Но чего они все так сильно боялись, что были обеспокоены? Они косо взглянули на меня, Эдгар что-то сказал Гидеону, тот в свою очередь усадил меня на диван и велел быть спокойной.
Эдгар начал разговор:
— Черешенка, я думаю, ты понимаешь, что мы собрались тут не просто так. Мы знаем твою историю. Мы знаем про твои особенности. Как бы странно это не звучало, но мы знаем, что ты чувствуешь себя спокойнее у нас, зная, что после открытия твоей способности на улице опасно. И мы всегда рады тебя видеть. Но сейчас настало то время, когда на улице опасно находиться таким, как ты. Не просто опасно. Там смертельно опасно. Трэфратэлли вышли на охоту. Они уже приближаются к нашему городу. Как они узнали, где ты — мы не знаем. Возможно, у них есть особенные способности, позволяющие увидеть тебя даже при действии магии Лиззи, скрывающей тебя. Но до сих пор никто не знает о их способностях до конца. Мы хотим, чтобы ты знала, что у нас всё равно будет безопаснее, чем на улице. Или дома, где тебя охраняет оборотень и ведьма.
— Но то, что они сделали с Эшли, когда она просто хотела с ними перемирия, это не достойно прощения. Я не хочу, чтобы кто-то так плохо обращался с вами. Вы не заслуживаете такого обращения!
— Черри, как бы они нас не пытались унизить, они пытаются тебя защитить. Тебе с ними будет безопаснее, чем с кем-либо. Кто, как не мать, будет рьяно пытаться защитить своего ребёнка? — сказала Эшли, посмотрев на меня с пониманием. И я знала, почему она на меня так смотрела — она сама мать и сама пыталась уберечь своих детей от грядущего. — Прошу, Черри, не спорь. Я знаю чувства и эмоции Лиззи куда больше, чем ты.
Я подошла к маме Гидеона, взглянула ей в глаза, наполненные любовью и лаской и крепко обняла. Я почувствовала спокойствие, как будто меня заставили это почувствовать. Но мне нравилась эта безмятежность, спокойствие и гармония.
— Так ты должна чувствовать себя спокойнее, — улыбнулась Кэндис.
Ну конечно же! Как я не могла догадаться? Ведь это очевидно. У каждого из членов этой семьи есть дар. Мне рассказывал Гидеон. Но я не могла запомнить, кто и чем управляет. А сейчас, почувствовав умиротворение, я поняла, что эти чувства были вызваны с помощью сверхспособностей. А именно с помощью сил Эшли. Я знала, что так будет лучше мне, поэтому улыбнулась им и от безысходности села на край дивана. Тем временем Эдгар продолжил:
— Пойми, дорогая, ты сейчас уязвима. Когда весь мир узнал о существовании Четвёртой сестры, с помощью которой можно легко победить Трэфратэлли, охота многих вампиров нацелена на твоё убийство. Но ты недостойна смерти в столь юном возрасте.
Впервые я вижу, как люди могут от мелочей улыбаться и радоваться. Более того, я впервые вижу, как ты точно такими же мелочами умеешь вызвать улыбку на лице моего сына. За долгие годы мало кто способен был вызвать такие эмоции у Гидеона.
В какой-то момент меня пронзила боль, по телу прошлась волна тока, а в мыслях ничего, кроме белого цвета, не было. На этом белом фоне вспыхнула огненная картинка, которую я никогда не видела. Это был силуэт. Он был похож на стрелу с тонким основанием и толстым наконечником. На нём не было лопастей, но не узнать стрелу было тяжело. В какой-то момент я поняла, что нужно делать с этим и, очнувшись лёжа на диване, я вскрикнула:
— Перо!
Взглянув на испуганные взгляды в мою сторону, я поняла, что я напугала каждого в этой комнате. И даже Йена. На лицо Гидеона мне хотелось смотреть меньше всего, потому что я знала, что в нём присутствовал страх, который в несколько сотен раз больше, чем у кого-либо. Но, преодолев страх, я рискнула и повернула голову в его сторону. И я была права: этот страх, его не описать никак. Но, чтобы хоть как-то понизить уровень беспокойства, я решила, что мне стоит рассказать о том, что я только что испытала и увидела:
— Я видела видение. Руна. Чтобы узнать, что значит эта руна, мне срочно нужно Перо. Гидеон, дай Перо, пожалуйста.
