— Пилу, — потребовал он. Патрисия подчинилась и вручила ему маленькую костную пилу. Закрепив защитные очки, он бодро приступил к работе, начав с указательного пальца на правой руке Дарвина. Он опустил лезвие и, надавив ровно столько, сколько нужно для мучительного разрезания кожи и кости, полностью удалил палец. Тело Дарвина сопротивлялось и выгибалось дугой, он изо всех сил кричал в кляп, но ничто больше не могло остановить Киана. Он отрезал ещё два пальца, а затем потерял интерес к пиле и сменил тактику.

— Знаешь, потерять все свои деньги... это как умирать медленной смертью. Сначала, у тебя отключают электричество. Потом у тебя нет денег на еду. Чуть позже у тебя забирают всё твоё имущество. Пока, наконец, у тебя забирают дом. Ты когда-нибудь был бездомным, Дарвин? Когда-нибудь терял всё, что тебе дорого? Это мучительно. А ты… ты сделал это всем тем людям. Они доверяли тебе, а ты использовал их и разрушил то немногое, что у них оставалось. А когда они не согласились, ты украл их жизни. Думаю, будет справедливо, если ты тоже помучишься. Скальпель!

Лорна передала ему скальпель, и доктор мастерски сделал на шее Дарвина небольшой разрез. Киан видел, как кровь сочиться из раны на стол, и чувствовал растущее удовольствие. Дарвин сдавлено булькнул — он стал захлебываться собственной кровью.

Киан наклонился и прошептал ему на ухо:

— Я могу продержать тебя так много часов. Ты истечёшь кровью, или, возможно, вначале захлебнёшься своей кровью, кто знает. Для меня важно то, что ты страдаешь.

Глаза Дарвина просили о пощаде, молили о прощении, кричали, чтобы его освободили. Ничего из этого не имело значения, его судьба была предрешена. В памяти вспыхнуло испуганное лицо Афины и ярость усилилась десятикратно. Снова схватив скальпель, он жестоко полоснул Дарвина в области живота, решив избавиться от видения Афины.

— О'Рейли, — предупредил Рейнольдс. — Держи себя в руках, у нас есть пять минут. Заканчивай.

Быстро и тяжело дыша, Киан перевел дыхание и огляделся. На лицах его команды был шок — совсем не то, что он привык видеть, когда они были свидетелями его действий. Он терял контроль. Как и сказал Рейнольдс, нужно было взять себя в руки.

— Я в порядке. Я справлюсь. — Покачав головой, он использовал разрез в животе Дарвина, чтобы хорошо того раскрыть. После нескольких минут «восстановления» повреждений почек и толстого кишечника, он сделал разрез, завершивший жизнь Дарвина. Он наблюдал, как из того уходит жизнь, покрывая глаза поволокой и наполняя Киана нездоровым удовлетворением и чувством полной победы в игре.

— Хорошая работа, команда! Уберите тут всё, а я пока позабочусь о записях. — Он вышел, оставив свою команду пялиться ему вслед и задаваться вопросом, сможет ли человек, за которым они следовали так слепо, выйти из игры. Или он спустится в созданный им ад до самого дна. И сможет ли он когда-нибудь оттуда выбраться?

«В городе началась паника, когда без вести пропала ещё одна молодая женщина. Предположительно, она попала в руки того же человека, подозреваемого в исчезновении Лейлы Хант, восемнадцатилетней девушки из Луизианы. Этим утром Шерил Фуллер сообщила об исчезновении дочери Кэндис. Кэндис в последний раз видели на Таймс-сквер с большой группой друзей. Полиция активно ведёт расследование и настоятельно призывает всех, кто хоть что-нибудь знает об этой молодой женщине, поделиться информацией». Киан посмотрел на фотографию молодой брюнетки в форме болельщицы, появившейся на экране телевизора крупным планом.

У него было немного свободного времени отдохнуть в ординаторской перед следующей операцией. День был адский, с двумя срочными операциями, не считая запланированных. Проведя рукой по тёмным волосам, он вздохнул и вернулся к выпуску новостей в тот момент, когда на экране появилась Рэй Келли. Её светлые волосы были собраны в какой-то замысловатый пучок, а грудь почти выпадала из декольте чёрного платья, когда она, вышагивая, подпрыгивала на высоких каблуках кроваво-красного цвета. Киан закатил глаза от её вида — как она получила эту работу, было за пределами его понимания.

