В оформлении обложки использованы фотографии с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.

Он ударил ее. Смачно и наотмашь. И во рту появился металлический неприятный привкус, который бархатной волной заполонил полость рта. Анна коснулась своих губ и поняла, что не драматизирует. Перепачканные в собственной крови пальцы она обтерла об край белоснежной шелковой блузки и посмотрела ему в глаза. Марк замер и, кажется, пытался свыкнуться с произошедшим так же, как и она.

– Еще? – поинтересовалась она с грустной улыбкой. – Лучше сразу, Марк.

– Ты говоришь и говоришь…

– А ты не слушаешь и не слушаешь.

Она шагнула в сторону, чтобы закончить с этой сценой, но натолкнулась на его железные запястья. Мужские ладони сцепились чуть выше локтя и заставили остаться в комнате.

– Прекращай, Анна, – он не стал прятать угрозу.

Или она теперь обречена слышать ее в каждом его слове?

– Хорошо.

– Я серьезно.

– Ты очень серьезно, – Анна вонзилась в его пальцы и попыталась расцепить хватку, но тщетно.

Марк не уступил ни миллиметра и не шелохнулся, только перевел взгляд, опустив глаза и наблюдая за ее занимательной слабостью.

– Я хочу умыться, – сказала она, – меня тошнит от…

Он вдруг натолкнул ее на себя и потянулся к губам, Анне пришлось отворачиваться и выставлять плечо преградой между ними. Но он решил добиться своего, смял подбородок между пальцами и подставил ее лицо для поцелуя. Губы Марка надавили и смяли.

– Открой рот, – его горячее дыхание обожгло кожу и принесло новую дозу болезненных ощущений.

Она мотнула головой.

– Я сказал, открой рот.

– Я не хочу.

– Я хочу.

Его губы вернулись, и он давил, не давая глотнуть воздуха, пока она не сдалась. И тогда она почувствовала его настырный язык… Его желание, его напор, его власть. Тошнотворный вкус выступившей от жестокой пощечины крови никуда не подевался, а только усилился…

Анна вынырнула из сна прямиком в тесные объятия похмелья. Хотя она не пила, но уже привыкла к закономерным ощущениям. Странно, она думала, ее хватит на дольше, думала, что сильнее и выносливее, что сможет, черт возьми. Может быть, ее тошнит от самой себя?

Подхватив халат со спинки красного кресла, которое старательно копировало изящную красоту из музея Ахматовой, она ощутила тяжесть и нащупала в кармане сотовый. И пальцы вдруг сами нашли буквы, и не самые умные буквы, теперь она точно драматизирует. Так или иначе она быстро набрала SOS и швырнула телефон на большую кровать, правая сторона которой привычно пустовала. Побрела к ванной комнате, из нее лился мягкий свет, что прочертил прямую тропинку для стоп по паркету спальни, отвоевав у ночных часов клочок пространства. Анна всегда оставляла подсветку над позолоченным зеркалом и не закрывала дверь до щелчка.

Она совершенно разучилась спать в темноте и в одиночество. Что-то одно еще можно вытерпеть, но не оптом.

Прохладная вода успокоила, забрав судорогу из пальцев и приглушив другие симптомы. Хотя, конечно, ничего не ушло, но стало легче на полвыдоха. Она переключила на теплую и вновь умылась, стараясь разогнать туман из онемения и серых оттенков на любой вкус. Да хотя бы пальцы согреть, тоже дело. Она вновь постоянно мерзла, как тогда, после потери брата…

– Анна?

Мужской голос выскользнул из спальни. И ей пришлось резко разворачиваться и идти назад. Как она и думала, подоспела охрана и похвально быстро, только вот писала она Марку.

– Что-то случилось? – вновь подал голос тот, что повыше.

Второй боец остался в холле, поглядывая на коридор через приоткрытую дверь.

– Случилось, – шепнула Анна и кивнула.

Он услышал и нахмурился, вновь придирчиво огляделся по сторонам, не забыв напрячься всем телом, словно уже ждал удара. Его черная одежда, рубашка да джинсы, и худое лицо из обыденных черт не оставляли малейшей надежды, что она запомнит хоть крупицу из его внешности. Невыносимый шаблон.

