— Прости, могу спросить вещь? — начала я.
— Ну, попробуй. Надеюсь, ты не станешь меня винить ещё в чём-то? — парень старался вложить как можно больше иронии и усмешки в свои слова.
— Нет, не буду. Хотела лишь сказать, не мог бы ты мне потом показать мой дом. Просто я только сюда переехала, и я не знаю местоположение какого-либо здания в этом городке. Номер своего дома я знаю, но куда идти — нет.
— Хорошо, договорились. Назови свой адрес. Только прошу, больше не обвиняй меня в своём упрямстве, — неожиданно улыбнулся парень.
Сделав вид, что я не услышала последнего предложения, я не стала говорить свой адрес, ведь я его и не знала, но описала, как выглядит дом. После этого я рассказала в каком городе жила до этого. Блондину явно нравилось то, что я рассказывала. Он просил меня рассказать про себя, про своё учебное заведение, выпускной, и какие-нибудь интересные истории и факты из жизни. Никто никогда не был так втянут в мои рассказы о жизни, как он, и мне нравилось это. Я сама с упоением рассказывала что-то, что спонтанно вспоминала.
С самого детства я никому не рассказывала одну историю, и я считала, что эта история совершенно секретна, хотя было это в семь лет. Тогда я ещё даже не знала о таком прекрасном городе, как Ковингтон. Я жила в то время в Фейте. Тот самый городок, где было много тумана. До встречи с близняшками я подружилась там с мальчиком, которому было одиннадцать. Казалось бы, разница в возрасте большая — четыре года, но относились мы друг к другу, как ровесники. Он говорил, что я такая же взрослая, как и он, и что возраст — это только число. Мальчика звали Кейт Керч. Все секреты, всю свою жизнь и душу мы излагали друг другу, везде были вместе, а моя мама тогда говорила, что он — надёжный человек. Мы даже говорили про то, что откроем кафе, где будем зарабатывать деньги на нашу общую квартиру. Сейчас это звучит глупо, но тогда мы уже искали подходящее место для нашего кафе. Мы считали себя братом и сестрой и не говорили, как это любят выдумывать нынешние дети, что станем мужем и женой. Всё, что угодно: жить вместе, всегда помогать друг другу и не бросать — но только не свадьба. Может, в нашем возрасте просто о таком думать было рано, но я и сейчас скучала по нему, хотела с ним встретиться, обнять и рассказать всё, что случилось за последние девять лет. Я могла бы рассказать и о волке, которого я видела тогда (тогда я последний раз видела Кейта, потом мне сказали, что он переехал), когда с подругами ходила в магазин, но это было совсем личным, что я не смогу ему рассказать, наверное, никогда.
Рассказывая почти всё личное, что никому никогда не рассказывала, я поняла, что он пленил меня своими голубыми глазами, твёрдым, приятным голосом, шёлковыми волосами и своей привлекательностью. Интересно, я головой не ушиблась? Никогда не думала, что буду когда-нибудь рассказывать что-то личное первому встречному человеку на улице.
— Можно ещё вопрос? — спросила я, придерживаясь за его шею парня.
— Ну, валяй, — с ухмылкой сказал он, посмотрев на мои волосы, затем на глаза.
— Почему ты спросил, вижу ли я тебя?
— Ну, — говорил он с некой загадочностью и растерянностью. — Знаешь, когда людям плохо, их спрашивают про пальцы, то есть сколько пальцев они видят. Вот я и спросил тебя видишь ты меня или нет. Может, ты меня не видела, без сознания была или говорила что-то неосознанно.
На его лице не отражались какие-либо эмоции, поэтому я не могла понять: врёт он или нет. Поговорив немного с ним, я начала понимать, что он действительно похож на Джейса практически всем: внешность, характер, привычки, сарказм. Может, это он и есть и мне это не показалось. Но нет, голос не был похож. Да и Джейс — это просто герой книги и фильма.
