– Какая дачка? – ошарашено пробормотал я. – Мне что теперь, как этим чудакам, – я кивнул назад на дом, – прятаться по лесам?

Отец взял меня за плечо и, приблизившись, четко сказал:

– Я надеюсь, что ты выздоровеешь, иначе… – он покачал головой, – ты потеряешь все и станешь человеком второго сорта. Так что ты должен сделать все, чтобы избавиться от этой напасти.

Отец пошел к машине, а я остался стоять на садовой дорожке. Мне не верилось, что из-за какой-то магической болезни отец может от меня отказаться. И я ужасно разозлился на него.

Я не спеша пошел к дому. Видимо, из-за волнения я опять утратил контроль над магией, и все вокруг ожило, задвигалось, заговорило. Вдруг позади себя я услышал странный шорох. Я обернулся: передо мной в воздухе висело поблескивающее гудящее облачко, от него отделялись осы, но будто бы еще не знали, куда им лететь. Я, не дожидаясь пока они примут решение, кинулся к веранде, заскочил быстрей в дом и захлопнул за собой дверь. Откуда они? А может быть, это я их создал, как и ту кувшинку в супе? Неужели я хотел, чтобы этот рой диких ос покусал отца?!

Когда я зашел, старинные часы пробили одиннадцать. Кроме боя часов я больше ничего не слышал. Даже фантом из дедовского сна недвижно таял в углу возле кадки с фикусом. Старик стоял посреди зала и читал помятые бумажки, которые доставал по одной из карманов халата.

– «… к герцогу подойдет одно из особых слов», – монотонно читал Тимофей Дмитриевич одну из записок. – «Примени к нему заклинание: «Авокадо». Один кот после этого стал читать стихи».

Когда дед меня заметил, он положил записки в карман, подумал немного и сказал:

– Чай пить будешь? Лично я ужасно проголодался. Наверное, это от нервов.

Я кивнул, а сам с неприязнью подумал, что целый день, а может, и два мне придется провести в компании с магом. Но если он может мне помочь, надо терпеть.

Старик сказал:

– Только сначала ты должен поклясться Саламандрой, что даже под пыткой не расскажешь того, что увидишь и услышишь, пока будешь со мной.

– Клясться клятвой магов? – с неприязнью поморщился я.

– А кто ты теперь есть? Пусть и не по своей воле, но ты маг! Так клянешься?

– Клянусь, – заставил сказать себя я.

– Помни, что Огненная Саламандра, прародитель всего магического на земле, покарает тебя, если ты нарушишь свою клятву.

– Да знаю я ваши языческие поверья. Изучали их на первом курсе.

– Ты так пренебрежительно о ней отзываешься, потому что, слава богу, еще с ней не знаком. Моему другу она спалила всю шевелюру и бороду, ходит теперь лысый как младенец. И это только за то, что упомянул её имя, будучи в нетрезвом виде.

Старик отправился на кухню, я последовал за ним. По пути он продолжал говорить:

– Если бы маги выпускали свои собственные газеты, номер с новостью о тебе раскупили бы за пять минут. Новость под заголовком: «Сын Великого Инквизитора – маг!" взбудоражила бы общественность. Ты просто ходячая сенсация.

– О которой, я надеюсь, никто не узнает, – сказал я.

– Ну так я же обещал, – пожал плечами старик.

На небольшой кухоньке, на подоконнике, сидела, нахохлившись, сова: маленькая, чуть больше кулака, светло-бежевого окраса. Когда мы зашли, она глянула на нас одним круглым желтым глазом из-под крыла.

– Так-так. – Маг подошел к сове, радостно потирая руки. – Ну, Герцог, может, теперь ты заговоришь. Как там… – Он вытащил записку, заглянул в неё и, глядя на сову, торжественно сказал: – Авокадо!

Птица кудахтнула, потом поперхнулась, закашлялась и кхекнула, будто прочищая горло.

– Ага! Наконец-то! – воскликнул старик.

– Что вы пытаетесь делать с совой? – спросил я.

– Хочу научить говорить, я бьюсь над этим уже целый месяц.

– А зачем?

– Затем, что эта сова предыдущего… – Дед нарочито закашлялся, словно подражая своей сове. – Просто хочу подарить другу говорящую сову, – быстро сказал он. – Ну ладно, давай пить чай. Может, Герцог разговорится немного попозже.

