– А что вы делаете сегодня вечером?

– Может, вы не услышали, но это моя невеста, – сказал Чарльз.

– И что же, ваши невесты ничего по вечерам не делают?

– Через час, ровно в семь будет ужин, – поспешила встрять Ольга Ершова. – А сейчас с дороги можете отдохнуть, переодеться и принять ванну.

– Этой Оливии ванна не помешает, – прошептал Илья мне, – от неё какой-то тиной разит.

Магистр вдруг повернулся к секретарше:

– Зайка, думаю, работы не предвидится, так что ты можешь быть свободна.

Секретарша гневно сверкнула глазами на Оливию и, хлопнув в ладоши, с глухим треском исчезла, отчего у всех, кто стоял рядом, волосы встали дыбом, шелковое платье Ольги Ершовой, наэлектризовавшись, облепило ей ноги, а диванные подушки улетели к стене.

– Кто же телепортируется в помещении! – возмутилась Ольга Ершова, без конца одергивая юбку, которая при каждом её движении лезла вверх, оголяя не в меру полные икры и круглые колени.

Хозяйка пошла показывать гостям их спальни. Я увидел, что Полина поднялась вслед за Чарльзом, остановила его на верхней площадке лестницы и вручила ему несколько листков бумаги. Чарльз с удивлением уставился на них, а потом поспешил освободиться от руки Оливии, взял бумаги и быстрей спрятал в карман своего плаща. Чарльз, похоже, поблагодарил Полину, она покивала в ответ и ушла, а Чарльз стал что-то радостно объяснять Оливии. Я стоял внизу, у лестницы, и до меня долетели лишь пара фраз: "в следующем месяце", "наконец-то это произойдет!"

Мой телефон пропищал. Я открыл сообщение. СМСка была от моего однокурсника и друга Георгия. «Второй день от тебя слуху нет. Как проводишь выходные?» Я с секунду подумал, что ответить, но, так ничего не придумав, с досады совсем отключил телефон.

– Что девушка достает? – спросил подошедший Илья.

– Телефонная компания. Послушай, а ваш магистр, он что, из тех самых котоподобных существ, которые по дубу ходили и на трамваях ездили?

– Ага, из тех из самых.

К ужину Чарльз спускаться отказался, а вместе с ним к столу не вышла и его Оливия. Чарльз сослался на дела, сказав, что ему из офиса пришли несколько документов и их нужно срочно просмотреть.

Магистр, сидя за столом, нервно бил хвостом: видимо, ждал жениха и невесту, а услышав об отказе Чарльза, бравурно подкрутил ус и самодовольно сказал:

– Испугался. Почуял, что не выдержит конкуренции.

Магистр долго ковырялся в жарком из баранины, а потом со вздохом произнес, что лучше всего под красное идет филе какой-нибудь рыбки. И добавил:

– Надо было сказать, что у вас будет все по-простому, я бы вам повара прислал.

Ольга Ершова обиженно надулась, но вслух сказала лишь:

– Так пришлите. Избавьте хозяйку от кухонных хлопот. Но только его же где-то размещать придется.

– Ему подойдет любой чуланчик рядом с кухней, – ответил магистр. – Он же здесь пробудет только два дня.

Кот щелкнул пальцами, потом еще раз, гневно оглянулся и пробормотал: "Где эти секретарши…", потом, видимо вспомнив, что отослал обеих, недовольно фыркнул и перевел взгляд на меня.

– М-м… – Он явно пытался вспомнить мое имя, но не мог. – Молодой человек, будьте добры, отправьте сообщение Константину Зенцину. Пусть прибудет сюда прямо сейчас. И упомяните, что оплата праздничная. Что-то не ясно? Почему вы еще здесь?

Тимофей Дмитриевич так был увлечен нарезанием бифштекса, что даже не обратил внимания, что я попал в неловкую ситуацию. А Орест, Ольга Ершова и Полина вопросительно глядели на меня, будто на идиота, которого просят звякнуть по телефону, а тот тупо смотрит и даже не знает, что такое телефон. Ощущать себя идиотом совсем не хотелось, и я кивнул, встал из-за стола и вышел из столовой.

