Задрав голову, Аврора пристально рассматривала бледный диск Луны, висящий в чёрном ночном небе аккурат над плывущим судном. В сегодняшнее полнолуние небо было чистым, как стёклышко, а Луна выглядела особенно величественной и устрашающей. Залитая серебристым светом верхняя палуба, казалось, заиндевела.
— А вправду говорят, что из-за Луны на Сикце возникают приливы и отливы? — тихо спросила девочка, теперь рассматривая Полярную звезду, по направлению к которой бойко двигался паровой фрегат. — Больше похоже на сказку.
— Вправду, — ответила не сразу чародейка и спрятала друзу во внутренний карман куртки. — Невероятно, не правда ли, что Луна, находящаяся от Сикца в сотнях тысячах километрах, оказывает на него такое явственное воздействие? Я как-то начинала читать трактат «Oha daen Nimy’la» эльфийского географа, астронома, геолога и натуралиста Гуето’Наз; там скрупулёзно было описано, как фазы Луны и Солнца влияют на природу отливов и приливов, а ещё про природу землетрясений и извержений вулканов, про другие интересные вещи… А потом архивариус отнял у меня трактат и дал мне по шее: я ведь взяла его без спроса, а он терпеть не мог, когда кто-то без спроса брал его книги, считай, его самых родных существ. И сколько я не упрашивала старикашку дать мне почитать «О Природе», он так и не сдался. Да-а… Отчитывал меня как малолетку, а ведь мне было уже больше сорока лет. Впрочем, по сравнению с его возрастом я действительно была соплячкой. Интересно, где он сейчас?.. Надеюсь, держится ещё Старикашка, может, увижу его в Вечнограде живого и здорового.
— Да он уже наверняка умер от старости, — сложила руки на груди Аврора. — Когда ты его в последний раз видела?
— Когда покидала Вечноград с котомкой на плече. Это было… Боже, это было двадцать лет назад. Как время быстро летит.
— Вот видишь, двадцать лет прошло. И сколько сейчас твоему архивариусу? Сто?
— Намного больше, — улыбаясь, промолвила эльфийка. — Но он живучий сукин сын. Архивариус был сам как Золотая библиотека — его память непогрешима, а знания велики, ему никаких трудов не составляло хлебать собственноручно сваренные эликсиры долголетия и жить припеваючи. И ты ещё упрекаешь меня в том, что я учу тебя алхимии и травничеству? Хоть Старикашка и выглядел как убелённый сединами старец с бородой по пуза, по библиотеке носился как мальчишка, норовил полапать меня за задницу, постоянно кричал, бранился, прыгал с лестницы на лестницу, как горилла, и, что удивительно, всегда знал, в каком из десятков тысяч стеллажей и многоэтажных шкафов находится нужная литература. Удивительная личность, для меня было в радость с ним, кхм… Работать, да.
— И как же его звали?
— К своему стыду, совершенно не помню, я в шутку называла его «Старикашкой», а он меня «Остроушкой». Но имя типично имперское, типично человеческое. Было бы замечательно, если бы Старикашка всё ещё просиживал штаны в библиотеке. Он тебе такие гримуары по магическому ремеслу отыщет в своих владениях — зачитаешься! У меня же нет и толики его бесценных знаний, да что там, даже Великий Дом Чародеев не мог похвастаться многими имперскими инкунабулами, над которыми архивариус трясся, как над родными детьми. В первые годы моей карьеры схолиаста Старикашка смотрел на меня как на врага народа, не позволял даже бросать взгляды на стеллажи с книгами и всегда при работе стоял у меня над душой и почти носом лез в мои манускрипты. А потом ничего, обвыкся, даже похваливать меня начал, но его занудные рацеи об уходе за книгами, о соблюдении правил приличия в библиотеке и о бесчисленных запретах меня вымораживали. Однажды я с ним подралась. Просто взяла и подралась. Ему не понравилось, что я расставила две сотни книг на полках шкафа в алфавитном порядке, и он велел мне переставить их в обратном. Ну, я и сорвалась, набросилась на него с кулаками. И знаешь, что? Он победил. Старикашка, оказывается, не только гримории и алхимические сборники читал, но и самоучители по разным единоборствам. Он повалил меня на пол, скрутил руки за спиной, связал ноги моим же хвостом, заткнул рот кляпом и оставил так лежать на всю ночь. К утру я укатилась в самый дальний угол библиотеки, где он меня и отыскал. Я потом две недели с синяком под глазом и рассечённой скулой ходила… Глупая история, честно говоря.