Но сова только покряхтывала, будто оперный певец, прочищающий горло.

– Я раздумывал, что с тобой делать, – сказал старик. – Конечно же, попробую выявить с помощью тестов, чем тебя отравили, но…

– Что "но"?

– Но, – старик посмотрел на меня и усмехнулся, – я так же проверю твою кровь – может, все же магия досталась по наследству от твоих предков?

– Все-таки не верите, что все наши предки были простыми людьми, – поморщился я. – Но я же только сейчас стал…

– Да, да, – перебил меня старик – ты только сейчас стал магом. А ты по утрам пьешь чай или кофе?

– Что? – Я удивился резкой перемене в разговоре, но ответил: – Черный чай. А что?

– И кто тебе его заваривает и подает?

– Ну, мама.

– А ты точно знаешь состав этого чая? – хитро прищурился старик.

– Чушь. Зачем бы она скрывала? – спросил я, но тотчас же понял, что, в принципе, вполне логично, что при муже, Великом Инквизиторе, мать бы стала скрывать мою сущность, если бы я родился магом, чтобы отец не выкинул нас двоих из дома, как сделал он это со мной сейчас. – Нет, не надо мне подкидывать таких бредовых идей. Я знаю маму, я знаю, когда она что-то скрывает или о чем-то беспокоится. Ничем она меня не поила!

– А ты знаешь, иногда магам подкидывают младенцев-магов, – сказал старик. – Иногда нам удается узнать, что их родители инквизиторы. Случайный ген магии.

– Вообще-то, когда меня принимали в училище, проверяли не только родословную, но так же и кровь на наличие в ней магии. И ничего не обнаружили.

– Не беспокойся, мне не составит труда проверить ее наличие.

– А у вас что, и электронный микроскоп имеется, чтобы сделать такой анализ? – спросил я.

– Нет, у меня все по старинке, с помощью заклинаний и зелий. Так надежнее.

Я прислонился к косяку и наблюдал, как старик суетится на кухне: ставит чайник, вытаскивает из шкафа конфеты.

– Никогда не думал, что буду, как гостя, принимать сына Великого Инквизитора. Да еще согласился помочь. Эта жизнь любит преподносить сюрпризы. А вроде бы такая скучная.

Мы уселись пить чай. Горячий напиток и мед успокаивали. Сова перестала кряхтеть и опять засунула голову под крыло, а маг, взглянув на неё, пробормотал, что не у кого даже совета спросить, знающих магов совсем не осталось.

У меня вдруг появилось такое чувство, будто я не у какого-то там мага нахожусь, а будто это мой дед и мы, уставшие после дня, проведенного на огороде, не спеша пьем чай, каждый думая о чем-то своем.

С родными дедушками и бабушками я никогда не общался. Родители матери умерли, когда я был еще маленький. О них я много слышал от отца, он все время их ставил мне в пример. Они занимали очень важные посты в инквизиции. Думаю, это было одной из главных причин, почему отец выбрал в жены мою мать. Так как после женитьбы и начался его карьерный рост. Мама, кстати, тоже некоторое время работала в инквизиции, в финансовом отделе, но когда вышла замуж, то сразу ушла с работы.

Родители же отца не имели к инквизиции никакого отношения и даже не подозревали о ней, они были простыми людьми и оба работали в кинотеатре на окраине Петербурга. Он – бухгалтером, а она продавщицей билетов. Сейчас в живых остался лишь дедушка.

Он жил один, в двухкомнатной квартирке в жактовской трехэтажке, пропахшей плесенью и старой канализацией. Но я всего лишь два раза был у него. Первый раз, когда мне было лет десять. Мы зашли вместе с отцом проведать его, дед лежал дома с загипсованной ногой.

– Соседка приносит продукты, – сказал хмуро дед отцу. – Так что мог и не беспокоиться.

Помню свое чувство неловкости, а еще – едкий взгляд деда, изучавший меня.

Когда мы выходили, дед вдруг остановил отца:

– В спальне отошла одна половица…

– Я пришлю рабочих, – не поворачиваясь, сказал отец.

– … и там я вдруг обнаружил брошюрку…

Я увидел, как на затылке отца дыбом встали волосы.