– Даже не знаю. – Старик почесал лысину. – Попробуй научиться контролировать магическую силу, как учатся дети-маги. Вокруг них поначалу всегда творится кавардак. Это всего лишь умение.

– Да разве можно справиться с этим хаосом? Я просил вещи замолчать, но они не слушаются.

– Конечно! Ведь дело вовсе не в них, а в тебе!

Вдруг рядом со стариком с легким треском появился сложенный лист бумаги и повис в воздухе. Дед схватил его, поспешно сунул в карман и как ни в чем не бывало продолжил:

– Постарайся упокоиться, не нервничать и не прислушиваться к каждому предмету, может, шум и отступит. Тренируйся, и все получится!

– Какие тренировки? – взвизгнул отец. – Моего сына заколдовали! Расколдуйте его и дело с концом!

– А сколько часов назад Коля стал магом? – спросил старик.

– Это началось вчера, с обеда или чуть позже, – сказал я.

Отец прошептал мне сердито:

– Еще вчера? И ты скрывал?

– Уже больше суток! – Старик присвистнул. – Значит, это не отравление зельем.

– Почему это не зелье? Я читал, что можно с помощью зелья обратить простого человека в мага, – сказал отец.

– Да, но всего лишь на пару часов. И то в наше время этим никто не занимается. По крайней мере, я о таком не слышал. Этим скорее любили баловаться алхимики в шестнадцатом веке. Они принимали особые зелья, чтобы колдовать. Выпил зелье или прочитал заклинание и вот ты маг – правда, всего на час. Может, Коля мог наткнуться на какое-нибудь заклинание или рецепт сам, читая магические книги? – Тимофей Дмитриевич перевел взгляд на меня.

Я же, пока отец разговаривал со стариком, пытался успокоиться. Словно Будда, я отстранился от этого суетного мира, сидел и глядел на огромный глиняный кувшин, в котором стояли засохшие красные и желтые ветки с метелками на концах. Я слышал тихий, похожий на шелест, шепот сухих цветов, которые вспоминали, как жужжали пчелы и грело жаркое солнце. Чем больше я успокаивался и старался забыть, что я теперь обладаю магией, тем голос цветов с каждой минутой становился все менее различим. Поэтому, даже услышав вопрос старика, я, впавший в полусонное состояние, ничего на него не ответил.

– Дома у меня нет таких книг, – сказал отец, видимо, поняв, что я ушел в прострацию.

– Но в Инквизиционном ордене?

– Коля еще не допущен до запрещенных книг. Даже когда он начнет стажироваться, он не получит допуска.

– Ваш сын тоже будет инквизитором?

Отец на этот вопрос отвечать явно не собирался, тем более вопрос был скорее риторический.

– Может быть, сейчас придумали какое-то сильнодействующее зелье или заклинание? – спросил отец.

– Навряд ли. Лично я бы не делал ставки на существование какого-нибудь супер-дупер заклятия, которое действовало бы так долго.

– Тогда, может это скоро пройдет? – с надеждой спросил отец.

Я вдруг почувствовал, будто что-то поменялось. Встал и, пройдя в коридор, открыл дверь в сад. Деревья, кусты и даже веники – все молчало и прибывало в спокойствии.

– Свершилось! – радостно воскликнул я, возвращаясь в комнату. – Магия ушла!

Отец выдохнул с облегчением.

– Может, тебе просто удалось приглушить магию, – сказал Тимофей Дмитриевич, – но стоит тебе прислушаться…

Я напряг слух, пытаясь услышать какой-нибудь голос вещи, ну хотя бы диванного пледа, и тут и вправду услышал его храп. Я обреченно вздохнул и виновато сказал, что все еще болен. Отец снова нахмурился.

– Так что это вовсе не зелье, – сказал старик. – Похоже, ваш сын родился магом. Такое случается, если кто-то в роду, хоть в девятнадцатом, хоть в пятнадцатом веке был магом.

– У нас идеальная родословная, – сказал отец, вздернув подбородок. – В сертификате чистоты крови прописаны все поколения до тринадцатого века.

– Ваша одержимость чистотой крови напоминает арийские теории, – фыркнул Тимофей Дмитриевич.

