Лето было любимым временем года будущего вождя мирового пролетариата и его братьев и сестер. А любимым местом деревня Кокушкино, где у семейства Ульяновых располагалось именье и где оно обычно проводило летние каникулярные дни.

Время в Кокушкино в забавах и развлечениях текло незаметно и интересно. Детишки резвились на лугу, играли в салочки и пряталки. Девочки рвали цветы и плели венки. Брат Саша неутомимо швырял камни – тренировал тело.

Разгоряченные и вспотевшие ребятишки гурьбой неслись на пруд – купаться. Они с разбегу ныряли в воду, шлепали по ней руками. Визги, шум, крики оглашали окрестность.

Уставшие и голодные, они возвращались домой к обеду. А потом снова мчались на пруд по уже протоптанной тропинке.

Ребятишки были довольны и счастливы. Зато крестьянам это сильно затрудняло жизнь. Коровы ревут – их гонят на луг, а там вся трава вытоптана. Надо живность на водопой вести, а к пруду не подойдешь, там дети купаются.

Крестьяне бухнулись перед хозяйкой на колени.

– Барышня, уйми дитев. Коровы с голода пухнут. Чем осенью расплачиваться будем?

Мария Александровна, женщина умная, сразу сообразила, чем чревато подобное. И собрала детвору. Для наглядности она взяла лист бумаги, карандаш и счеты.

– Коровы, ребята, едят траву, – начала она.

– Знаем, знаем! – отозвались дети.

– И дают молоко.

– И брынзу! И брынзу!

– И брынзу тоже. Ее делают из молока. Только вы не еврейские дети, которые обожают этот замечательный продукт. Поэтому не надо кричать об этом громко.

Ребята притихли. А Мария Александровна продолжила:

– Если коровы не поедят травы, они не дадут молока.

– Только навоз, – подсказали дети.

– Голодные коровы не дадут ни молока, ни навоза. А будут только мычать. А теперь давайте посчитаем. Возьмем всех коров… – она отщелкнула на счетах костяшки. – Помножим на молоко, которое крестьяне не получат… – она снова задвигала косточками. – И в результате мы лишимся…

Она ладонью решительно переместила все костяшки влево, на листке бумаги крупно выписала цифру и обвела ее в кружок.

– Это будет в рублях!

– Да это же полный…

– Вова!

– Как же мы будем ходить на пруд? – захныкали младшие.

И тут Владимир Ильич веско положил руку на бумагу и произнес в первый раз свою историческую фразу:

– Мы пойдем другим путем!

Старшие – Саша и Аня – кивнули, и малышня затихла.

С тех пор у коров наладилось. Молоко они давали щедро. Ложка в сделанной из него сметане стояла как… В общем, стояла. Устойчиво.

Довольные крестьяне в холщевых тапочках, глиняных мисках и чашках несли оброк творогом, маслом, молоком, сметаной. Детишки уплетали продукты за обе щеки. И все были рады.

Как поется в известной песне: «Есть у революции начало, нет у революции конца».

А ведь удивительно верно подмечено. Иной раз в обед всего-то рюмашку хлопнешь. И такой разбег набираешь, что и к курантам не остановишься.

А как все началось у Владимира Ильича? Как его внесло в революцию? Как он – провинциальный паренек – сделался ниспровергателем строя?

Может месть за брата Сашу? Но это как-то уж очень слишком. В смерти брата виновато всего-то несколько человек: следователь, судья, прокурор. Зачем же крушить строй? Если каждый так начнет мстить за родню, у нас революции будут по пять раз на дню происходить.

А может, как говорят, проникся бедственным положением рабочих? Да тоже как-то не очень. С рабочими он познакомился много позже. И так сразу прочувствовать ну никак не успел.

Владимира Ильича самого частенько спрашивали:

– Как вы решили стать революционером?

– Увлекся.

– Чем?

– А вы вслушайтесь: пролетарская революция, свержение строя, рабочий террор, диктатура пролетариата.

– Музыка восстания? Грохот бурь и потрясений?

– Нет.

– Причастность к истории?

