– Ну, а я знаком был с женщиной, что тогда была редактором нашей газеты. Институтской, «Кадры индустрии». «Нонна, – говорю, – есть тут неподалеку «кадры», что сейчас задержались; наверняка номер к завтрашнему ещё ваяют, я был у них сегодня». Она и говорит: «Тащи сюда, заманивай. Хоть плюшками!» Вот, я и пригласил… Пришел к ним: давайте, мол, устроим толк-шоу. Была там молоденькая редактор, и девушка неформального вида: корреспондент. Обе быстренько пришли сюда, но стесняются очень. Нонна беспонтово всех, кто был, сажает полукругом, софиты – и камера. Без всякой подготовки людей. Оператор рад стараться. Как ведущая, Нонна, в форме диалога, начинает разговор. И православные тут же весь экран забили: подготовленными пришли. Долго распространялись про историю церкви, и о том, какая большая польза для города – еще один православный храм…

– Оператор всё снимает, и я не перебиваю. А потом, я спрашиваю у одной из девушек: «А каково ваше мнение о религии вообще? Вы – верующая?» Ну, и неформалке – микрофон под нос. А та не испугалась – и пошла выдавать, что всякие рамки, конфессии и прочее – это не важно. Надо жить мирно, и все религии – одинаково ценны. А потом – я к другой, к молоденькой редакторше. А она и говорит: «А мне очень нравится католичество. Светлая, добрая религия», – и тому подобное. Ну, православных мы урезали, чтобы все поровну в минутах говорили. А девушки пошли без вырезки… Как есть. Ну и, не знаю, что повлияло – мой материал, или общая политика – но костёл наш был передан по назначению: католикам. Ну, а многие христиане с тех пор меня ненавидят, – усмехнулась Нонна.

– Я теперь часто в костел хожу… А как там здорово на католическое рождество! Отец Ежи ещё и концерты готовит; и хор, и орган, и музыканты известные приезжают… Но и, насколько знаю, копают под него постоянно «православные» бандюки города, и пытаются изжить. Трудно ему; он – поляк, их церковью на служение сюда поставленный, – пояснил Саша.

– А теперь я пришла интервью у Саши взять: а вы, девушки, мне поможете, чтобы поинтересней было. Сделаем, что это – поклонницы таланта…

– А мы и есть поклонницы таланта, в первую очередь. А во вторую – друзья и поэтессы немножко, – ответила та, что побойчей. – Это, потому что у него персональная выставка скоро открывается?

– Да. В музее Грекова. Ну, и вообще, о сложной жизни художника будет материал. Так сложилось, что ему жить негде: вот и пристроен он сюда, в сторожа музея; с той стороны этого, деревянного – красивое кирпичное здание с колоннами. Так это – музей, если кто не знает. Музей истории института.

– У нашей кафедры там тоже несколько аудиторий расположено. Там классы рисунка, и Павел Сергеевич дизайн преподает, – добавил «как бы Жорик».

Затем как раз приехал оператор, и мнимый Жорик потихоньку попрощался и вышел на улицу. Было довольно тепло; странный в этом году выдался ноябрь. Впрочем, в последние годы ни один Новый год не обходился здесь без слякоти и дождя. Снег в лучшем случае выпадал ненадолго, в феврале.

До лекции он имел ещё в запасе минут двадцать и желал заныкаться где-нибудь по-тихому в пределах института и посидеть с книгой. А потому, осторожно зашел в лаборантскую. Прошел там вдоль прохода, образованного меж шкафом и окном, и заглянул за шкаф, в часть помещения с компьютерами и столами. И надо же, невезуха какая: теперь уже здесь, а не у них на кафедре, как до этого, за своим столом сидела к нему спиной секретарь декана, ответственная за культурно-воспитательную работу… Карина Геннадьевна, собственной персоной. И прямо в помещении, нервно курила.

У Жорика и здесь не было собственного стола; а потому, прибиться сюда при Карине – так она сочла бы его за досадное недоразумение. Он был таким же бесправным, как и в бытность пушистым комком шерсти. На кафедре он до собственного стола как бы не дорос, а для лаборантской – был как бы преподавателем, и потому, стол ему тут не полагался.

