– Стоп! – крикнула она в тот самый момент, когда я решил удалить свой сайт.

Голос был настолько взволнованным, что я невольно отпрянул от компьютера.

– Эй, в чем дело?!

Переключив мое внимание, она тут же успокоилась.

– Ты действительно уверен, что хочешь удалить сайт со всеми своими историями?

– Ну да, – мое сердце забилось ровнее. – Уверен на все сто.

– Это же часть твоей жизни, – огорчилась она, – и ты хочешь ее уничтожить? Неужели тебе все равно?

– Это – просто слова. Кто хотел, давно уже прочитал. Избавившись от них, я смахну пыль и освобожу место для чего-то нового.

– Один клик – и все?

– Именно так. А ты что – против?

– Да нет. Уже можно. Прости, что не удержалась и вскрикнула.

– Уже можно?! Что ты хочешь этим сказать?

– Это славные истории, но у читателя ушла бы уйма времени, чтобы найти и прочитать их в интернете. Ну а теперь, зная, что все это собрано в одной книге, он уже не станет…

– Постой, так тебе они нравятся?

– Конечно! Хотя ты так много пишешь об одиночестве, что читатели могут подумать…

– Это нормально для писателя – рассказывать о том, что с ним происходит. Но я никогда не писал об убийствах, войнах и несчастных случаях… По крайней мере, старался не писать. Все это не по мне.

– Ты же знаешь, одиночество нередко толкает людей на самоубийство. Не столько женщин, сколько мужчин.

– Но я не одинок!

– Всякий, кто прочитает эту книгу, решит, что ты одинок.

– Книгу? Какую еще книгу?

– Глупый ты смертный! Когда собираешь истории и переносишь их на бумагу, это называется «книга».

– Но я не собирался писать книгу.

– Раньше нет, а теперь да. Разве не так?

– Думаешь, из этих историй можно сделать книгу?

– Думаю, что да.

– А вдруг никто не станет ее читать?

– Может, и так. Но ты же писатель, а не торговец книгами.

– И как писатель, я должен описывать все то…

– …что приносит тебе радость. Верно, в этом и состоит твоя работа.

– А если никто мне не заплатит?

– Ну, тогда ты просто останешься без денег.

– Но если я напишу эту книгу, то, может, она все-таки будет продаваться?

– Может быть. В конце концов, четыре твои…

– Пять. Пять моих книжек стали бестселлерами, если ты об этом.

– Чего не скажешь об остальных. Они…

– Не смей так говорить! Я люблю свои книжки! Те же истории про хорьков…

– …они великолепны. Лучшее из того, что ты когда-либо сочинял. Может, они предназначены лишь для узкого круга читателей. Для маленькой нации таких же, как ты.

– А знаешь, мне нравится. Для «маленькой нации», только и всего.

– Возможно, именно так обстоит дело и с твоими историями.

– И они лишь для маленькой нации? Очень может быть. Но ведь это не умаляет ценности самих историй. Даже тех, где я утверждаю, что одинок (как это было раньше).

– Но ты уже не одинок. И можешь написать об этом во введении. Ты был одинок, но это время прошло. Смертным свойственно иногда переживать одиночество.

– Ты права. Бывали моменты, когда я тонул в одиночестве.

– И все они промелькнули как одно мгновение. Вся ваша жизнь – не более чем мгновение. Давай только не будем говорить о вечности в этом мире с его пространством-временем. Я тут вовсе не для того.

– Правда? Так зачем же ты пришла?

– Это моя работа. Я пришла, чтобы ты не уничтожил свои истории.

– Значит, как только я пообещаю, что не стану этого делать, ты исчезнешь.

– Очень может быть.

– Ладно, обещаю.

И что ты думаешь, дорогой читатель?

Сразу после этого милый ангел навсегда исчез из моей жизни.

Ричард Бах, май 2015 года

Все писатели помешаны на контроле. И дело не в том, что мы пытаемся наилучшим образом организовать свою собственную жизнь. Нам хочется, чтобы ВСЁ в мире происходило в соответствии с нашими представлениями об этом.

