– Ты иметь пушка, – закончил индиец на ломаном английском, указывая на ружье в руке встречного. – Надо убивать тигр. Или тигр убивать всех.

Он был прав. По всей видимости, жители деревни подверглись нападению людоеда. Тигр, однажды попробовавший человеческого мяса, может пристраститься к нему, как алкоголик – к дешевому пойлу. Чаще всего на более легкую добычу переходят старые звери, но причиной может быть также возраст или болезнь. Будучи не в состоянии охотиться на быстроногую дичь, тигры начинают подкарауливать людей и потом уже не могут остановиться. Такие хищники утрачивают природный страх перед человеком. Более того, они выходят на охоту не ночью, а при свете дня, когда люди не прячутся за стенами своих жилищ. Тигр, уволокший женщину, представлял собой смертельную угрозу для остальных жителей деревни. Как теперь им добывать себе пропитание и дрова, как пасти скот или встречаться с соседями?

Подтверждением мыслей Быкова стал протяжный рев, донесшийся из джунглей. Расправившись с добычей, тигр никуда не ушел. Своим рычанием он как бы провозглашал свои права на эти края и их обитателей.

– Убивать тигр, – воскликнул с надеждой индиец. – Тебя небо посылать!

В роли посланника небес Быкову бывать еще не приходилось.

– Идем, – решительно произнес фотограф.

Охотник из фотографа был не ахти какой, точнее никудышный. Но чем меньше человек разбирается в каком-нибудь деле, тем оно представляется ему проще. Мужчины, ни разу не выходившие на ринг или футбольное поле и наблюдающие за спортивными баталиями исключительно по телевизору, отлично «знают», как и куда бить. Любой, сидя за кухонным столом своей малогабаритной квартиры, превосходно «разбирается» в политических интригах.

Словно желая удержать его от необдуманного шага, над равниной раздался механический рокот. Обернувшись, Быков увидел вертолет, плывущий над зелеными кронами. «Странно…» – подумал он. За ним должны были прилететь в пять часов вечера, а сейчас время близилось к трем. Понимая, что он не успеет вернуться на условленное место, Быков принялся подпрыгивать на дороге, размахивать руками и вопить, что он здесь, извещая об этом разве что тигра-людоеда, поскольку вертолетчик никак не мог услышать его из-за шума винтов.

Тем не менее, Быков был замечен сверху. Описав короткую дугу, вертолет сделал разворот и пошел на снижение. Вся вековая пыль, что лежала на дороге, взмыла в воздух, заставив мужчин чихать и кашлять.

Пригнувшись, Быков дождался, пока винтокрылая машина совершит посадку, и принялся протирать глаза, чтобы рассмотреть пилота. Каково же было его изумление, когда из вертолета спрыгнул какой-то юнец и бросился к нему, забавно встряхивая светлой челкой.

Что надо этому мальчишке с рюкзаком на спине? Почему он спешит к Быкову с распростертыми объятиями, радостно крича:

– Дима-а-а!

– Алиса… – выдохнул потрясенный Быков.

Это была она. Фантастически симпатичная и бесшабашная внучка профессора Заводюка, с которой они вместе занимались поисками Атлантиды. Все такая же миниатюрная, бойкая, коротко стриженная, с таинственно мерцающими зелеными кошачьими глазами.

Повиснув на крепкой обгоревшей шее Быкова, она восторженно запищала и принялась целовать его своими потрескавшимися губами, над которыми темнела маленькая пикантная родинка.

Глаза индийца сделались большими, как утиные яйца, на которых кто-то потехи ради намалевал темные кружки, изображающие зрачки.

– Погоди, погоди, – бормотал Быков, не то чтобы отстраняясь, но и не торопясь с ответными поцелуями. – Ты как здесь? Зачем? Твой отец знает?

Во время прошлой экспедиции между ними случился бурный короткий роман, ставший известным Алисиному отцу. У того состоялся серьезный мужской разговор с Дмитрием, пообещавшим оставить юную девушку в покое, чтобы не портить ей дальнейшую жизнь. На том и порешили. И что же? Нарушать теперь данное слово только потому, что девичьи грудки так плотно и страстно прижимаются к его груди?

– При чем здесь отец? – поморщилась Алиса, недовольная тем, что их объятия и поцелуи не стали обоюдными.