Карина не только курила, но вместе с этим судорожно пыталась что-то набирать на бедном и измученном, наполненным жутким количеством вирусов, кафедральном компьютере. Получалось плохо.

Потому что её всячески отвлекал некий неизвестный подставному Жорику типус, по виду – совершенное бревно… Оглобля в сером костюме и с галстуком, с коротким ежиком волос, с резко выступающим вперед квадратным подбородком, с маленьким лобиком и черненькими бегающими глазками…

– Да я так, женщина, хоть и не по делу пришел, но здесь не сторонний, – тут, схватив цепко Каринку за руку, он придвинул к ней почти вплотную свою морду, продолжая эпатажно разглагольствовать.

«Этот, так сказать, парень, этот шкаф, скорее всего, по паспорту моложе меня. То есть – преподавателя Жорика», – навскидку оценил случайный свидетель беседы.

И ему вдруг показалось, что неизвестный, хотя и не повернулся в его сторону, но почувствовал его присутствие, втянув ноздрями воздух… Мистика какая-то… Ему показалось, что это – очень страшный человек, и что он разыскивает именно его. Начало мании преследования? Всё поплыло у бедного препода – бывшего тертого кота со стажем, перед глазами. Его осторожная, кошачья натура мысленно отпрыгнула в сторону и ощетинилась.

«Он ищет здесь… Меня. Или… Таких как я», – мелькнула в его голове странная мысль. И мнимый Жорик… Позорно бежал: спрятался за шкаф, вжался в него и затаился. Теперь он не видел беседующих, но отчетливо слышал слова.

– Я – что хочу вам сказать? Учился я здесь! Ваш выпускник, значит! Вот, хотел навестить, проведать родной свой вуз! Сейчас я – видный гражданин, занимаю достойный пост. Я, между прочим, пятьдесят тыщ получаю. Плюс – всякие там премиальные. Не то, что профессора ваши. А работаю я – знаете, где?– он сделал паузу.

«Вуз родной проведать пришел… Как же», – подумал бывший кот, чувствуя, что его шкурка становится дыбом. Ему показалось странным и неприятным присутствие здесь этого незнакомого человека, которого он мысленно окрестил «дознавателем».

– Ни за что не догадаетесь! В тюрьме! – продолжал тем временем бывший выпускник. – У нас там – постоянное расширение. Корпус новый строят. Заключенные должны жить, чтобы их в комнате было не больше четырех человек! Финансирование наше постоянно увеличивается. Ведь от тюрьмы и от сумы – не зарекайся! Правильно я говорю?

В это время, в лаборантскую вошли две студентки: так, спросить что-то или сдать работы. И оставили дверь приоткрытой. Преподаватель Жорик – бочком, бочком, мимо студенток – и выполз в коридор. Пока ничье внимание особенно не привлекла его персона. «Кошачья порода, видать, сказывается. Нет бы – да надавать этому типу по наглой его морде… Или – преподавательская порода? Нельзя, мол, я же – интеллигент… Впрочем, спасать Каринку – может, и благородно, а может, ей это – лишнее развлекалово на работе, во время трудового дня… Не уверен точно. Это мне – противно. А он, быть может, её клеит, и она счастлива», – подумал бывший кот, сам себя взбадривая. Однако осадок от инцидента был у него неприятный.

Но, было не до осадка: минут через пятнадцать у него была лекция. Здесь, в этом корпусе. Нужно было хоть как-то на нее настроиться – а в голову лезли посторонние мысли. «Ну, я еще не спешу выручать коллегу и лезть на танк грудью по другой простой причине: Каринка штучка ещё та, – оправдывался сам перед собою мнимый преподаватель. Вернее, отчаянно пытался оправдаться. – Недавно «подставила» меня шефуле, декану, сказала, что пусть, мол, Георгий Владимирович методичку новую напишет по истории техники – это ничего, что до него десятилетиями никто этого не делал. Он, говорит, человек молодой, полный энтузиазма… Премного я ей благодарен!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.