Я остановился в темном коридоре, возле огромного шкафа, соображая, что теперь делать. Из столовой доносились голоса, я прислушивался к ним и думал, что на моей тарелке остывает жаркое из баранины, а салат и блинчики я даже не успел попробовать. Стою в темноте как дурак и жду, чтобы хотя бы Тимофей Дмитриевич пришел ко мне на помощь. Но я услышал, что старик принялся рассказывать какую-то веселую историю, поминутно раздавались взрывы смеха. Я решил плюнуть на все, вернуться в столовую и сказать, что сообщение отправить не удалось, так как на линии помехи. Но не осмелился.

Злясь на себя, я стукнул по двери огромного коридорного шкафа, и вдруг там что-то загрохотало, будто огромное пустое ведро упало с полки. Дверь шкафа приоткрылась под тяжестью этого предмета.

Из столовой на шум вышел Орест, а за ним – Илья. На вопрос Ореста, что я тут делаю, я тупо пожал плечами и указал на дверцу, сказав, что там что-то свалилось. Орест зажег свет в коридоре и распахнул дверцу. У самого края боком лежал ящик граммофона, а большой цветок трубы валялся рядом на дне шкафа.

– Я думал, дедовский граммофон на чердаке, – сказал Орест, поставил ящик ровно и приладил к нему трубу.

– У тебя всегда все в беспорядке. Не знаешь, где и что обнаружится. – В дверях показалась Ольга и недовольно покачала головой.

– Ты посмотри на его необычную крышку. Видишь, здесь автоматическая подача пластинок, там их дюжина, точно, – удивленно заметил Орест, рассматривая граммофон. – Вроде бы дедовский был простой.

– Нет, я помню этот граммофон, – сказала Ольга, – это и есть дедовский. Думаю, твой кузен над ним поработал, любил он все заколдовывать. Помнится, все мои кастрюли и сковородки потом неделю расколдовать не могли, в них, как только опустевали, сам собой появлялся и варился кисель.

Ольга зашла обратно в столовую. А Орест, приладив покрепче трубу к граммофону, унес его в зал и объявил, что завтра перед охотой будет вечер танцев.

– Было бы с кем потанцевать, – раздался из зала хохоток кота.

Мы с Ильей остались одни в коридоре.

– Выйдем? – сказал Илья, кивнув на входную дверь.

Мы вышли на воздух. Вечерний полумрак окутывал сад. В руках Ильи появились из ниоткуда листок бумаги и карандаш. Илья чиркнул пару строчек и сказал:

– Константину Зенцину, повару. – Он хлопнул в ладоши, и бумажка с треском исчезла.

– Перед тем, как мы вернемся в столовую, – сказал Илья, – ответь мне, кто ты? Миру магов ты явно не принадлежишь. С одной стороны, ты не знаешь, как послать простейшее сообщение. Но в тоже время, как поведал мне отец, ты открыл тайный ящик шкатулки, с чем бы и магистр не справился.

– Я же говорил, что только вчера стал магом.

– Да, я могу допустить эту нелепицу. Но меня волнует другое: кто ты на самом деле. Ведь ты не из простых людей, и мир магии для тебя не вчера открылся.

– Не по своей воле я стал феноменом, – сказал я.

– С феноменами у нас инквизиция разбирается.

У меня жалобно и громко заурчал желудок.

– Может, теперь можно и поужинать? – ушел от темы я.

– Да, хотя хвастовством магистра я уже сыт по горло, – сказал Илья и зашел обратно в дом.

Я тяжело выдохнул. Скорей бы нашлось противоядие, и я бы уехал из этого странного, полного магии, и, что еще ужасней, магами, поместья. А у нас дома обычно тихо и спокойно. Например, сейчас, вечером, я думаю, отец как всегда возится в кабинете с бумажками, мать сидит в библиотеке с книгой. Упорядоченная, размеренная жизнь, не то что здесь. Да отца бы удар хватил, если бы его посадили за обеденный стол вместе с магическим существом, пусть он и называет себя магистром и пишет какие-то там книжки.

Я чувствовал себя неуютно в этом магическом хаосе, из-за выдуманных путешествий во времени, телепортаций секретарш прямо у меня на глазах, бравурного здорового кота и прочих мелочей. Все раздражало, вызывало тревогу, хотелось просто сбежать домой, где все четко, по плану, понятно.

Я бы не вернулся в столовую к этому дикому обществу, если б не был таким голодным.

Кот рассказывал, какой эффект произвел его манифест и какая мощная сила заключена в его послании.