Новинка Суть концепта: быт налажен – напрягаемся вдвойне. Толька, Петька, братцы, как же – где же «истина в вине»? Наша улица – из пыли и скворечников мирок, как любил её, навылет, вороватый ветерок. Вмажешь и – бегом за парту, сквозь дворовый переплёт, где пощёчины асфальту клён опавший раздаёт. Где ты, гастроном «Новинка» – карамельки на развес. Умерла мерлин-блондинка, кончился марк каберне-с. На скамейке те же мухи, мхом убитая земля. Некому горланить: шухер! И не надо, ву а ля. Невыносимая лёгкость бытия Горят каштановые свечи, выигрывает солнце в го. Тебе несут стекло навстречу, а ты проходишь сквозь него. Грозит с небес стальная Кали… Ты, только с радуги сбежал, пьёшь воду мелкими глотками из шланга, бьющего в пожар. Игра в бутылочку из горла, шестнадцать вёсен – заодно: любви все возрасты попкорны — последний ряд твоё кино! Сизиф Пропах мороз, как сахар кусковой, дымком костра и нафталином. Сердце сдавило ностальгической тоской, и никуда от детства мне не деться. Идти гулять – что может быть важней? Ослепло солнце утром над Казанью. С обрыва по разбуженной лыжне летишь в овраг с закрытыми глазами. Пусть веки за ресницы держит страх, сугроб кроватью панцирной прогнулся, когда, не удержавшись на ногах, вокруг весь мир, шутя, перевернулся. Спасибо, не разбился человек. Наверное, пол века будет скоро — из валенок вытряхиваю снег и не могу вскарабкаться на гору. Анестезия Пусть щиколотки ломит от коньков, и старшеклассник лупит под коленки — ничто не остановит нас, мальков, девчонок зажимать на переменке. Отцов своих ошибки повторим: в стакане, как фарфоровая глина, осел безалкогольный «поморин», грузинский чай – ни капли никотина. Вокруг разводят шашни ништяки, похмельем позже время озадачит. Нас будущее приняло в штыки и ничего, поэтому не значит. Сладкие сны Августовское «гитлер капут» — похотливые липы текут. Кто отыщется в свежей капусте? Аистёнок, сопливый слизняк — тяпка рубит наперекосяк кочерыжку, запутавшись в хрусте. Остывает утюг сентября, на коротком шнуре серебра — вороха перегладил иллюзий. Там, где месяц цветёт двоерог, изо рта выпуская парок расползаются тучи на пузе. Эту схему собрал идиот, втихаря, за диодом диод — зарядил и замкнул без опаски. Ты же, мама, меня не буди, осторожней за плугом иди гэдээровской детской коляски. Небо вокруг
Двигались по солнечному кругу: разрывные цепи, хоровод. Штандр-штандр, где моя подруга? Гуси-гуси, лапчатый народ. Помнишь в небесах разводы мела? Каждый на рассвете – новосёл. Целоваться в губы не хотела — просто не умела, вот и всё. Как же – заграбастал первый встречный, обещал – всё будет хорошо. Помнишь, май просыпал нам на плечи сумерки, как мятный порошок? Покупали марочные вина, клеили конверты языком. Вечности замедленная мина тикала у мыса Меганом — мы, над ней ступая осторожно, в этой бездне видели с моста: Ференц Лист, расправив подорожник, зачитался музыкой с листа. Школьный салют Куранты бьют – запущен двигатель, шипит шампанского гадюка. Включаю саунд долби дигитал — в системе долбанной ни звука. А за стеной соседской музыка, там ржут уже и режут мясо, напряжены бананов мускулы, и бьёт фонтан из ананаса. Что ж, выпьем и пойдём на лоджию курить без аккомпанемента, смотреть какой, с огнями сложными, салют затеяли студенты. По небу, будто мысли шизика — разряды пробегают с треском — Опять огонь разводит физика, а лирика к нему – довеском. Я ослеплён китайской магией — но мне случалось, без примерки, из смеси калия и магния лепить для школы фейерверки. Сортир расшатывая рокотом, рвались пустышки от сифона, в тот день, когда делиться опытом начальство ждали из Районо. Педагогическая мафия, пузато выкатясь из «Волги», хлеб-соль из взорванного кафеля сперва разглядывала долго. А что касается зачинщика салютовавшего так смачно — гриппует дома под горчичником, режим постельный, однозначно. Я люблю тебя, жизнь Из бутылки накапав полвека, я когда-нибудь буду таков — на Луне ни следа человека, только лунки от волчьих клыков. Солнце жжёт сквозь контактные линзы, задирают пожарники жесть — всё равно осмотрюсь с оптимизмом, потому что диоптрий не счесть. На планете, надкушенной с краю, я, отныне во веки зрачков, эту жизнь без любви выбираю — отнимаю у тех дурачков. Потому что про глупости эти Марк Бернес, на прощание, спел — подходящую девушку встретил, телефончик спросить не успел. |
