– Двадцать пять.

Парнишка неожиданно оказался ровесником. Хотя он выглядел на свой возраст, широкоплечий, массивный, с излучателями молодости и силы включенными на максимум, скорее это она ощущала себя на десяток лет старше и поэтому давно сбилась в цифрах.

– И давно ты… в этой сфере?

– У Марка?

– У Марка ты пару месяцев.

Анна проследила за высоким зданием, хвастающимся панорамными зеркальными окнами, которые нависали над улицей и почти пылали от лучей подсветки.

– Уже четвертый год, – отозвался Стас, – или около.

– Я думала меньше, – Анна откинулась на спинку и вытянула ноги, нащупав нишу под передним сиденьем. – Четвертый год… Это срок.

– Вроде того.

– Ты, наверное, скрытный и любишь казаться простаком.

– Помогает сохранить здоровье.

– У тебя были ранения?

Стас нахмурился и чертыхнулся про себя, ведь сам навел.

– Я же могу наврать, – бросил он.

– А я могу проверить, – она повторила его чуть насмешливый тон. – Ранения оставляют следы.

Сперва он обреченно выдохнул, а потом нервно поежился. Да, так и бывает, легковесное напоминание отдается на самых кончиках.

– Это важно?

– Игнорируешь вопросы начальства?

– Два удара в бочину.

– Ножом?

– Нет, пальчиком, – процедил Стас. – Конечно, ножом.

– После такого выживают?

– Зажимаете рану ладонью, – он оторвал руку от руля и со злостью сцепил на правом боку, – и упорно ползете к бинтам.

– На станцию переливания будет вернее.

Он притормозил перед красным огоньком светофора, проигнорировав стоп-линию где-то на полкузова, и оглянулся через плечо. Его взгляд заострился и заиграл воспаленными огоньками.

– Я едва дополз, к слову.

– Непохоже, – Анна качнула головой. – Иначе ты был бы очень далеко отсюда. Люди делают выводы, как правило.

– Вы специалист по выводам?

Для этого существуют границы. И если ходить по ним, то очень осторожно и умеючи. Стас же завелся и заложил вираж.

– Отвернись и веди, – приказала она.

После чего протянула руку и вывернула зеркало к черту. Уставилась в свое окно, но мирно проплывающий город не отвлек и не помог справиться с мыслями. Стас задел за живое. И она начала представлять то, чего нет и уже никогда не будет.

Четкие голоса за спиной.

Это становилось проблемой, она и сама понимала. Она не рассказывала Марку и до конца не признавалась себе. Отмахивалась и списывала на усталость. На одиночество, тревожность… Причины были, никто не спорил, их даже можно было тасовать и терять из виду пару-тройку, но от этого не становилось легче.

И это развилось в привычку. Минуты тишины она заполняла внутренними монологами. Нет, хуже, разговорами. Как сейчас, она вдруг представила на водительском месте Севера и начала слышать его ровный спокойных голос. Что бы он сказал? Именно сейчас, в этой машине, в эту секунду… Или брат? Хотя Виктор бы кричал. Сжимал бы до боли ладонь на плече и тряс. «Проснись, черт возьми! Вспомни всё, что говорила мне! Вспомни, что оказалась права! Ты была права, Анна!»

Да, она специалист по выводам. По чужим выводам, для себя никто не практикует. Даже Север, даже он… Рентгеновское зрение и пугающее хладнокровие. И жалкие выторгованные семь лет в заводном колесе.

Так что бы он сказал сейчас? Он бы обошелся без крика, это точно. И смотря какой Север. Тот чужой, из первых встреч, скорее всего, включил бы холодноватую галантность и пропустил бы все ее истерики мимо ушей. Ведь он так четко делил людей на своих и посторонних. И вторые представлялись ему размытыми фигурками, которые можно не брать в расчет и которые можно смахнуть с доски в любой момент, если игра потребует. А вот ради своих он был готов на всё. И в том числе из-за того, что успел смахнуть многих.

– Равновесие и оправдание, – неразличимо произнесла Анна.

– Я не выправлял карму, – усмехнулся бы Север.

– Выправлял, не ври.

– Безнадежное занятие, – настаивал бы он, – я не так глуп и наивен.

– Храмы строят и на грязные деньги.

Он бы скривился и качнул головой, но протест оставил при себе.

– Мне кажется, ты хотела поговорить о другом.

– Я хотела бы обнять тебя. Крепко-крепко…

– Что с тобой, Анна?

