первый шаг, Локи! Вот молодец! А это тебе в награду.
Хрум, хрум…
Сабрина не скупилась на похвалы и печенье.
– Ты замечательный малыш, Локи. Такой славный и смелый. Это тебе награда за храбрость.
Хрум, хрум…
Через некоторое время Сабрина села на корточки рядом с ним, продолжая кормить щенка лакомствами. А потом и вовсе встала и сделала пару шагов.
Я смотрел на них с замиранием сердца.
Сабрина не тянула за поводок. Она шла вперед черепашьим шагом, и Локи – о чудо! – шагал рядом.
– Умница, Локи! Молодец!
Новая порция печенья.
Хрум, хрум…
Как будто и не было злых духов, доводивших щенка до исступления. Сабрина ни разу не натянула поводок, и Локи мирно шагал рядом. Вверх по холму, затем вниз. Через сотню метров она вручила поводок мне, и щенок не протестовал. Ему нравилась эта прогулка.
Сабрина остановилась на цветущей поляне, Локи тоже замер, чтобы полюбоваться вместе с нами. Затем мы – все втроем – направились к дому. Снова лакомства. Славный пес, Локи! Хороший щенок!
– Позвони, если вдруг возникнут проблемы, – сказала она на прощание.
– Я так признателен, просто слов нет, – заметил я. – Это же настоящее чудо! Огромное тебе спасибо!
Нет, Сабрина не дрессирует собак.
Просто она умеет любить.
Чего я боюсь?
Сейчас я понимаю, что многие важные вещи мне следовало бы усвоить еще в школе.
К примеру, раньше я не задумывался над тем, почему люди гневаются или сердятся (я просто старался избегать таких ситуаций, не зная, как правильно реагировать). Теперь же мне ясно, что гнев – это не что иное, как страх. А страх всегда связан с боязнью что-то потерять.
Сам я почти никогда не злюсь, но если такое случается, тут же спрашиваю себя, что именно я боюсь потерять. И ответ мне становится ясен практически сразу. Я боюсь утратить свободу. Боюсь утратить право быть самим собой. Боюсь лишиться своей независимости или общества близкого человека.
Ведь себя не обманешь. И такой ответ обычно прост и понятен: «Я боюсь потерять то-то и то-то…» А дальше я могу принять это или не принять, могу бороться (чего физически мне еще не приходилось делать) или бежать – что ж, в этой жизни у меня свой опыт отступлений.
К счастью, мне, даже когда я служил в ВВС Соединенных Штатов, никогда не приходилось стрелять по живым людям… только по неодушевленным железкам в какой-нибудь пустынной местности. Не помню, чтобы я злился во время полета, – бывало, конечно, страшно, но страх этот никогда не перерастал в гнев.
Гнев – это боязнь что-то потерять.
Я рад, что усвоил этот важный урок. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Пожалуй, единственное, что может меня зацепить, – это угроза для моей жизни или для жизни близких мне людей. Но ничто не угрожает сейчас моим друзьям – да и моей жизни тоже.
Странная вещь происходит с теми, кто пережил клиническую смерть: вернувшись с того света, они перестают бояться ухода из этого мира. По-видимому, у них меняется само представление о Смерти. Так, во всяком случае, произошло со мной. И все потому, что по ту сторону не было ни боли, ни страха. Я даже сразу не понял, что умер. Мой самолет разбился, но осознание этого пришло лишь неделю спустя.
Иллюзорное впечатление удивительно мягкой посадки длилось еще с минуту после того, как мой самолет зацепил провода и рухнул на землю. Я не почувствовал ни удара, ни изменений в характере полета. Я превратился в пилота-призрака, летевшего на самолете-призраке, и оба мы были совершенны. Ни тени сомнения, будто что-то идет не так. Авария стала реальностью лишь неделей позже, когда я очнулся на больничной койке.
Теперь, если что-то угрожает моей жизни, меня это не пугает: «Что, уже пора Домой? Прекрасно!» Мои сумки собраны. Не понимаю, почему на лицах у тех, кто узнает о скорой смерти, не расцветает улыбка. Мы уходим Домой, а скорбь – свойство смертной природы, а не духа. Не верите? Попробуйте представить, что вы не тело, а дух, а затем спросите себя, боитесь ли вы смерти.
Что мы теряем со смертью здесь, на Земле? Свои дома, самолеты и прочие вещи? Но все это не пригодится нам по ту сторону. Свою жизнь? Забавно… но попросту невозможно. Друзей и любимых? Смерть не в силах положить конец любви. Все они присоединятся к нам, как только вернутся Домой.