После больницы Гидеон донёс меня до дома также на руках, хоть я и могла идти сама. Помимо того, что он на руках меня донёс до дома, так ещё и до дивана. Я не знала, как его поблагодарить, поэтому просто дала номер своего телефона, и он ушёл. Мама ушла в магазин, или ещё куда, ведь её отсутствие в доме выдавали все признаки. Я подумала, что пока я одна, могу позволить себе походить по дому. Внутри этот дом я ещё не видела, только снаружи. Дом оказался точно таким, каким я его представляла в голове по пути домой. Те же яркие комнаты, белая гостиная, моя жёлтая спальня, просторная кухня и яркая спальня мамы. Всё было точь-в-точь из моей головы. Но откуда мама взяла эту идею? Не вдаваясь в подробности, я захотела, чтобы это оставалось загадкой.
Любимое место, которое у меня всегда было одним и по-прежнему осталось любимым — моя комната. Теперь мне в ней будет приятнее сидеть: благодаря ярким жёлтым обоям комната была озарена светом, прямо как я хотела, посреди комнаты стоит жёлтый шкаф с какими-то книгами, яркая рабочая зона…
Спустя томные полчаса, когда за окном уже вечерело, мама вернулась с полными пакетами продуктов. В пакетах явно была еда и канцелярия для моей рабочей зоны. Также Лиззи купила пиццу, решив возобновить нашу старую маленькую традицию: всегда при переездах мы собирались в узком семейном кругу, покупая заранее пиццу, накрывали праздничный стол, полный разнообразных блюд, и разговаривали о планах в новом городе. Так у нас проходил первый вечер в новом доме.
Увидев мою загипсованную ногу, мама испугалась. Она явно не ожидала увидеть свою дочь после прогулки с подругами в гипсе. Что угодно, но не это. Когда она посмотрела на мою ногу, её брови нахмурились, а из глаз выступили слёзы. Я подошла к маме, приобняла за плечи, вытерла слезинку, которая спускалась по румяным щекам, посмотрела на неё с улыбкой и рассказала про перелом и про парня, который на руках донёс меня до больницы и до дома. Единственное, что я умолчала — не стоило маме знать такие подробности — это то, что этот парень меня сам толкнул, после чего я без сознания упала на землю.
Выслушав мою историю, Лиззи посмотрела на меня воодушевлённым взглядом и сказала с небольшой дрожью в голове — она пыталась не плакать:
— Видишь, дорогая, я тебе обещала, что в этом городе только отзывчивые люди. А ещё просто ты у меня красавица, и парень не смог пройти мимо такой красоты и не помочь тебе. Я надеюсь, после следующей прогулки ты придёшь без травм, как сейчас.
Ага, как же, отзывчивые люди, которые толкают друг друга из стороны в сторону, а потом говорят, что они сами виноваты.
Лучше пускай мама будет думать так, не хочу видеть её хотя бы немного грустной. Конечно, немного странно, что ещё несколько часов назад я не желала маме ничего хорошего, а сейчас хочу видеть её счастливой, но ведь она рассказала всю истину и правду о том, почему она меня бросила тогда. И сейчас глаза мамы немного посветлели — они у неё могут менять цвет по настроению — и сейчас это было от радости.
После недолгого обмена взглядами мы с мамой стали накрывать на стол, открывать пиццу и садиться кушать. Мы ели, жадно откусывая просто огромные куски пищи. Из-за длительной и утомительно дороги мы были уставшими и безумно голодными, поэтому не замечали, как быстро и как много ели. Проглотив первый кусок пиццы, в моём животе пронеслась колющая боль. Я не ела уже шесть часов, сказалось на желудке. Правда, из-за сломанной ноги, которая время от времени ныла от резкой боли, я не чувствовала той боли, которая играла в моём желудке. В сломанной ноге есть и плюсы. Интересно, с каких пор я стала искать плюсы во всём? Неужели с тех, когда мне на пути попался тот красивый блондин?
После сытного ужина мама начала убирать всё со стола, я хотела помочь ей, но она отправила меня спать, хотя на часах только восемь вечера. После такого насыщенного дня мне нужен был сон, да и сломанная нога давала о себе знать.
Я легла на кровать, которая оказалась очень мягкой, и начала прокручивать всё, что сегодня произошло. В голове возникла картина с тем блондином. Я чувствовала, как он меня толкнул, я упала и сломала ногу, но почему-то я не хотела его винить в этом, поэтому просто сделала вид, будто ничего не было и попыталась себе внушить, что растяпой была я, а не он. И это получилось.
