— По приданию, все Сёстры Братства принадлежат древнейшим вампирам — нам. Ты — не исключение.
— Но не вы мои родители, Калисто. Меня родила Лиззи, а не вы. Я принадлежу исключительно ей, а не вам.
После этих слов мою щёку обожгло, будто огнём. Я почувствовала резкую боль. Разум затуманился, в глазах помутнело и, не удержавшись на ногах, я почувствовала под собой траву. Даже под воздействием руны, глушащей боль, она была невыносимой, будто к моей щеке подставили горячее железо. Когда я пришла в себя, Калисто рядом не было, а я была на руках у Алека — он нёс меня в сторону машины. Обернувшись назад, я увидела бойню, которую я так старательно избегала.
Силуэты людей нападали друг на друга, пытаясь нанести урон противникам. Они двигались так быстро, что я не могла разглядеть их резкие действия. Среди вампира я увидела волка — Эдисона. Он рьяно старался напасть на вампиров в мантиях, пока те не видели его. Но все его попытки оборачивались неудачей, и Эдисон отлетал на несколько метров от ударов Трэфратэлли.
Вдали от всех стаяла Лиззи, шевеля губами и руками, будто накладывая какое-то заклинание. В этой битве дрались все, не оставаясь в стороне. Все пытались защитить меня, хоть и ценой собственной жизни.
— Стой, нет, мы не можем уехать прямо сейчас, — взвизгнула я, будто мне вновь причинили боль, хотя ничего подобного не было.
— Черри, если мы не уедем, Калисто доберётся до тебя и убьёт. Мы украли сейчас то, что, как он считает, принадлежит ему, — сказал взволнованно Алек. Заглянув в его глаза, я поняла, что он заботился обо мне, как о своей дочери. Удивительно, но в его чертах лица я узнала что-то родное, будто мы уже где-то виделись до того, как мама познакомила меня с ним.
— Мы ещё больше его разозлим, если уедем. Только тогда пощады не будет совсем. Алек. Я никуда не поеду. Поставь меня на землю.
Алек будто не слышал меня.
— Алек, поставь меня на землю! — почти кричала я.
Он вновь делал вид, что не слышал меня. Тогда я начала колотить руками в его грудь. Я понимала, что ему не было больно, но, может, он понял бы, что я не собиралась отступаться от своего, и поставил бы меня на землю, разрешив самой выбрать, что мне делать в этой ситуации.
Случилось чудо — Алек поцеловал меня в лоб и послушно поставил на ноги.
— Малышка, не ошибись в выборе. Сделай всё правильно, — сказал ласково он. Его голос… Он мне напоминал голос из прошлого.
Но где я его слышала? Не придумала же я это.
И тут до меня дошло.
Когда у меня умер отец, у меня был нервный срыв, после которого всё, что связано с отцом, забылось. Я не помнила черты лица отца, я не помнила его голоса. Я не помнила ничего, что с ним связано. Из детства остались лишь воспоминания с дедушкой. Но сейчас в голове стали всплывать самые дорогие мне воспоминания, которые были забыты мной: все переживания, всё слёзы горести и счастья, всё, через что я прошла… Я прошла через это не одна. Алек всегда был рядом. Из-за нервного срыва и провала в памяти я не помнила отца, поэтому я никогда и не задумывалась, почему его лицо мне казалось таким знакомым. И когда Лиззи привела его в дом, я плохо помнила того человека, который помогал мне переживать все подростковые проблемы, поэтому не сразу узнала Алека.
— Хорошо, папа, — сказала я, улыбнувшись и стерев с щёк многочисленные слёзы. Их было так много, что, казалось, я в могла них утонуть или захлебнуться.
— Ты вспомнила, — выдохнул Алек, хоть и для него эта новость стала очень неожиданной. Посмотрев в его лицо, я поняла, что он был безгранично рад, что я вспомнила его, хоть и при таких обстоятельствах. Алек подошёл, обнял меня крепко, ещё раз поцеловал в щёку, а затем, взяв меня на руки, за считаные секунды мы очутились возле поля боя.
Мне было страшно смотреть на моих близких людей, которые дрались с силами зла только ради того, чтобы я спокойно жила без угрозы для жизни. На телах вампиров и оборотня виднелись открытые раны, сильно кровоточащие. Лиззи держалась вдали от битвы, накладывая силами магии на моих защитников щиты, уберегавшие их от серьёзных ранений. Ловкие движения вампиров не были заметны человеческим глазам из-за быстроты и резкости действий. Но я видела, как Эдисон, рыча, кидается на Калисто.
