Разведенному мужчине надо самому о себе заботиться. Не то, чтобы у меня не было девушек или женщин, которые бы хотели обо мне позаботиться — всегда были, но я уже был очень осторожен и не позволял себе верить их клятвам и признаниям. И сам их не давал категорически. Как поется в известной оперной арии: «Ласки их любим мы, хоть они ложны…». Вот и меня все время одолевали подобные подозрения — я же понимал, что девушки хотят выйти замуж, а тут я — весь такой опять неженатый. По сути — потенциальная жертва. А ошибаться еще раз мне ну никак не хотелось. Хотя иногда казалось, что вот, вроде бы, в этот раз это та самая девушка. Но по прошествию некоторого времени (которое я сам и затягивал) оказывалось, что это не так. Чаще мне девушка переставала нравиться, иногда желание перестать встречаться приходило в голову нам обоим. Конечно, мне, здоровому, половозрелому мужчине нужен был регулярный секс — как доктор я это прекрасно понимал. И совесть меня особо не мучила, что я использую знакомства с девушками для этой цели. Но на самом деле мне не нужен был просто секс, мне нужна была — Одна Единственная, Та Самая. А ее все не было и не было… И что мне было делать? Уходить в монастырь? Как-то не принято это в наше время без особых причин. Да и шансы у меня еще были, не старик же я, в конце концов! Да и не так уж много девушек у меня на счету было, вместе с первой женой всего-то двенадцать. Кстати, после развода я жил в общаге — там с сексом проблем вообще не было. Да и потом, после окончания института — тоже.

Но мне никогда не нравились девушки с таким имиджем: глупо-пошлые, хамовато-грубоватые, нахраписто-агрессивные. Мне вообще не нравится, когда девушки перенимают у парней их манеру разговора и общения, особенно не лучшую…

Так о чем это я? Ах, да!

Считаю ли я свою жизнь неудачной из-за развода? Да нет, скорее я должен бы благодарить судьбу за ценный жизненный опыт, да и за то, что в результате нашей совместной семейной жизни детей, к счастью, не было. Сначала заводить детей из-за нашей отчаянной молодости было рановато, да и хотели пожить «для себя», ну а потом, когда начались ссоры, взаимонепонимание, точнее, нежелание понимать… Какие уж тут дети…

Работа… А что работа? Работал я до последнего времени с удовольствием и желанием. Правда, в последнее время до чертиков надоело работать врачом-дежурантом (это означает работать в выходные и праздники, сутками или с 16.00 до 08.00, оперировать только мелочевку по экстренным показаниям, то что поступает во время дежурства), а я уже считал себя доросшим до работы в отделении травматологии в день. То есть, стать в один ряд с ведущими и основными травматологами в нашем отделении. Хотелось оперировать каждый день, как они, проводить сложные и серьезные операции, которые требуют высокой техники, опыта и ума. Я, естественно, считал себя готовым… Вроде, не дурак, и опыта уже поднакопил, да и оперативной техники во время ординатуры и последующей работы поднахватался… Но свободного места для меня не было. Увы, на пять дневных врачебных ставок в нашей больнице было ровно пять травматологов. Все как на подбор опытные и в самом работоспособном возрасте — от 35 до 55 лет. Куда уж мне со своим небольшим опытом и стажем!

Тем не менее, я всегда хотел помогать людям, лечить по-настоящему, не по обязанности, а по душе… Получать от своей работы моральное удовлетворение, — многие меня поймут — это вовсе не мало! Хотя, по деньгам — не особо. Да и с чего бы была высокой зарплата у молодого врача? Но мне хватало. Да и на что мне одному деньги тратить?

После окончания медицинского института (медицинской академии имени Сеченова в Москве) поработал на скорой помощи, закончил ординатуру по травматологии, а потом устроился на работу в своем родном городе, в городскую больницу (она в нашем небольшом городе единственная) в отделение травматологии. Мои родители — тоже врачи: отец — травматолог, заведовал в нашей больнице травматологическим отделением, мама — окулист, — уехали по контракту работать в Марокко два года назад. Контракт на пять лет. Двухкомнатную квартиру в пятиэтажной кирпичной «хрущевке» оставили мне, сказали, что после Марокко купят другую, лучше и больше, а эту квартиру заранее оставили мне — перед отъездом квартира была приватизирована и оформлена на мое имя. Да, я пошел по их стопам, в этом нет ничего странного. Даже романтику некую видел в их работе: и днем, а порой и ночью их могли вызвать в больницу. Я же гордился, что у меня такие незаменимые и всем нужные родители…

Все, в общем-то, было хорошо, но последние полгода что-то грызло меня непередаваемым образом. Вот это я и обдумывал на ходу: что же это — то, что меня грызет, не дает жить спокойно?

