– Ты новенький.

– Как все.

– Да, новая команда.

И вы дети. Она умела читать их повадки и взгляды, и называла их про себя «бойцами» лишь по старой привычке. Нет, это были другие люди, обычная охрана, которая вряд ли когда-то стреляла на поражение. Да, вокруг Марка теперь были другие люди. И в первый месяц она успокаивала себя мыслью, что это хорошо, это как надежный барьер от прошлого, но потом она перестала обманываться и строить защитные иллюзии. Нет, это плохо, дьявольски плохо. Прошлое придет со всеми непогашенными счетами, если захочет, а вокруг Марка дети.

Опять эти мысли. Она боится за него. На повторе.

– Черт, – выдохнула Анна и резко потянулась вперед.

Стас не успел отреагировать, и ей удалось довольно ловко сцепить руки вокруг его корпуса, заключив в тесные объятия. Чужой мужской запах и ощущение неправильного тела разлилось по коже, но хоть что-то она взяла. Как раз на полвыдоха.

– У меня был роман с охранником Марка, – Анна запрокинула голову, уткнувшись подбородком в грудь мужчины и натолкнувшись на его испуганный взгляд. – Его тоже убили. Не Марк и не из-за романа.

– Вы хотите, чтобы меня пристрелили? Мы близко…

– Я хочу поговорить. Я любила его, всем сердцем, я это поняла, когда он умер у меня на руках. Так я любила своего брата.

Если есть продолжение, есть и последствия. Жизнь не закрывает книгу на счастливой странице, где льется солнечный свет и в воздухе стоят обещания исключительно прекрасного, нет, жизнь любит постоянно припоминать другие главы, где ломали, крушили, стирали в пыль.

– Мне жаль, – сухо отреагировал Стас.

Он немного осмелел и завел руки за спину, нащупал ее тонкие запястья и потянул в стороны.

– Я прошу, – добавил он, подобрав правильный тон, просьба уверенным прохладным голосом. – Это плохая игра.

– Когда страшно, начинаешь вспоминать все моменты, когда страх был прав.

– Анна.

– Прости.

Она, наконец, отпустила его и шагнула в сторону, пятясь спиной.

– Марк скоро приедет, – успокоил охранник.

Или предупредил, чтобы не отбиваться от нового штурма.

– Мне приснилось, что он ударил меня. Сильно, до крови. Он не способен на такое, я знаю, его воспитала мать, так что женщина для него неприкасаема, но во сне… Так четко, осязаемо…

Анна резко развернулась и нацелилась на столик, где стояла початая бутылка.

– Не пейте, – его голос стал совсем бархатным.

– Не буду. Я скорее свихнусь, чем сопьюсь.

Охранник не соврал, Марк и правда приехал удивительно скоро. Анна успела лишь в десятый раз придирчиво оглядеть светлый номер, отметив пыльный карниз, и распахнуть тяжелые шторы. Из раскрытого окна крался теплый морской воздух, и, как оказалось, к этой роскоши до обидного быстро привыкаешь и перестаешь счастливо улыбаться. Курорт и курорт, и черт с ним.

И уже четвертый город-курорт на черноморском побережье. Целая вереница подстраховочных переездов и безликих номеров отелей трех звезд. Она едва вдавалась в легенду, но заметила, что брони всегда сделаны на чужое имя, а последние две гостиницы явно принадлежали Марку. Чувствовалась вольность охраны, массивные ребята часто попадались на глаза в коридорах, отмечая встречи короткими кивками в знак приветствия и то и дело сворачивали к служебным дверям. Они не боялись камер видеонаблюдения или лишних вопросов персонала. Их старательно не замечали.

Анна не решилась выйти на балкон, хотя подобные мелочи были разрешены. В таком настроении лучше не показываться из коробки. Она не помнила точный момент, всё произошло само-собой, по нарастающей, от легкого сомнения к режущей тревоге, но она забыла, как любоваться открыточным простором и вместо этого каждый раз скользила напряженным взглядом по асфальту, по парковочным карманам… Чужие машины, случайные люди. Ведь случайные? Или на прошлой неделе она видела как раз этот зеленый седан? И почему двое мужчин так долго сидят в салоне?

Она не умела не замечать.

– Я успел?

Его вопрос разбудил ее и застал врасплох. Она совершенно не ждала его этой ночью.

– Даже раньше, – кивнула Анна и развернулась.

