– У меня ничего не болит, но я не знаю, что со мной творится. Понимаешь, я не могу заснуть, пока не приму снотворного. А потом, я стала такой раздражительной. У меня окончательно испортился характер.

– К доктору обращалась?

– В последнее время нет. А что эти доктора могут? Выписать бромид и посоветовать, чтобы я не перенапрягалась?

– Что ж, очень дельный совет.

– Да, но это же полный абсурд. Ты же знаешь, Лаура, что я раньше не была такой. Я даже не знала, что такое нервы.

Лаура Витстейбл сидела молча, вспоминая, какой была Энн всего лишь три года тому назад: мягкой, уравновешенной и влюбленной в жизнь женщиной. Ей было глубоко жаль свою подругу.

– Да, нервной ты раньше не была, – сказала Лаура. – Но и человек, сломавший себе ногу, точно так же может заявить, что это первый в его жизни перелом!

– Понять не могу, почему же я так нервничаю?

Миссис Витстейбл подбирала ответ с осторожностью.

– Твой доктор был прав, – выговорила она. – Возможно, что ты и в самом деле сильно перенапряглась.

– Но я не могу оставаться дома и целый день махать шваброй, – резко ответила ей Энн.

– Ну, можно и не махать шваброй, – заметила госпожа Лаура.

– Нет-нет! – протестующе замахала руками Энн. – Я не могу просто сидеть и ничего не делать!

– А почему?

Вопрос Лауры прозвучал резко, как свисток паровоза.

– Не знаю, – с явной растерянностью ответила Энн. – Я не могу оставаться одна. Не могу… – Она с отчаянием в глазах посмотрела на подругу и с трудом продолжила: – Ты сочтешь меня сумасшедшей, если я скажу, что боюсь быть… одна.

– Ничего более разумного я от тебя до сих пор не слышала, – улыбнувшись, ответила миссис Витстейбл.

– Разумного? – удивленно переспросила Энн.

– Да. Потому что это правда.

– Правда? – вновь переспросила Энн и прикрыла глаза. – Не знаю, что ты имеешь в виду под словом «правда».

– Я хочу сказать, что тебе от правды никуда не деться. Ты же раньше не боялась оставаться одной.

– Нет, Лаура, тебе моего состояния все равно не понять. Тебя же никогда не пугало одиночество. Ну что, разве не так?

– Так.

– Вот я и говорю, тебе меня ни за что не понять.

– Ну почему же? – ласковым голосом спросила пожилая женщина. – Дорогая моя, зачем ты хотела меня видеть?

– Мне надо было с кем-то поговорить… Я должна была… Я думала, что ты мне хоть чем-то поможешь, – ответила Энн и с надеждой посмотрела на подругу.

Лаура понимающе покачала головой и тяжело вздохнула.

– Понятно, – сказала она. – Ты хочешь, чтобы я сотворила чудо.

– Ну, что-то вроде этого. Провела бы со мной сеанс гипноза или выступила бы в роли психотерапевта. Ты можешь сделать это для меня?

– Проще говоря, изобразить из себя шамана из племени мумбо-юмбо, – усмехнулась Лаура и решительно помотала головой: – Нет, Энн, вытащить кролика из цилиндра я для тебя не в состоянии. Ты должна сделать это сама. А для начала выясни, что находится в этом цилиндре.

– Что ты имеешь в виду?

Лаура Витстейбл с минуту помолчала, а потом печально произнесла:

– Энн, ты глубоко несчастна.

И это прозвучало как приговор. Энн поежилась.

– Ну конечно, – поспешно ответила она. – В какой-то степени ты права. Но мне живется совсем неплохо. От жизни я получаю огромное удовольствие.

– Нет, не лги мне, ты несчастлива, – безжалостно возразила ей Лаура.

Энн пожала плечами и развела руками.

– А кто из нас счастлив? – усмехнулась она.

– Слава богу, такие люди еще не перевелись, – бодро ответила Лаура. – И таких немало. Так почему ты, Энн, несчастна?

– Не знаю.

– Помочь тебе может только правда. Пусть она и будет горькой. Причина твоего теперешнего состояния тебе известна.

Энн помолчала и, собравшись с духом, произнесла:

– Мне кажется, что это… Если честно, то это из-за того, что я начинаю стареть. Я уже немолода и постепенно теряю былую привлекательность. Да и от будущего мне ждать больше нечего.