— Но откуда мы знаем, что значит эта руна? Если она смертельно опасна? Я не позволю тебе испытывать на себе эту руну.
— Гидеон, подумай, она ведь владеет редким даром создавать новые руны, — сказал Эдгар. — Если на ней, как ты сказал, в прошлый раз была белая руна, значит, ничего злого она не замышляет, а тем более против себя она не пойдёт. Так что руна, должно быть, полезная. Дай ей Перо.
Протянув мне что-то вроде волшебной кисти с беспокойством и страхом неизвестности в глазах парня, я принялась аккуратно вырисовывать каждую линию иероглифа. Я чувствовала покалывание в местах проведения волшебной кистью. Проведя линию за линией под Пером оставался белый след символа, вырисовываясь в изящную сверкающую руну. Я до сих пор не понимала, что именно значит руна. А вдруг она меня действительно могла убить, как сказал Гидеон?
В какой-то момент я почувствовала слабость. Казалось, что я сейчас могла упасть на мягкий ковёр Фелсов. Но даже он не смягчил бы падение. Я стала ощущать абсолютно каждую частицу пыли в воздухе, которая практически отсутствовала, я чувствовала, как ярко светит уже выступившая луна за окном. Но я до сих пор не понимала, какое у этой руны предназначение.
Почему меня до сих пор тянуло к полу, тянуло упасть и не двигаться? Всё тело пронизывала боль, с которой и пришла чувствительность. Кажется, мой парень был прав, что нельзя моему дару верить, тем более он ещё не был развит, чтобы испытывать на себе руны, не зная их точного предназначения. В моей голове вспыхнули образы красивых парней. Одному на вид лет тридцать, другому — двадцать пять. Они грациозной походкой направлялись в сторону леса через поля. По их телосложению можно было сказать, что они похожи на медведей. Такие же большие за счёт своих мускулов. По их грозному виду можно было догадаться, что это и есть Первампиры. Но почему их всего два, если, по словам Гидеона, их должно было быть три? Я не видела третьего. Но я могла с точностью до миллиметра определить, где они и в какую сторону направлялись. И мне не понравилось то, что они были близки к Ковингтону. Я бы сказала, очень близки. В ста милях.
— Скоро они нанесут визит. Я их вижу. Они рядом, — сказала я, ощущая, как мой голос дрожит.
Да, мне было страшно. Я знала, что они шли за мной, а не за кем-то из моего окружения или семьи. И я должна была испытывать страх того, что меня ждало что-то неизвестное. Но почему-то я боялась совершенно не этого. Я боялась, что могут пострадать близкие мне люди, которые ни в чём не были виноваты. Ведь так оно и было. Разве они виноваты в том, что знакомы со мной? Некоторые из них ведь даже и не знали, что у меня есть особенный дар, который способен устранить самых могущественных вампиров на Земле. Может, Гидеон и виноват в том, что когда-то оставил меня в живых, но это не давало им права отнимать у него жизнь.
В голове один за одним стали всплывать воспоминания. Мне было тогда совсем немного лет. Кажется, пять. В том возрасте я любила многое приукрасить или же, чтобы не получить наказание от родителей, я врала. И врала я, как бы печально это не было, очень много. Почти на каждом шагу присутствовала ложь в моих словах.
В один из холодных дней, когда на улице шёл беспощадный дождь, безжалостно промачивая людей на улице, я осталась дома одна. За день до этого на какую-то серьёзную вечеринку мама купила много разных сладостей. Она поставила этот пакет далеко от моих глаз, но я всё равно смогла его найти. Заглянув внутрь, я думала, захлебнусь слюной. Чего там только не было. И шоколад, и конфеты, и печенье. Даже мои любимые хлебные палочки в шоколаде. Естественно, я не смогла удержаться от такого соблазна и, раскрыв пошире пакет, я стала доставать сладость одну за одной. Избавляясь от упаковок, я съедала все сладости, которые попадались мне под руку. Конечно, съела я не так уж и много, как могло показаться на первый взгляд. Но факт того, что я съела «запретные плоды» уже давало понять, что в детстве я была не очень хорошим ребёнком.
Когда пришла мама и увидела упаковки и фантики, мне даже казалось, от злости она меняла цвет сначала в розовый, затем в красный, почти как помидор, а после — в пунцовый. Выглядело это устрашающе, потому что я очень боялась наказаний. Но в этот раз я не скрыла следы преступления и наказания было не избежать.