– Как тебя зовут?

Как его запомнить? Именно его?

– Стас, – он не отрывал взгляда от соседней комнаты, к которой шагнул, мягко по-кошачьи перенеся вес на другую ногу. Следом он достал оружие из-за пояса и выставил руку в ее сторону, чтобы она не двигалась.

– Стас, – проснулась Анна. – Такое имя уже было.

Он сделал еще осторожный шаг. И видно, принял ее глупую болтовню за отвлекающий маневр.

– Стас мертв, Марк застрелил его, – продолжила она, завороженно наблюдая за его крадущимся танцем. – И знаешь, всё могло сложиться точно наоборот. Марку откровенно повезло.

Напряжение бойца передалось ей, как и покалывающее адреналином ожидание скорой развязки, на секунду почудилось, что за дверью и правда скрывается причина ее панической sms, и что эту самую причину можно изрешетить пулями… Так легко и действенно. Если бы так легко и действенно.

Мужчина, наконец, коснулся ручки и рывком потянул на себя, одновременно сделав шаг внутрь. Стойка стрелка и шумный злой выдох… и стопор, удивление.

– Там никого нет, – устало произнесла Анна. – Я одна в номере.

Он посмотрел на нее тем взглядом, на который не имел права.

– Убери оружие, – указала она. – Спрячь, надоело.

– Но мне сообщили…

– Сообщи, что меня напугал шорох и что все в порядке.

Он кивнул, все-таки справившись с собой и спрятав недобрую гримасу подальше, и шагнул к арке, выводящей в холл.

– Куда? – поинтересовалась Анна.

– В нас нет необходимости.

– В нем нет, не люблю толпу. А ты останешься.

Новая эмоция. Как в детстве, можно было клеить очередной стикер-удачу в альбом. Она добилась его замешательства и следом своим наглым взглядом с вызовом страха.

– Я… мне нужно…

Она отвернулась, не желая терпеть объяснения, и услышала, как за спиной хлопнула дверь. Второй свалил, пока была возможность.

– Откуда ты? – Анна наклонилась и открыла дверцу мини-бара. – Где вырос?

– Липецк.

Он не знал куда деть крупные руки, не знал куда деть всего крупного себя и смотрел на нее так, будто это у нее за мускулистой спиной был припрятан огнестрел. Да, такие задачки он решать не выучен. Анна мягко улыбнулась и наполнила два квадратных стакана… чертов скотч, она знала, что он зверски обожжет внутренности и встанет гадкой горечью в горле.

Девушка развернулась и направилась к мужчине уверенной поступью.

– Боишься? – прямо спросила она. – Вы все меня… ладно не боитесь, но опасаетесь. И смотрите косо.

– Вам показалось, – выдавил он из себя.

– Потому что я многое могу. Через Марка, конечно.

Боец завис окончательно.

– Кивни хотя бы, – усмехнулась Анна. – И выпей уже. Смотри, это легко.

Она опрокинула свой стакан, скривившись от многотонной крепости, но кашель утопленника сдержала, а потом втиснула второй в мужскую ладонь. И принялась сверлить охранника тяжелым взглядом, ожидая его послушания.

– Стас, – протянула она задумчиво, когда ожидание увенчалось успехом. – У тебя острый взгляд, ты не так глуп…

Как остальные. Интеллект всегда в глазах, его не спрятать и не нанести румянами. Либо есть, либо нет, тут не смухлевать. И из его заостренных черт складывалась вполне приятная картина, она даже взяла первое поспешное мнение назад. А следом вклеила в альбом стикер с его паникой, когда коснулась ладонью его лица, а второй рукой поймала отступающий маневр, ухватившись за локоть и смяв мягкую безумно приятную на ощупь рубашку. Под ней угадывалась теплая плоть… теплое железо, которое шло на излом.

– И тонкие губы, – продолжила Анна, не удержав умиротворенную улыбку, спиртное неожиданно тоже принесло тепло, а не раскаленную лавину, – четкий контур и родинка над уголком. Русые волосы, ты стрижешь их слишком коротко, тебе пойдет челка, до сюда.

Она отметила тягучим прикосновением полоску на его лбу. И еще подумала, что на измученный организм даже небольшая доза алкоголя действует решительно.