— Стой, — схватив его за руку, остановила я.

Дамас тряхнул головой, словно детеныш дракона избавился от воды, и с недоумением посмотрел на меня.

— Там моя защита, — поспешила пояснить я, — можешь сильно покалечиться или даже умереть.

И, вытянув руку вперед со скрещенными средним и указательным пальцами, начала быстро перебирать оставшимися. Бесцветная защита уплотнилась и стала заметной, переливаясь изумрудной пленкой на солнце. В глазах отца, как всегда, светилась гордость пополам с досадой, а муж уважительно хмыкнул.

— Если вы уже налюбовались, — язвительно сказал отец, — то перейдем к делу.

— Конечно, — ухмыльнулась я. Родитель всегда был нетерпелив, когда дело касалось сбора смолы с моего дерева.

Резко сжав кулак, я медленно распрямила пальцы и защита с тихим шелестом осыпалась на землю.

— Сосуд, — протянула руку в сторону Главы рода Дри.

Тут же на мохнатых козлиных ножках ловко подбежал рыжеволосый рогатый сатир в малахитовом жакете — один из незаметных стражников леса — и почтительно вложил небольшую серебряную чашу в раскрытую ладонь. Мы так часто это делали, что можно было не смотреть по сторонам. Все было доведено до автоматизма.

Я легко сжала емкость в руке и стремительно сделала семь шагов к стволу. Прикоснулась к шершавому боку, ласково погладила зажившие надрезы-шрамы, напитала его своей энергией, щедро отдавая больше половины резерва. Затем взмахом руки вскрыла кору в длину на несколько сантиметров и подставила чашу, тяжело опираясь лбом в теплый шершавый ствол. Пока тягучая кроваво-алая смола медленно наполняла сосуд, прикрыла глаза.

Вдруг в голову пришла мысль, что в разбитом состоянии, в котором я постоянно пребываю после сбора сока, мне будет не до постельных утех, даже если откат будет сильным. И грустно усмехнулась, опять Дамас останется с носом.

Следом пришла мысль о бале. Уж больно у родителя спокойно-довольный вид. Неужели отец задумал какую-то подлянку? Ведь он прекрасно осведомлен, в каком состоянии я нахожусь после сбора смолы.

А потом меня осенило. Ведь он полагает, что мы не сможем уйти без его согласия. Ведь и раньше он поступал так же. Давал одноразовый телепорт, а после всегда со снисходительной улыбкой вручал такой же, когда считал, что я начала ему докучать своим присутствием в лесу. Он не подозревает, что у Дамаса есть артефакт телепортации и что мы можем покинуть его гостеприимную персону в любое время. Моя грустная улыбка превратилась в предвкушающую ухмылку. Будет приятно вновь вывести его из себя и щелкнуть по носу своим уходом.

С каждой каплей, казалось, из меня уходит жизненная энергия, словно это моя кровь, а не смола дерева, вытекает сейчас в серебряную емкость.

Вдруг на плечо легла тяжелая горячая рука. Я удивленно открыла глаза и повернула голову, посмотрев через плечо. Дамас стоял рядом и делился собственной силой.

Мои глаза округлились от шока. Дело в том, что темные, да и светлые существа никогда не растрачивали свои силы на других, даже на родственников. Делились своей энергией только с любимыми и только в самом крайнем случае, при смерти. А сейчас муж, который уж точно не питал ко мне романтических чувств, щедро передавал часть своих сил.

Но не только это так сильно потрясло меня. Просто мое дерево никого не подпускало к себе на расстояние десяти шагов. Стоило кому-то, кроме меня, подойти к нему ближе, как ветки опускались, ощериваясь иголками в сторону нарушителя границ. И если возмутитель спокойствия не понимал предупреждения, прокалывало его насквозь. Именно поэтому сбором всегда занималась я. Можно было, конечно, и магией издалека набирать смолу, но предпочитали не расходовать силы зря. А Дамаса беспрепятственно пропустило, даже не шелохнувшись в его сторону ветвями.

— Хватит, — вывел из задумчивости голос мужа.

Я повернула голову и увидела, что набралось почти до края. Потянулась к разрезу и поцеловала, извиняясь за причиненную боль и залечивая рану.