На удивление я не видела третьего брата Трэфратэлли — Ренато. Но за место него он, видимо, подослал группу не менее сильных вампиров, сражавшихся на стороне сил тьмы.
Не выдержав такого натиска с обеих сторон, я попросила папу опустить меня на ноги и крикнула так громко, что слышно было, наверное, даже в Ковингтоне:
— Хватит! — вместе с моим криком из меня вырвалось неизвестное мне тепло. Казалось, будто я прокричала изнутри себя всё, что скопилось за это время. Во мне бушевала злость и страх за то, что могло произойти дальше. Взглянув на битву, я удивилась. Все лежали на земле. Но что стало источником этого? Волна, вырвавшаяся из меня отбросившая всех в стороны. Я была удивлена от того, что я только сделала. Неужели во мне была способность силой мысли отбрасывать людей в разные стороны? Но почему я о ней не знала ранее? Почему она не проявлялась раньше?
Я обвела взглядом силуэты, поднимавшиеся после моей магической волны с земли. На их лицах появилось недопонимание и шок. Кто-то взглянул на Гидеона, вдруг он знал, что это было, а кто-то смотрел на меня, будто я знала, что это было и чем это было вызвано.
— Ты знал? — спросили в один голос Калисто и Джакомо, обращаясь к моему парню. На их лицах не было шока. Казалось, что они знали, с чем это было связано, но не стали озвучивать это при мне.
— Я думал, что ошибаюсь, — ответил Гидеон, посмотрев в мою сторону.
— Что? О чём вы говорите? — не менее удивлённая спросила я у них, не понимая, о чём они говорили.
— Черри, — подошёл ко мне Калисто и, нежно ухватив за плечи, очень тих произнёс. — Мои поздравления!
— Но… но я не понимаю, о чём вы? — смерила я взглядом сначала обаятельного брата Трэфратэлли, а затем и Гидеона. Взгляд моего парня изменился: теперь в нём не было жажды мести и злобы, в нём была ласка, забота и нежность одновременно. С чем это было связано?
— Ты носишь нашего ребёнка под сердцем, — улыбнулся Гидеон, хоть и присутствовала некая грусть в его лице.
Мной овладел шок. Но когда это успело произойти? Почему я не почувствовала? В какой-то миг мои мысли сменились совершенно в другую сторону: я перестала думать о битве, теперь меня заботило только одно — мой будущий ребёнок. Я не могла поверить своим ушам, мне казалось, что я услышала не то, что на самом деле произнёс блондин. Я любила детей, но не думала, что материнство застанет меня в столь юном возрасте. Почему-то факт беременности меня ничуть не расстроил, но и радость пришла не сразу. Всё ещё оценивая слова Гидеона, я переспросила:
— Ребёнка?
— Да, милая, — подтвердил мой парень. Как только он произнёс две главные для меня буквы, в глазах всё помутнело, ноги вновь отказывались меня удерживать. Но в этот раз я не упала, я находилась в сознании и понимала, что происходит на самом деле.
Меня тревожил один вопрос, который я, не задерживаясь, задала:
— Когда ты узнал?
— Вчера. Я впервые услышал, как в тебе бьётся не одно сердце, а два. Но я думал, что это ошибка. Не думал, что всё так быстро произойдёт.
— Но… ведь… срок ещё небольшой, — сказала я, приложив ладонь к животу. К моему удивлению, я почувствовала, как он немного округлился. Нащупав небольшой животик, я была в ещё большем шоке. Что же, остальные вопросы я смогла бы обсудить, когда осталась бы с Гидеоном наедине. Хоть меня всё ещё волновал неожиданный вопрос материнства, я решила сосредоточиться на битве, которую надо было закончить, но как — я не знала. Ответ сам пришёл ко мне в руки.
— Черри, — начал Калисто очень аккуратно, будто боялся сказать лишнего, — по всем нашим законам, я не имею права трогать беременных, даже если ты всё ещё остаёшься Сестрой Братства. Прошу прощения, что мы предоставили тебе и твоим близким столько неудобств. Надеюсь, ты пришлёшь открытку на празднование дня рождения первенца, — улыбнулся он и испарился, забрав с собой Джакомо и подмогу, которая заменила Ренато. Всё, что было связанно с битвой, так же моментально испарилось, будто ничего и не было. Смерив взглядом окружающих, я поняла, что они были точно так же, как и я, в шоке. После недолгой тишины Лиззи и Эшли начали улыбаться, а за ними — все остальные. В воздухе повила атмосфера радости и счастья от неожиданной новости.