— Добрый вечер, дамы и господа, — начала она, затем остановилась и уставилась на что-то вдалеке. — О! В смысле, добрый день... добрый день, дамы и господа. — Лицо Келли вспыхнуло румянцем из-за ошибки, допущенной в прямом эфире, и Киан, который терпеть не мог идиотов, собирался было уже выключить телевизор, когда его внимание привлекли её следующие слова.

— У нас есть новости о Хранителе — виджиланте. Он, по нашему мнению, расправляется с преступниками, которым удалось избежать правосудия. Источники сообщают, что Дарвин Фергус, умерший чуть более двух недель назад, на самом деле стал жертвой нашего неизвестного защитника. Если вы помните, Фергуса обвинили в мошеннической афере, в результате которой он лишил нескольких десятков пожилых людей их пенсионных фондов. Были также выдвинуты обвинения в его причастности к нескольким смертям при подозрительных обстоятельствах, что, возможно, было попыткой скрыть совершённые им действия. Поскольку доказательств для судебного преследования было недостаточно, его отпустили, несмотря на общественные протесты.

— Его избили в переулке, и он умер во время операции от осложнений. Совпадение? Или это опять работа Хранителя? Мы будем держать вас в курсе. Не забудьте настроиться на 15 канал и читайте мой блог «Бредни Рей».

Разъяренный Киан вскочил с кожаного дивана и зашагал по комнате, как тигр в клетке. Эта грёбаная любопытная идиотка-репортёр была близка к правде. И, чёрт возьми, кто были эти «источники», от которых, по её утверждению, она получала информацию? Все в его команде рисковали не меньше его, и он бы уверен, что может доверять каждому. Но действительно ли он доверял? Единственными, кто знал правду, были шесть человек из его команды. Возможно, пора искать «крота».

В коридоре он столкнулся с Рейнольдсом, который как раз заканчивал беседу с заведующим.

— Рейнольдс, шеф, — подойдя, поприветствовал он их.

Заведующий Мерфи сжал его плечо и отвёл в сторону:

— Очень хорошо, О'Рейли, что эти две трансплантации пройдут в нашей больнице. Внимание СМИ сейчас нам очень нужно, да и эта инициатива выделяет вас среди остальных. Продолжайте в том же духе и однажды вы станете подходящим кандидатом на мою должность.

— Ну, сэр, я не могу сказать, что это мне не понравилось бы, хотя, я уверен, что это не произойдёт в ближайшие годы. Тем не менее, спасибо за признание. У меня есть ещё несколько громких случаев, которые я хотел бы обсудить с вами.

Мерфи ухмыльнулся и кивнул:

— Позвоните моему секретарю и договоритесь с ней о времени для встречи на этой неделе. Я хочу, чтобы вы мне подробно всё рассказали.

Пообещав, что он обязательно это сделает, Киан взглянул налево и увидел, как в главное фойе вошла Вебстер со следующими за ней шестью интернами. Каждый шёл с низко опущенной головой, как будто стыдясь чего-то. А судя по тому, что Вебстер дёргала головой, Киан догадался, что облажались они по-крупному. У всех на лицах было виноватое выражение, у всех кроме Афины. Она не выглядела виноватой или раскаявшейся — она выглядела злой. Заинтересовавшись, он подошёл ближе, чтобы узнать в чём проблема.

— …интерны. У вас нет никакого права ставить диагноз, и, вне всякого сомнения, у вас нет никакого права говорить пациенту, что у него неизлечимая опухоль мозга! Что, чёрт возьми, с вами не так? — Вебстер была в ярости, её голос повышался с каждым резко произнесённым словом. — Я хочу знать, кто говорил с мистером Сеймуром о его жене.

Они молчали, глядя в пол или на потолок, и избегали встречи с яростным взглядом Вебстер. Все кроме Афины — она уставилась на голову Вебстер, почти не моргая. Киан сразу понял, что она собирается сделать.

— Это была я. Доктор Вебстер, это я рассказала мистеру Сеймуру об опухоли, — шокируя всех, призналась Афина.