Писатели хотят, чтобы всё: движение звезд на небе, перемена погоды, география, животные дикие и домашние, страны, события, люди – их судьбы, мысли, отношения и мечты – было таким, как мы это видим.

Я и сам не осознавал этого до сегодняшнего утра. А тут вдруг понял: если в мире происходит нечто такое, что мне глубоко не нравится, я просто это стираю.

Журналисты, к примеру, постоянно вдалбливают нам то, что, по их мнению, должно хорошо продаваться (называя это «новостями»). И целые нации склонны верить в истинность таких сообщений.

Репортеры считают акул безжалостными хищниками-людоедами. Они с легкостью убеждают в этом читателя, который привык верить печатному слову. Хотя миллионам акул, обитающим по соседству с людьми, нет до последних никакого дела.

Или вот еще. Журналисты не сомневаются, что башни-близнецы с их сотнями этажей рухнули до основания только потому, что в них врезался самолет. И что соседнее здание и вовсе обрушилось само по себе, безо всяких следов внешнего воздействия. Мне потребовалась целая вечность, чтобы поверить в то, что все эти здания были умышленно уничтожены.

Поскольку я писатель, а значит, помешан на контроле СВОЕГО мира, то первое, что я сделал после 11 сентября, – убрал из дома телевизор. С какой стати мне пересматривать один и тот же сюжет 20 000 раз? Только потому, что средства массовой информации считают меня загипнотизированным кроликом?

О чудо! С изгнанием из моего дома телевизора исчез и сам сюжет, и его комментаторы. Я разом избавился от правил погрязшего в ненависти мира и рекламных роликов, которые навязывают нам не только товары, но и мысли. И я уже свободен от желания уничтожать то, что хочется уничтожить нашей прессе и политикам.

Разумеется, в подобных обстоятельствах мне пришлось создать совсем другой мир – пустяковое дело, если учесть изобретение бумаги и карандаша/пишущей машинки/компьютера.

Я убрал почти всех людей из мира хорьков и подробнейшим образом описал его астрономию, географию и погоду. На жизнь этих зверьков я постарался взглянуть не с человеческой, а с их же собственной точки зрения. Неожиданно для себя я стал летописцем, с любовью излагающим «Хроники Хорьков».

Что же не устраивало меня в человеческом мире, а потому подлежало изгнанию вместе с телевизором? В запретный список попало все, что имело отношение к войнам, жертвам и преступлениям, к ненависти и злу, к необъяснимому желанию смертных убивать друг друга. Мне хватило одного взмаха волшебной палочки, чтобы все это исчезло раз и навсегда – как из моей жизни, так и из моих книг.

Хорьки сильно выигрывают по сравнению с людьми: они проворны и сообразительны, вдумчивы и грациозны. Им нравится действовать, и они наделены превосходным чувством юмора. Они-то и стали моим новым миром!

Так были написаны пять книжек о хорьках (шестая, последняя, стала сборником этих историй).

Хорьки, начисто лишенные человеческих пороков и недостатков, воспитывали свою молодежь в духе уважения, побуждая ее следовать лучшим своим мечтам и устремлениям. Этот мир можно было описывать бесконечно, но продажи не задались, и издателям пришлось ограничиться пятью книжками. Последняя вышла уже в мягкой обложке, чтобы сократить расходы на ее издание.

Но и эти пять книг стали лучшим из всего, что я когда-либо писал. Даже при желании вы не найдете в них ни одного Плохого парня, так что молодежь вполне могла бы читать их своим родителям. Я всей душой полюбил мир хорьков. Эту любовь разделили со мной и некоторые из читателей.

Я сам творил судьбы тех, кто жил на страницах моих книг, в волшебной реальности ангелов, фей и хорьков. И настал момент, когда я уже не мог отрицать очевидного: мне тоже хотелось бы жить в мире, похожем на мир хорьков.

Мы вполне могли бы вот так преобразовать человеческую реальность – шаг за шагом, читатель за читателем, думал я. Людям не нужно ждать, когда изменится их мир: достаточно, чтобы каждый из них прямо сейчас начал жить в соответствии со своим высшим началом.