Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И очаг этот был заметен. Муж, шестеро детей. Согласитесь, это кое-что.

Она имела профессию – у нее был диплом учительницы младших классов. И это, безусловно, помогло ей растить и воспитывать детей.

У семейства Ульяновых было небольшое имение в сельской местности под названием Кокушкино. Забота о нем тоже лежала на плечах Марии Александровны.

Конечно, она была не дачница, не аграрий, лично ничего не сажала и не окучивала. Лишь сдавала в аренду землю крестьянам. Те сами пахали, сеяли, собирали урожай, частью которого и делились с хозяевами.

Как они платили – деньгами или натурой – никто не помнит. Да это и не важно. Главное, что благодаря маминым стараниям в доме имелся достаток. Руководила она так умело, что до самой своей смерти в девятьсот пятнадцатом году подбрасывала деньжат своим революционным детям.

Летом днями напролет сидела она в кресле-качалке в тени раскидистого вяза с томиком Тургенева в руках. Она вроде бы и читала, и отдыхала, но от ее внимательного взгляда не ускользало ничего.

– Сашка, почему у тебя гуси влезли в клумбу и едят анютины глазки?

Сашка испуганно смотрел на старшую хозяйскую дочь Аннушку и хворостиной гнал гусей прочь.

– Будешь плохо глядеть гусей, ни видать тебе от меня полотняных брюк осенью.

Она вроде бы снова утыкалась в книгу. И снова слышался ее голос.

– Митька, а ты почему не на сенокосе? Проспал? А что ж корова-то зимой есть будет? Не исправишься – не жди от меня подарка к твоей свадьбе с Глафирой.

Митька срывался с места и бежал в сарай за косой.

А Мария Александровна переворачивала страницу. И ее бдение продолжалось. Кто-то опять попадал в поле ее зрения. И она опять кого-то хвалила, или распекала, или обещала что-то подарить. И так изо дня в день, все лето.

Маленький Вовочка частенько слышал все это и морщил в недоумении свой детский лобик. И однажды не выдержал и спросил:

– Мама, ты обещаешь крестьянам разные подарки. А не разорит ли это нас?

– Нет, Вовочка, обещать – не значит давать.

– Получается, ты их обманываешь?

– Вовсе нет. Обещания делают людей счастливыми и поднимают им желание трудиться. Погляди на нашего приходского батюшку попа Гапона. Он ведь никому ничего не дает, а только обещает. И то – не свое, а чужое. А люди несут ему и продукты и деньги.

– Выходит, чтобы от людей чего-то добиться, им нужно только что-то пообещать?

– Сначала нужно воспитать у людей веру в обещания… Впрочем, тебе рано еще думать о подобных вещах. Иди, погуляй.

Каждому ребенку Мария Александровна выделила маленький клочок земли под огород. Дети посадили там разные сельскохозяйственные культуры, за которыми сами же и должны были ухаживать. Это считалось как бы приобщением детей к труду.

Мама внимательно следила, чтобы дети добросовестно ухаживали за посадками: поливали, удобряли, пололи сорняки. Когда наступала пора сбора урожая, она заставляла ребятишек его снимать и подсчитывать.

Все старательно следили за своими участками, и только маленький Володя отлынивал от своих обязанностей.

Мама постоянно указывала сыну:

– Ты забыл полить… Надо прополоть… Подсыпь навоза.

И юный отпрыск не выдержал:

– Мама, зачем это надо делать? Разве мы нуждаемся? Крестьяне ведь и так отдадут нам десятину от своего урожая. И во взрослой жизни я совсем не мечтаю стать агрономическим работником.

– Ты сообразительный мальчик! – погладила по кудрявой голове своего средненького Мария Александровна. – Все верно. Нам от крестьян достаточно. Но только и ваш труд очень важен.

– Чем же?

– Чтобы точно знать какой в нынешнем году урожай. И тогда ни один крестьянин не сможет нас обмануть с размером нашей доли.

– Какая же ты, мама, предусмотрительная!..

С тех пор огородик Володи изменился волшебным образом. Земля выглядела постоянно влажной, сорняков не росло вообще и при нахождении рядом в нос шибал запах коровьего навоза. И теперь уже маме приходилось удивляться происшедшей метаморфозе. Тем более что сын внешне не проявлял никакого рвения и по-прежнему уделял много времени шумным детским играм со сверстниками и братьями и сестрами.