– Боже мой, ей нечего ждать! Здоровья тебе не занимать, у тебя светлый разум! Да у людей твоего возраста обычно нет времени скучать. Да мало ли, чем может заняться! Еще столько лет у тебя до прихода старости! Я уже как-то говорила тебе: в жизни ведь так много интересного! Например, цветы, театр, книги, музыка, картины… Да и сами люди, наконец. Это все то, что наполняет нашу жизнь.

Энн немного помолчала, а потом нерешительно произнесла:

– Мне кажется, что моя проблема в отсутствии секса. Человек становится ко всему безразличным, если он никого к себе уже сексуально не привлекает.

– Возможно, что в случаях с некоторыми женщинами происходит именно так, но не с тобой, дорогая. Энн, ты видела фильм «Час бессмертия»? А может быть, ты помнишь такие строчки: «Есть в жизни минута, прожив которую человек может быть счастлив весь свой оставшийся век». Ты же когда-то была близка к пониманию этого. Разве не так?

Энн внезапно изменилась в лице – оно у нее просветлело, глаза засияли, казалось, она помолодела.

– Да, – прошептала она. – Был такой час в моей жизни, когда я была абсолютно счастлива. С Ричардом. С ним мне старость была бы не страшна.

– Я знаю, – с теплотой в голосе произнесла Лаура.

– Но сейчас… Сейчас я даже не могу пожалеть, что потеряла его! Знаешь, я как-то видела его. Да, около года назад. И поверишь ли, я к нему ничего не почувствовала. Ничего! Это же так трагично, так абсурдно! Любовь ушла, и мы стали друг другу совсем чужими! Он превратился в обычного мужчину средних лет, немного надменного, довольно скучного и гордящегося своей хорошенькой, но жутко глупой женой. Он получил то, что хотел, но боже, как это скучно! Ну а если бы мы с ним поженились? Как думаешь, были бы мы счастливы? Да, я просто уверена, что были бы!

– Да, думаю, что ты права, – задумчиво произнесла госпожа Лаура.

– Я была совсем рядом со своим счастьем… так близко от него, – дрожащим от охватившего ее волнения голосом сказала Энн. – А я… я прогнала его.

– Ты?

– Я отказалась от своего счастья ради Сары, – не обращая внимания на вопрос подруги, лепетала Энн.

– Да, и ты ей этого никогда не простишь.

Энн, словно очнувшись ото сна, вздрогнула.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она.

Лаура Витстейбл презрительно фыркнула.

– Ох уж эти жертвы! – возмущенно воскликнула она. – Подумай, Энн, что стояло за твоей жертвой! Это просто один героический поступок, который ты совершила, когда мозг твой был возбужден, чувства притуплены, и ты исполнилась решимости отказаться от своего счастья. В этот момент ты была сильнее своего эгоизма. Но есть такие жертвы, на которые идут ежедневно. Это дается намного труднее. Для этого надо быть воистину героиней. Ты, дорогая, оказалась не такой…

От злости лицо Энн залило краской.

– Я загубила свою жизнь, отказалась от возможности стать счастливой ради дочери, а ты считаешь, что этого недостаточно!

– Я этого не сказала, – возразила Лаура.

– Ты полагаешь, что во всем виновата только я? – зло выкрикнула Энн.

– Добрая половина всех человеческих бед происходит оттого, что каждый считает себя лучше, чем он есть на самом деле, – заметила Лаура.

Но Энн ее уже не слышала. Она вся кипела от негодования.

– Сара, как и все эти современные девушки, думает только о себе! – Она всхлипнула. – Ей до других дела нет. Известно ли тебе, что год назад, в тот вечер, когда мне позвонил Ричард, она даже не смогла вспомнить, кто он такой? Его имя ничего ей не сказало! Ровным счетом ничего!

Лаура Витстейбл, нахмурив брови, печально покачала головой, словно врач, получивший неопровержимое доказательство своего диагноза.

– Все понятно, – произнесла она. – Все понятно.

– А что я могла сделать? – продолжила Энн. – Они же постоянно ссорились. А каково мне было все это видеть? Я уже была на грани нервного срыва! Стоило мне оставить их одних, как тут же они начинали цеплять друг друга.