Марк остановился в центре гостиной, сжимая в ладони сотовый, который светился экраном вызова. Кто-то упорно названивал, но звук и вибро Марк вырубил. И по его карим глазам она поняла, что ему сообщили обо всем в деталях. Стас от греха подальше описал каждую секунду и каждый жест или, пожалуй, разыграл моноспектакль для наглядности. И теперь в карих глазах горело беспокойство. Да, она беспокоила его, и еще сильнее то, что он не знал, как помочь.

– У тебя звонок, – Анна облокотилась на полукруглый приоконный столик, подвинув рамки с пейзажными зарисовками.

– Ты спала?

– Немного.

Он кинул телефон в карман серого пиджака, а потом стянул его с плеч и бросил под ноги. Белая рубашка была застегнута через пуговицу… Он торопился, когда одевался. Или переодевался.

– Ела?

– Марк.

– На тебе лица нет, и ты таешь на глазах.

– Я всегда «таю» на отдыхе.

– Мы не на отдыхе.

– А где мы?

Черт.

Он подошел вплотную и положил ладонь на плечо. Приятная родная тяжесть, Анна прикрыла глаза и забылась на мгновение.

– Малыш…

– Прости, я сама не знаю, что говорю… и что пишу в sms.

Лучше было найти силы и сдержаться тогда. Не тревожить его и не заставлять вести мучительный разговор. Ей самой становилось противно, когда понимала, что неумолимо превращается в истеричку, которая придумывает поводы для беспокойства из воздуха. Буквально срывает, как налитые плоды, и потом подолгу рассматривает, изучает. И еще изводит тех, кто рядом.

– От тебя пахнет сигаретами, – кинула она невпопад, после чего встала на носочки, уткнувшись лбом ему в висок, и вновь втянула горьковатый запах табака, – весь пропах.

– Не закрывайся от меня.

– Я тут.

– Да, Стас тебя заметил, а я вот как со стеной.

Марк наклонился и нежным прикосновением подцепил подбородок, чтобы заглянуть в ее глаза. И в его плавных непривычно осторожных жестах она с легкостью читала слова Стаса.

– У парнишки отличная память, – выдохнула Анна.

Марк нахмурился, собрав морщины на высоком лбу. Он не понял намека, но определенно успел найти объяснение для ее сна. И плевать, что ложное. Анна чувствовала это по его рукам. Он едва касался ее, словно она была чужой или покалеченной. Так держатся за верно умирающих, боясь навредить.

– Сцена ревности планируется? – спросила она с легкой улыбкой, чтобы перевести тему.

– А ты ждешь? – Марк благодарно принял щедрую подачу. – Не боишься, что я…

Он осекся. Взгляд потускнел, и он на мгновение провалился глубоко-глубоко в свои размышления.

– Марк, заканчивай, это невыносимо.

Он по-прежнему не понимал.

– Всего лишь сон, – добавила Анна, – глупый сон из ничего. Ты ни в чем не виноват.

– Я перебрал на прошлой неделе.

– Ах, вот в чем дело. Ты и правда перебрал и ни черта не помнишь.

– Я помню, как ты вскрикнула.

– Ты утянул меня за собой, когда потерял равновесие. Извини, но это не считается за домашнее насилие, уж никак.

– Тебе было больно.

– Неприятно.

И Анна обняла Марка, отвоевав его плоть у белой ткани, она выдернула рубашку из-за пояса и плавно провела ладонями по мужской спине. Он все же поддался и натолкнулся на нее, смяв крепким телом.

– Сколько у тебя времени?

– Полчаса, – выдохнул Марк. – Слишком мало…

– Смотря для чего.

– Я вижу, что с тобой происходит…

– Со мной ничего не происходит.

– Ты боишься, – надавил он. – Хорошо, не меня, но ты боишься.

– Я боюсь за тебя.

Быть может, это чистый эгоизм, но ей было страшно даже на секунду представить реальность без него. И это чувство только обострялось. Вдруг с ним что-то случится, что-то определенное, учитывая промелькнувшие перед глазами жизни, так глупо и неумолимо оборванные? Вдруг судьбе надоело раз за разом смотреть на довольную улыбку на его красивом лице… Та и так забрала всех остальных, кого-то навсегда, а от кого-то вынудила отказаться, подтерев все до единого мостики к старой жизни. Анна давно как дома в выстуженных номерах и в этом зыбком болоте ожидания.