«Жизнь дала трещину» — известное выражение — являлось в данном периоде жизни для меня хоть каким-то объяснением. Хотя повода для появления этой трещины моя налаженная и привычная жизнь вроде бы не давала. Может быть, просто все дело было в том, что слишком однообразной стала моя жизнь и слишком предсказуемой? Или жизнь меня готовила для чего-то другого? Я не знал ответа на этот вопрос.

В автобусе я увидел Сашу, моего давнего приятеля, с которым мы жили когда-то в детстве в одном дворе и даже тогда дружили. Когда-то в школьном возрасте боксом вместе начали заниматься, но у него не пошло, а я занимался вплоть до 2-го курса института. Саша же увлекся дельтапланеризмом и сделал в этом виде спорта себе имя. Увлек потом и меня, когда я покончил с боксом. Каждое лето Саша со своими друзьями-дельтапланеристами выезжал в Крым, в Феодосию и Коктебель. Там они совершенствовали свое мастерство, проводили соревнования, обучали молодежь, конструировали новые и оригинальные модели дельтапланов. После четвертого курса мединститута я стал ездить с ними в качестве не то фельдшера, не то врача. Этот вид спорта довольно травмоопасный и по всем требованиям врач им был формально нужен. Платить им было нечем, они и сами нуждались в денежных средствах, а тут еще врачу платить! Под девизом — «Может быть, и травм никаких не будет!» — я целых пять лет с ними ездил за свои деньги, а они меня охотно обучали своим премудростям. Так я и стал не бог весть каким, но дельтапланеристом. Потом наши пути разошлись, но мы остались в неизменно приятельских и добрых отношениях.

— Привет, Саша! Как дела?

Саша широко улыбнулся, продвинулся ближе ко мне и пробасил:

— Лешка! Сто лет тебя не видел! О, да ты таким солидным стал! Одно слово — доктор… А я, вот, решил ремонтом заняться, на строительный рынок еду. Летом, как всегда, в Крым… А ты, на работу, что ли?

— Саша, ну какая работа, на работу утром едут, а сейчас… Все, кто ехал на работу — уже давно приехали. Я сутками работаю, сегодня у меня выходной.

— Ну да, ну да! Извини, моя остановка! Захочешь полетать летом, позвони заранее! Все наши ребята там будут. Они частенько спрашивают, почему ты перестал с нами ездить… Ну, ладно, пока! Звони!

— Ладно, ладно, пока! — сказал я и тут увидел Ее. Она сидела впереди на сиденье в левом ряду.

Девушка лет двадцати, русые волосы, серые глаза, изящная фигура, отрешенное, задумчивое и милое лицо. Немногие мужчины в автобусе, делая вид, что и не смотрят на нее, все равно смотрели. Я поначалу тоже попытался так сделать, но она как магнитом притягивала мой взгляд и я даже разозлился на себя:

— Какого черта? Тебе, взрослому мужику, уже 30 лет, а ты все в гляделки играешь? Подойди и познакомься с ней, раз она тебе так понравилась! — сказал я сам себе.

— А, может быть, вблизи она не так уж и привлекательна? Или, может быть, вульгарной и глупой окажется?

Я подошел к ее сиденью и встал рядом. Сердце билось как…. Ну очень часто! Ладони вспотели… И чего я так волнуюсь, как будто внове мне с девушками знакомиться? Н — да, а девушка оказалась и вблизи весьма привлекательной! Да, такие девушки встречаются не каждый день!

— Волнуешься, сосунок? — жестко спросил сам себя, — Волнуешься! Ну да ничего, это даже кстати! Волнение — живое чувство и девушка это, возможно, оценит…