Отец открыл было рот, чтобы ответить, но взял себя в руки, выдохнул и сказал:

– Что вы привязались к нашей крови. Не забывайте, что Коля стал магом только вчера. Лучше скажите, как из простого человека можно сделать мага?

Рядом со стариком опять с щелчком появился и завис лист бумаги, и старик, слегка покраснев, опять скомкал его и поспешно спрятал в карман халата. Отец на это ничего не сказал, но поморщился.

– Я пытался об этом хоть что-то узнать, – сказал отец, – и наткнулся на случай с Гарри Гудини.

– Он был маг по крови.

– Он стал магом в пятнадцать лет. Инквизиция проверила его и выяснила, что его прокляли заклятием Фелиана.

– Нет такого заклятия, это выдумка его матери, – сказал старик.

– Но в деле номер триста…

– Так как Гудини уже мертв, как и его мать, я могу открыть правду, – прервал его старик. – Любовником его матери был Вилмош Медведцкий – знаете, такой весьма странный, но харизматичный венгерский художник, он работал профессором магии в Будапештском магическом университете, а в свободное время писал картины.

– И как же ей удавалось скрывать магическую природу ребенка до пятнадцатилетнего возраста?

– Вилмош Медведцкий был искуснейшим зельеваром, настоящим Эйнштейном в зельеварении. Он поил ребенка специальным отваром, чтобы магия не проявляла себя.

– Хорошо, оставим Гудини в покое, – раздраженно сказал отец, – вернемся к нашему случаю. Никто, уж поверьте мне, никто не поил моего ребенка каким-то зельем. И я бы уж заметил, маг он или нет. А значит, остается одно: искать противоядие!

– Во всем этом надо спокойно разобраться, – сказал старик. – Дайте мне немного времени, хотя бы день, чтобы провести несколько опытов. Чтобы определить, какое зелье ему подсунули, и приготовить противоядие. Если Коля может здесь остаться на пару дней, то опыты можно начать прямо сейчас.

Возле старика появились с треском одна, вторая, а потом и третья бумага.

– Может уже хватит этих депеш?! – рявкнул мой отец.

– Извините, не подумал наложить заклинание недосягаемости, – старик спрятал записки в другой карман халата. И тут же что-то прошептал и хлопнул в ладоши.

– Если можете начать исследование сейчас, начинайте немедленно. Но только знайте, – инквизитор сделал шаг к старику, – если вы переманите Колю на свою сторону, я отправлю вас на костер. Вы поняли?!

– Хватит припирать меня к стенке, кислород перекрыли.

Мой отец отступил.

– Да не собираюсь я его агитировать, – сказал Тимофей Дмитриевич. – И вообще, я за свободу выбора.

– Какой может быть выбор между правильным и неправильным? – поморщился отец.

Старик пробормотал что-то нелестное об инквизиторской логике, но отец явно не посчитал нужным это услышать.

– И еще прошу никому не говорить, чей он сын.

Старик кивнул.

Я сидел на диване, и мне было все равно, что вокруг происходит и о чем говорят отец и маг.

– Коля, – позвал отец. – Позвони сразу же, как что-нибудь прояснится.

– У меня нет телефона, – сказал старик.

– Я имел в виду сотовый, – ответил отец.

– Абсолютно ненормальная вещь этот сотовый телефон, – возвел глаза к потолку старик.

Только сейчас я понял, почему так странно выглядит эта комната, в ней не было техники. Даже часы были старинные, с гиревым механизмом.

Отец вынул из кармана пиджака запечатанную банковскую пачку долларов и положил её на столик возле двери.

– Это за сегодняшнюю консультацию и молчание. А ваш узник будет освобожден завтра, как мы и договорились.

– К полудню, – добавил обеспокоенно старик.

– Да.

Отец кивнул мне на прощание и вышел из дому. Я в недоумении кинулся вслед за ним и догнал его на садовой дорожке:

– Я не понял, я что, должен остаться в этой халупе в компании с магом?

– Тебе сейчас не место дома.

– А если старик не сможет меня вылечить?

– У нас есть квартирка в Петербурге, хотя, – отец наморщил лоб, – магам жить в городе запрещено…

– Я не маг, это временно. Ты же понимаешь, меня просто заколдовали!

– …значит, где-нибудь в поселке арендую для тебя дачку, – не обращая внимания на мои слова, сказал отец.