Причина этой ухоженности долго оставалась тайной. И Мария Александровна не выдержала:

– Ну, Вовочка, рассказывай! – призвала она к ответу свое чадо.

– Я пригласил в помощники деревенского паренька Петра, – не стал скрывать правду будущий вождь.

– И он просто так тебе все делает? – засомневалась мама.

– Я обещал в конце лета подарить ему серебряный рубль.

– Но у тебя же нет таких денег!

– Нет.

– Как же ты с ним собираешься расплачиваться?

– Никак!

– Хочешь его обмануть?

– Придется.

– Это скверный поступок.

– Смотря с чьей стороны.

– Конечно, с твоей.

– Вовсе нет. Если на одну чашу весов положить чувства Петра, который не получит свой рубль, а на другую – чувства всей нашей семьи, то вторая чаша перевесит.

– Как ты рассуждаешь?

– Благодаря успешной обработке земли и повышенной урожайности мы, мама, сможем требовать у крестьян большую долю урожая от аренды земли. То есть наша семья от увеличения урожая получит больше удовлетворения, чем один Петр от неполученного рубля.

– А ты умничка, – погладила мама сына по кудрявой голове. – Скажи, а не называют ли тебя деревенские маленьким жиденком?

– Почему они должны так меня называть?

– Тупые и безграмотные людишки завидуют тем, кто их умнее и сообразительнее и называют их жидами.

– Но ведь мы-то к ним никак не относимся?

– Никак! Иди, погуляй!

Детские игры

Крестьян, как известно, Владимир Ильич не любил. Объясняли это обычно с марксистских позиций. Мол, пролетарии бедные, нищие, кроме цепей у них ничего. Потому, если кто позовет их в светлое будущее, они ринутся туда, очертя голову.

Иные дела с крестьянами. У них и плуг, и соха, и коровенка. А еще гуси, утки, куры. Поросеночек в хлеве хрюкает. Огородишко, хоть и небольшой. И дом. Какой-никакой, а свой.

И этого самого крестьянина куда ни гони, куда ни толкай, он все равно назад будет оглядываться и тормозить. Как с таким революцию делать?..

Так обычно это отношение объясняют. А на самом-то деле родились и сложились эти чувства намного раньше. Намного. Из детства.

Было у семейства Ульяновых небольшое именьице – Кокушкино. Детвора там проводила лето. Бегали, резвились, играли в салочки.

Старшая сестра Аня уже невестилась, а все играла с младшими в догонялки на деревенском лугу. Младших ее присутствие в игре не радовало. И не потому, что она была большая и длинноногая, и за ней было трудно угнаться. А потому, что следом за ней в игру обязательно вступал деревенский паренек Ваня.

Водил Ваня плохо. Гонялся только за одной Анной. А она к игре сарафан надевала потеснее да еще поясом перепоясывала. Как бежала, у нее под одеждой все двигалось, шевелилось… У Вани челюсти не смыкались.

Она всегда ему поддавалась. Побегает, побегает и остановиться, будто устала. Обернется: щеки горят, глаза сверкают – красавица! Ваня перед ней столбом замирает. Краснеет, бычиться, будто телегу тянет. И не салит.

Она хохочет, заливается. Другие тоже останавливаются. Но ничего смешного не видят.

А уж если она водила, Ваня вокруг нее как пчела вокруг цветка вился. Замедлял, подставлялся. А она будто его не замечала. Только глазами в его сторону постреливала. И других не салила.

Младшим это сильно не нравилось. Скажите, что это за развлечение, если играют все, а интересно только двоим?

Владимира Ильича это тоже беспокоило. А вдруг это любовь? Вдруг Ваня женится на сестре, и они станут родственниками? Породнятся с крестьянами? Что тогда?

Утром Иван проснется, сунет жене кулаком в бок:

– Анька, подь конюшню почисти!

А той не захочется из постели вылезать, она брата позовет:

– Вова, помоги!

И что делать? Кому охота вместо летних забав навоз разгребать? Да и он что – Геракл? А, с другой стороны, как родной сестре отказать? Да и может она на сносях?

5
{"b":"624456","o":1}