– Логопед советовал почаще произносить слова с буквой Р. Исправлять картавость. Ха! Ха! Ха!

Конечно, пролетарский вождь шутил. На самом-то деле тяга к марксизму появилась у него в городе Казани, перед ужином.

В этом славном городе он поступил в университет. Поселился в общаге, вдали от родителей и своим денежным бюджетом управлял сам. И надо заметить – справлялся плохо. Денег вечно не хватало.

Ах, молодость! Ах, городские соблазны! Ах, эти неутоленные юношеские желания! Долго ли растеряться тихому пареньку в шумной и пестрой городской жизни!

Хочется прикупить и модные туфли на высоком каблуке. И шелковую рубаху-косоворотку. И картуз с целлулоидным козырьком.

И вот оно – бери, только плати.

А как заманчивы дела с барышней! Но ее надо и в театр сводить. И мороженным угостить. И на пролетке с ветерком прокатить. Иначе своего не добьешься.

И на все нужны деньги. А как их найти?

Мама высылала немного, сам зарабатывать не умел, а потому делал самое простое – экономил на еде. Легкость в теле, пустота в желудке и отсутствие денег в карманах сопровождали Владимира Ильича всю его короткую студенческую жизнь.

Институтский преподаватель Георгий Валентинович Плеханов обратил внимание на семинаре:

– Что-то вы, юноша, похудели.

– Отдаю много сил учебе, – признался будущий вождь гегемонов.

– Вижу, – сочувственно покачал головой демократ-народник. – Вам бы подхарчиться в марксистских кружках.

– Зачем? – удивился студиоз. – Я и так потребляю достаточно духовной пищи.

– Вот именно – духовной! – подтвердил наставник. – Поэтому рекомендую: в кружок, юноша, в кружок! Я дам вам один адресок.

И он нацарапал его на бумажке.

В те времена студенты повально увлекались марксизмом. Вечерами они целыми компаниями заваливались в кружки, возвращались оттуда веселые и нетрезвые и вели долгие разговоры о женщинах.

Звали с собой и Владимира Ильича, но он постоянно отнекивался. За каждое занятие нужно было платить гривенник, а у него и так с деньгами была напряженка. И только после настойчивого предложения Плеханова он решил последовать совету бывалого демократа-народника.

В тот исторический период рабочих эксплуатировали нещадно. Поэтому у них была велика тяга к знаниям того, что ждет их в будущем. Расцветет ли оно радугой после дождя? Или останется унылым и бесцветным, как осенний пасмурный день?

Вечерами они собирались на конспиративной квартире и под руководством наставников изучали наследие Карла Маркса и его друга и сподвижника Фридриха Энгельса.

Те давали ответы на вопросы о будущем. Людей они делили не по национальности, цвету кожи или иному внешнему признаку, а по классам. Класс рабочих они называли гегемоном и ему отводили главную роль в грядущих переменах.

Случится революция, гегемоны возьмут власть в свои руки и ныне забитый беспорточный работяга станет большим начальником.

Почему так должно случиться? Когда это произойдет? Что будет потом? На все эти вопросы и отвечали толкователи учения, которые себя сами называли революционерами.

У них в кружке был свой интерес.

Царские сатрапы не дремали. Всех причастных к марксизму они старательно вылавливали. Чтобы сбить полицейских с толку, кружковцы выставляли на стол выпивку и закуску, на что и собирали по гривеннику.

Полицейские неожиданно объявлялись на сходке, а им вежливо и доходчиво объясняли, что это не сбор для подготовки свержения царского строя, а обыкновенная вечеринка по случаю дня рождения.

Полицейские видели накрытый стол, мужиков с горящими глазами и, не обнаружив ничего подозрительного, уходили, не солоно хлебавши. А пролетарии продолжали постигать законы развития по марксистскому варианту.

Рабочие, в большинстве своем, были люди семейные, женатые, ужинали дома и на занятия приходили сытыми. Естественно, еда и выпивка оставались нетронутыми. И после занятий желающие могли вполне прилично отужинать. На стол закупали из расчета на всех, а доставалось немногим. В этом и состоял интерес толкователей.