— Я обыкновенная... А вы — нет! Я ведь давно уважаю вас как большого ученого! — Женя вдруг засмущалась, даже покраснела. — Мне сказал товарищ Гребенников: ты покажи профессору все строительство и соцгород и смотри за ним как за отцом! Это наш человек, хоть он и беспартийный, большой ученый. И если вам, товарищ профессор, что-нибудь понадобится, вы обязательно мне скажите. Вы не стесняйтесь: может быть, вам нужны талоны на что-нибудь, скажите. Я все для вас достану!
8
Летом на студенческий праздник в Днепропетровске собралось тысячи две студентов в оперный театр. Красное полотнище висело перед входом:
«Привет молодым пролетарским специалистам!»
У входа в театр ярко горели фонари. В фойе расположилась выставка лучших работ студентов. В президиуме за красным сукном стола и в первых рядах партера — молодые и старые профессора, доценты, ассистенты; в президиуме, в первых рядах партера и дальше — в ложах, на балконе, в ярусах, в проходах, в фойе — ребята из металлургического, транспортного, химико-технологического, строительного институтов. На сцене и через зал — плакаты, лозунги, знамена. Возле ложи строителей — переходящее знамя вузов Днепропетровска. Стоит почетный караул.
Борис Волощук, парторг факультета, по поручению горкома партии открывает собрание.
Восемь часов вечера. Звенит звонок. Кажется, что на стол высыпаются бубенчики. Катятся бубенчики в зал, в коридоры, в фойе. Оркестр, вздыхая, умолкает.
— Товарищи!
В рядах, на балконе, в проходах между рядами кресел — скрип, кашель, последние, наспех сказанные слова:
— Кто открывает?
— Кто это?
— Наш!
— Металлург!
— Борис Волощук!
— Наши взяли!
И тишина, почти физически ощутимая. Зал дышит. Из зала течет на сцену тепло.
Немного волнуясь, Борис произносит свою короткую речь:
— Два дня назад, двадцать третьего июня, Иосиф Виссарионович Сталин выступил на совещании хозяйственников с речью о новой обстановке... — новых задачах хозяйственного строительства. Вы все читали эту речь, которая представляет не только программу социалистического строительства, но и замечательный теоретический документ дальнейшего развития марксистско-ленинской теории на основе анализа политической и хозяйственной жизни страны.
Борис остановился. Правой рукой он провел по голове, казавшейся очень большой благодаря копне густых волос, сквозь которые не могли пробиться даже лучи «юпитеров»: кинохроника вела съемку.
— Что же нового произошло и на что именно обращает внимание товарищ Сталин?
Борис говорит о том, что новая обстановка сложилась в результате успешного развития социалистической промышленности, коллективизации сельского хозяйства. Он говорит, что сотни новых заводов и фабрик, шахт и рудников, электрических станций и железнодорожных магистралей уже введены в строй и будут ежегодно вводиться. Численно вырос рабочий класс, навсегда уничтожена безработица. Коллективизация сельского хозяйства вызвала к жизни могучие силы, открыла перед крестьянством такие хозяйственные и культурные возможности, о которых оно не могло и мечтать.
— Навсегда уничтожены нищета, страх голода, которые гнали крестьян в город на поиски заработка. Вот то новое, что сложилось в нашей стране.
Глаза у Бориса засверкали. Было видно, что он глубоко продумал то, о чем теперь говорил, и что ему хотелось, чтобы все так же понимали и чувствовали, как он.
— Эта новая обстановка выдвигает новые задачи хозяйственного строительства. Товарищ Сталин сформулировал эти задачи в своих шести исторических условиях, которые каждый из нас должен знать наизусть и которые должен основательно обдумать. Они — программа нашей практической деятельности.
Борис сделал короткую паузу.
— Одно из шести условий непосредственно относится к нам: товарищ Сталин сказал, что у рабочего класса СССР должна быть своя собственная производственная техническая интеллигенция. Мы и есть та производственная техническая интеллигенция, о которой сказал товарищ Сталин, одна из опор советского строя, — инженеры социализма!