– Я в порядке, – по привычке бросила она.

– Оно и видно.

– Он не вышел и никогда не выйдет, – выдохнула Анна, отпуская давно застрявшие в голове слова. – Это невозможно.

– Стадия принятия?

Север бы свернул на обочину и заглушил мотор. Молчал бы, давая ей время заговорить вновь. Он умел молчать.

– Да, – наконец, кивнула Анна. – Либо смирись, либо уходи. Таков рецепт, кажется.

– Можно еще приукрашивать реальность и зажмуриваться.

Болезненные слова тихим голосом, он бы успокоил одной интонацией… И следом бы повернулся к ней и протянул раскрытую ладонь.

– Какого черта ты там? Прятаться поздно, Анна.

Грубый звук клаксона вырвал из миража, напомнив о шумном перекрестке, который крепко обнял и сдавил рядами иномарок.

– Еще далеко? – спросила Анна.

– Через квартал.

Их попробовали остановить уже в здании. Анна услышала грубый окрик за спиной, на который развернулся Стас и на мгновение подвис, пытаясь понять нервную жестикуляцию бойца.

– Минутку, – бросил Стас, и она заметила, как он машинально выставил руку вперед, словно собрался ловить ее за локоть.

– Код красный? – усмехнулась она и отстранилась.

Люксовое крыло из трех номеров начиналось сразу за стеклянной перегородкой после лифтового холла, его они как раз успели миновать. А дальше просторный коридор прятал в нишах отполированные до блеска двери с золотыми цифрами. Они идеально зеркалили, и Анне подумалось, что горничные начищают их каждый час.

– Не смей! Нет, мать твою! – за дверью номера 208 послышался знакомый голос.

А через мгновение Нечетный перешел на отборный мат и шумно загнанно задышал, сглатывая половину букв.

– Анна! – Стас заметил ее намерение узнать, что происходит.

– Я войду.

Она прошла вперед и дернула ручку нужного номера. Та оказалась заперта, так что пришлось стучать. Сперва просто, потом настойчиво.

– Марк, – позвала она, наконец.

Но не успела ничего добавить. Дверь чуть приоткрылась, и именно Марк вышел к ней. Он буквально натолкнулся на нее, смяв плечи цепкими ладонями, и заставил сделать шаг назад.

– Ты уезжаешь, – Марк заговорил быстро и уверенно, не давая и миллиметра пространства для протестов. – Стас отвезет тебя…

Вот и локоть в тисках.

– Мы же поговорим после.

– Там Нечетный, – отозвалась Анна и с трудом поймала стремительный шаг Марка, чтобы не упасть. – Я слышала его…

– После.

Стас уже стоял перед ней и готовился принять из рук в руки.

– Он кричал, – настаивала Анна. – Что у вас случилось?

Она развернула корпус, каким-то чудом вывернувшись в мужских руках, и увидела, как Марк вынужденно расщедрился на отступающее движение. Он отклонился, согнувшись, чтобы не налететь на нее всей массой.

– Босс, – послышалось за спиной. – Он чист.

На них смотрел охранник, который выглянул из номера и замер, ожидая дальнейших приказаний.

– Он чист? – переспросила Анна, сверля Марка недобрым взглядом. – Может быть, я тоже проверю?

Марк молчал и мучительно перестраивался, пытаясь совладать с привычкой давить, приказывать, а уж потом оглядываться по сторонам. С Анной этот фокус работал скверно.

В конце концов, она сама освободила свою руку, без рывка, а, наоборот, плавным, но уверенным жестом вытянула кисть из его захвата и шагнула дальше по коридору. Охранника все же пришлось сгонять с дороги грозной гримасой, но он похвально быстро ретировался, даже не посмотрев в сторону босса в поисках разрешающего кивка.

– Анна, – голос Нечетного стал подсказкой и указал направление.

Холл перетекал в просторную комнату с мягким освещением. Бесконечные диваны, изогнутые кушетки… Современная мебель образовывала три островка для отдыха или расслабленных переговоров. И переговоры, судя по всему, не задались. Нечетный стоял на коленях в центре комнаты, и рядом с ним возвышались двое парней, которые были не прочь продолжить. Нечетному уже изорвали черную рубашку, видно, не оценив его сопротивления, и рассекли верхнюю губу. Его крупные руки стянули за спиной, так что он раз за разом проводил подбородком по предплечью, стирая выступившую кровь.