Чувствуя небольшую слабость, я оперлась на локоть супруга и медленно пошла к потрясенному родителю и стражнику. Молча передала сосуд последнему и с вызовом посмотрела на отца.

— Интересно, — родитель с уважением и интересом окинул взглядом Дамаса, словно впервые заметил его присутствие.

Муж лишь пожал плечами, не зная, что так потрясло всех нас.

— Может, поспешим? — поинтересовался он с холодной вежливостью.

— Конечно, — прохладно ответил отец. Потом, окинув меня задумчивым взглядом, предложил: — Ада, ты выглядишь, как всегда, чудесно, но не могла бы ты переодеться в более приличествующее лесному народу платье?

Я с нарочитой внимательностью посмотрела на свой наряд. Платье было красивым и праздничным. Нежно-желтое легкое, мерцающее, словно снег на солнце, струящееся и от каждого шага разлетающееся шифоновое платье, обрисовывало тонкую талию, оголяло плечи и немного приоткрывало грудь. Я специально выбирала такое, чтобы мой браслет-татуировка был виден всем желающим. Покупала его еще на третьем курсе, когда планировала сходить с Маршей на бал-маскарад, но не получилось. Так оно и пролежало бы в чехле, пылясь, если бы не этот визит. Раньше я навещала отца в форменном платье, напоминая родителю, что я под защитой академии, теперь пришла не одна и решила нарядиться.

— По-моему, мне и так хорошо, — подвела итог разглядывания я. И, посмотрев на мужа, спросила: — Правда, милый?

— Этот наряд тебе, несомненно, идет, — окидывая внимательным взглядом меня с головы до ног, подтвердил Дамас. Но тут же добавил: — Хотя я же не видел другой вариант, поэтому не могу судить непредвзято.

После этих слов мне захотелось его ударить, но отец пристально следил за мной. Мне пришлось нежно улыбнуться и процедить сквозь зубы:

— Хорошо, я покажу в каком одеянии приходят на бал лесные нимфы, чтобы ты мог быть объективным.

Отвернулась от мужчин и направилась к своему дереву, чтобы за его стволом сотворить себе новое платье.

— Я думаю, что твоему супругу будет интересно посмотреть на твою магию в родном лесу, — потирая подбородок, как бы между прочим, вдруг сказал отец. И когда я обернулась, зло посмотрев на Главу рода Дри, он очаровательно улыбнулся и добавил: — Ведь у вас же нет друг от друга секретов, правда?

— Конечно, — приторно улыбаясь, продолжала гневно сверлить родителя взглядом. Не отрывая от него взгляда, обратилась к Дамасу: — Любимый, пойдем со мной. Я покажу тебе магию дриады в Священном лесу, рядом с ее деревом. Ведь от Тебя я ничего не скрываю.

Сделала ударение на личности доверенного, чтобы с затаенным торжеством пронаблюдать, как улыбка сползает с лица родителя.

Если отец думал смутить меня супругом или рассчитывал, что мы раскроем себя моей застенчивостью и стыдливостью (в отличие от меня, все лесные нимфы могли переодеваться на глазах у кого угодно, даже ходить голышом), то он глубоко просчитался.

Когда мы зашли за ствол драконового дерева, я посмотрела на недоумевающего супруга и попросила шепотом:

— Закрой глаза, пожалуйста, я стесняюсь.

На губах темного расцвела странная улыбка, но он все же согласно кивнул. Я вздохнула с облегчением. Честно говоря, думала, что он будет издеваться или возражать.

Повернувшись к нему спиной, расстегнула пуговицу на спине, и платье опало к моим ногам нежно-желтой лужицей. Перешагнув его, через плечо посмотрела на мужа, который, продолжая улыбаться, стоял с закрытыми глазами.

Решив не заморачиваться на странном поведении темного, я избавилась от бюстгальтера и, прикрыв глаза, начала взывать к магии Священного леса. Никто и никогда не знал, во что лес оденет обращающуюся к нему дриаду, но ни разу его выбор не был отвергнут.

По рукам и шее пробежали щекотные мурашки, словно сотни мохнатых лапок нарисовали на них замысловатые узоры. Грудь будто приподняли две большие ладони из плотной, но бархатистой ткани, а ног коснулся прохладный шелк. Волосы, завитые тугими локонами, собрались в высокую прическу, открывая спину и оголенные плечи.