Борис налил в стакан воды и поднес к губам, но речи прервать не мог. Так, со стаканом в руке, он и окончил краткое горячее выступление:
— Сегодня мы включаемся в ряды советских специалистов. Партия и правительство призывают нас к творческому труду. Мы, молодые пролетарские инженеры, выпущенные сегодня из школы, выступаем в поход за коммунизм. Победа должна быть за нами. Победа будет за нами, потому что нами руководит партия большевиков! Победа за нами, потому что ведет нас в бой за коммунизм товарищ Сталин!
Зал горячо, дружно аплодирует.
— Торжественное объединенное заседание, посвященное выпуску новых кадров пролетарских специалистов, позвольте объявить открытым!
Все встают. Оркестр играет «Интернационал».
Если смотреть сверху, то кажется, что в зале одни головы: стриженые, в прическах, взлохмаченные, бритые.
В ложе металлургического — Надежда Коханец. На девушке нарядное платье, да и сама она праздничная.
— Борис не плохо открыл заседание! — говорит она, поправляя волосы, впервые завитые и причесанные у парикмахера. Она смотрит на Бориса, но думает о Николае Журбе.
На Борисе новая белая рубашка, в петельках воротничка — цепочечка, галстука нет. Николая она видит в защитной гимнастерке, туго стянутой в талии под кавказский ремешок; это как бы два снимка, сделанные на одной пластинке.
— Как хорошо было бы всем нам — на один завод! — наклоняясь к Наде, тихонько говорит Митя Шах. — И чтобы нас послали куда-нибудь далеко. В тайгу! Или на Урал! Или на Дальний Восток! Ты никогда не испытывала на себе очарования пространства?
Надя щурится и вдруг улыбается, обнажая белые мелкие зубы, и тихонько восклицает:
— Мы больше не студенты! Мы — инженеры! Здорово! А? Надежда Степановна Коханец — инженер!..
Она берет руку Мити и изо всей силы жмет ему пальцы. Потом высовывается из ложи и внимательно слушает доклад.
Минут через десять она оборачивается к товарищам и, заговорщицки улыбаясь, шепчет:
— Не сидится, ребятки, пошли в коридор, поболтаем!
Потихоньку все выходят из ложи. В коридоре уже много студентов — в зале душно, жарко.
— Еще два-три дня — и в далекий путь! — говорит Надя товарищам, окружившим ее.
— Я слышал, Надя, что нас разбивать не будут, целой группой отправят куда-то на Восток! — говорит кто-то.
— Вот это было бы расчудесно! Ну, а в случае, если разрознят нас, дадим слово писать друг другу! Или лучше давайте уговоримся всей нашей группой встретиться в определенное время и в определенном месте. Согласны, товарищи?
— Идея!
— Прекрасно!
— Конечно, условимся, — говорит Митя Шах, — завтра же на прощальном вечере об этом договоримся.
Он уводит Надю в буфет.
Там тоже много студентов. Они усаживаются за столик и пьют воду.
— Давайте помечтаем! — говорит Надя.
В открытые окна виден парк. Слышно, как шумят деревья.
Надя отбрасывает со лба волосы и закалывает гребешком. У нее такие розовые щеки, что кажется, будто она вот только проснулась.
— Вы знаете, о чем я сейчас думала, ребятки?
— Кто знает девичьи думы! — отвечают студенты, пристроившиеся у соседнего столика.
Надя оглядывается. Незнакомые, не с их факультета. Но сейчас все знакомы друг с другом. Праздник! Студенческий праздник.
— Пробирочки? — спрашивает она соседа. — Химики?
— Не угадали! Строители!
— Не похожи...
Она поворачивается к Мите, но говорит так, что ее могут слышать и соседи.
— Я вот вчера смотрела на карту Союза. Как хочется побывать всюду... И там не бывала, и там. Какое большое у нас государство! Украина на карте просто совсем маленькая. И Москва близко. А вот до Читы, до Хабаровска, до Камчатки — такая даль... И все это наше.
— Открытие Америки, — насмешливо говорят строители.