В то памятное прошлогоднее путешествие, едва не закончившееся гибелью всех участников, она направилась из духа противоречия, как до того занималась альпинизмом, скалолазанием, дайвингом и прочими экстремальными видами спорта. Таким образом она доказывала отцу свою независимость и отвагу.

Дело в том, что мать девушки рано умерла, а отец вскоре нашел себе другую жену, которая была старше Алисы всего на три года и отличалась весьма эффектной внешностью. Разве можно было примириться с существованием такой мачехи?

Алиса не примирилась. Это была одна из причин, заставивших ее отправиться в Индию к Быкову.

Алисиного отца звали Джон Линдси. Он был мужчиной той породы, которые всегда остаются моложавыми. После сорокалетия он уже как бы не старился, а лишь затвердевал в обретенном облике.

Его лицо было суровым и правильным. Ровно три четкие морщины расчерчивали лоб горизонтально, еще две – вертикально, начинаясь от мужественно сдвинутых бровей. Глаза он обычно щурил, губы растягивал в почти идеальную прямую линию, нижнюю челюсть выпячивал вперед, а волосы гладко зачесывал назад.

С такой внешностью Линдси мог бы до глубокой старости играть благородных шерифов или борцов с мафией. Но ему не было никакого резона сниматься в кино. Он зарабатывал иначе и эффективнее.

К тридцати годам мистер Линдси приобрел пару провинциальных британских газет, в тридцать пять стал совладельцем манчестерской телекомпании, в сорок основал собственную, а также начал осваивать радиовещание. Еще семь лет спустя он превратился в настоящего магната средств массовой информации. Долгое время этот бизнес был его единственной страстью, затмившей все прочие увлечения, развлечения и семью. Но, достигнув успеха на деловом поприще, он вдруг вспомнил о существовании дочери и принялся настойчиво вовлекать ее в зону своего влияния.

Алиса противилась этому, как могла. Она помнила, как отец третировал покойную маму, обвиняя ее в слабохарактерности и неумении постоять за себя. Не смягчился он и когда ей поставили смертельный диагноз. Девушка до сих пор корила себя за неспособность обуздать или хотя бы пристыдить отца. Ведь до смерти матери она была типичной папиной дочкой. Он обожал ее, хотя видел в ней скорее мальчика, потому что всегда хотел иметь сына, а не дочь. Ну, и воспитание было соответствующим. Верховая езда, спортивные игры, охота и… минимум ласки, минимум дружеского участия.

Денег отец не жалел, как бы откупаясь от дочери. А еще платил за право всячески унижать ее, объясняя Алисе, какая она беспомощная, слабая, неприспособленная, никудышная. До совершеннолетия она покорно выслушивала Джона Линдси, а потом взбунтовалась, уехала из родового гнезда в Сюррее и перебралась к деду, взяв его фамилию, которую носила и мать. С того дня Алиса Заводюк избегала контактов с отцом, но на самом деле посвятила свою дальнейшую жизнь тому, чтобы доказать ему, насколько она, родная дочь, лучше какой-то надменной красотки. Именно по этой причине она ввязывалась во всевозможные авантюры и приключения. Так что, когда дед организовал экспедицию в поисках Атлантиды, Алиса была тут как тут.

Профессор Иван Заводюк (Айвен Саводьюк в британском произношении) имел свои собственные представления о том, где затонул загадочный остров. Одни считали, что искать нужно в Средиземном море, другие – в Атлантическом океане, третьи – в Индийском, четвертые вообще указывали на Сибирь или Бразилию. Всем хотелось добраться до Атлантиды и завладеть сокровищами и золотом тамошних храмов и дворцов.

Профессор, правда, не преследовал корыстных целей. Он полагал, что затонувший город следует искать в районе Азорских островов. Являясь известным ученым-антропологом, председателем Комитета по экспедициям и полевым работам Королевского географического общества в Лондоне, он сумел организовать ведение подробных аэросъемок морского дна в районе Азоров. Была задействована самая современная аппаратура, позволяющая фотографировать дно с воздуха. Кроме того, вертолеты были оснащены магнитометрами, благодаря которым удавалось распознавать слои грунта на достаточно большой глубине. И вот, когда была готова полная и весьма подробная карта дна, Заводюк обратил внимание на странный желоб, протянувшийся вдоль одного из островов. Он казался подозрительно прямым и совпадал по размерам с судоходным каналом, описанным еще Платоном.