Аврора чуть слышно хохотнула, но быстро оправилась, вновь скучающим взором проводила пару матросов, которые, судя по усердно расстёгиваемым на штанах пуговицам, спешили посетить гальюн.
— Когда мы уже приплывём в Трикрестию? — тихо спросила девочка.
— Скоро, обещаю. Раньше нас задерживал торговый караван, а теперь мы идём на всех парусах. Ветер нам благоприятствует и без моей помощи, море тихо и спокойно, да и пиратов никаких не видно, что не может не радовать. Глядишь, остаток путешествия пройдёт без сюрпризов.
— А если на нас нападут демоны? — не отставала Аврора. — Не на море, так в империи? Опять какой-нибудь доппель превратится в меня или кого-нибудь ещё и убьёт тебя или Козочку? Или возьмёт и запечатает твою душу в такой же кристалл дриотия?
— Не волнуйся, дочка, никто меня не убьёт и не запихнёт в дриотий. Поздно уже, иди спать. Я ещё немного посижу тут… Ночной воздух полезен перед сном. Иди в каюту к Сьялтису и занимай его нары.
— Сьялтис грозился, что если увидит меня ещё раз в своей койке, то прогонит!
— Прогонит — получит по шее, — отрезала Элизабет. — Ступай.
Аврора, оттолкнувшись от миниатюрных колонн, поддерживающих перекладину с медной рындой, отбросила длинные косы за спину и, шлёпая босыми ногами по влажной от недавней уборки палубе, убежала в тёплые помещения. Её место спустя считанные минуты заняла Форсунка, разодетая в блузу, на время предоставленную чародейкой взамен порванной куртки. С тех пор как рыбницу лишили работы, она маялась без дела, не зная, чем себя занять. Она тоже с нетерпением ждала окончания плавания, ведь именно по приезде в империю Элизабет обещала Форсунке походить по дорогим бутикам, где рыбница намеревалась прибарахлиться…
— Только рассчитывай цену, Айя, когда будешь закупать это своё «барахло», ведь я не бездонный мешок с деньгами, — автоматом ответила на мысли ящеровидки чародейка, хотя та даже намёка не дала на вербальную беседу. Форсунка недовольно взглянула на серокожку и пнула лежащую у ног свайку.
— Будь так любезна, госпожа чародейка…
— Просто Элизабет.
— Будь так любезна, просто Элизабет, не копошись у меня в башке, а то я куплю себе камушек волшебный, чтобы ты с носом осталась.
— Это какой-такой камушек волшебный? — с интересом спросила эльфийка. — Уж не родохрозит ли?
— Не скажу, — буркнула розововолосая ящеровидка и отвернулась.
— Родохрозит, точно, можешь не отводить глазки. Спешу тебя разочаровать — все эти россказни про его антимагические свойства пришли в Сикец из несуществующей битве при Кираххэ, в которой якобы сцепились красные эльфы и удрализы. Их армии так жестоко и беспощадно бились в поле за городом, что аж никаких свидетелей не осталось, а записи в хрониках самолично стёрлись, не в силах нести на себе столь тяжкую ношу о событиях кровавой сечи.
— Не слыхала я никогда ни о какой битве при Кираххэ, я лишь слыхала о родохрозите, который, если его носить на шее, блокирует всякие колдунские импульсы, посылаемые ведьмами и чернокнижниками, чтобы нести порчи и проклятья. А ещё одна деваха утверждала, что родохрозит может убить слабого колдуна.
— Вот с этим не спорю, — улыбнулась Элизабет. — Родохрозитом можно убить не только колдуна, главное — найти камушек потяжелее и вдарить по голове посильнее. Тогда не только колдун ноги протянет.
— Всё шуточки шутишь? — помрачнела рыбница ещё больше.
— Обожаю шутить шуточки, это второе моё любимое занятие после обучения Авроры.
— Ага, ага, вижу я, как ты её учишь! — вдруг оживилась Форсунка. — Ты поднялась на борт «Чёрного олеандра» два дня назад, и за все эти дни я вот ни разу не видела, чтобы ты хоть чему-то обучала малявку. Малявка иногда читает книжки и сама что-то пытается чаровничать, а ты только и делаешь, что ешь, спишь, слоняешься по палубам и ветерок нагоняешь. Хреновая из тебя училка, как я погляжу.
