Не спуская глаз с встречающего Нас аборигена, Кобра наклонилась ко мне и тихо озвучила своё мнение о местном жителе:

–

Под наркотиками.

То ли причиной был этот приглушённый комментарий, то ли что-то ещё, но человек остановился и всё так же, без малейшего движения глаз и тела, монотонным голосом протянул: – Вы не отсюда. Покиньте Нас!

В словах худого темнокожего мужчины не было ни единого намёка на эмоции даже роботы со своими электронными голосами могли бы позавидовать его бесстрастности.

–

Меня одну смущает, что он говорит не по-африкански? – Кобра снова наклонилась ко мне и уже гораздо тише добавила. – Не думаю, что это наркотики.

Пока я искал объяснение происходящему, абориген медленно развернулся и с той же безжизненностью побрёл прочь. Глядя ему вслед, я с неприятной тревогой увидел ещё человека, женщину, судя по цвету кожи, тоже местную. С той же самой усталостью и отрешённостью она шагала наперерез встретившему Нас. Предполагая, что они заговорят между собой, причём, заговорят о Нас, Мы все напряглись, полностью переключившись на слух…, но темнокожие аборигены прошли в упор друг к другу без единого звука, не двинув зрачком, даже не замедлив шага, словно ни один из них не видел второго.

–

Это место мне совсем не нравится. – бородатый агент дёрнул затвор автомата и, убедившись, что он заряжен, вопросительно посмотрел на меня.

–

Пойдёшь со мной, попробуем найти вход в комплекс. – скомандовал я. – А Вы, – я повернулся к Кобре и беловолосому бойцу. – Вы разберитесь с антенной, наладьте связь! Стреляйте при любом намёке на опасность! – я многозначительно осмотрел ближайшие лачуги. – Ничего хорошего Нас тут, по-моему, не ждёт.

Кивнув в знак согласия, Кобра схватила за плечо электроника и потянула его к виднеющейся между лачугами песчаного цвета тарелке. Проводив их взглядом, я закрыл глаза и попытался слиться с окружающим пространством – никаких предположений о том, где искать вход в комплекс машин, у меня не было, поэтому полагаться приходилось только на ощущения. Кое-какое движение, похожее на сквозящий через узкую щель ветер, мне удалось обнаружить, но в остальном поселение было абсолютно неподвижным, словно я попал в глубинные слои астрала. Открыв глаза, я нашёл взглядом своего бородатого компаньона, который, судя по всему, делал то же самое, что и я: пытался прочувствовать цель Нашего прибытия.

–

Вы заметили? – он покосился в ту сторону, в которой скрылись встретившие Нас местные обитатели. – Здесь не ощущается движения энергии. Мы словно на кладбище.

Он был прав, это место произвело неприятное впечатление на всех Нас сразу, но нужно было сосредоточиться на входе в комплекс, поэтому я, кивнув из вежливости, торопливо зашагал в том направлении, которое показалось мне правильным. Боец быстро нагнал меня и, пристроившись по левое плечо, стал внимательно озираться по сторонам.

Мы не успели пройти и тридцати метров, как, выйдя из развалины по правой стороне, дорогу Нам преградил ещё один местный житель, такой же худой, оборванный и неживой, как первые два. Начиная испытывать тревогу по поводу этих странных и, возможно, достаточно многочисленных аборигенов, я наклонился к своему напарнику и вполголоса скомандовал:

–

Не останавливаться!

Разделившись, Мы начали обходить темнокожего с двух сторон, и тот, не повернув головы и не дрогнув стеклянным взглядом, уже в спину Нам громко монотонно произнёс фразу первого из встреченных Нами местных:

–

Вы не отсюда. Покиньте Нас! – от его мертвецкого и оттого вдвойне зловещего голоса я невольно сжал пальцы на рукояти карабина, краем глаза поглядывая назад, на его замершую посреди дороги тёмную фигуру.

Снова став плечом к плечу, Мы с бородатым стрелком прибавили шагу, громче зашелестев валяющимися под ногами бумажками и пакетами. В этот момент слева послышался глухой удар по дереву, заставивший Нас обоих нервно дёрнуться. Резко повернув голову и прижав приклад карабина к плечу, я приготовился стрелять, однако обнаружил, что перед Нами всего лишь темнокожий старик. Сидя на деревянной табуретке, худой, полуголый, со стеклянным замершим взглядом, он держал в одной руке молоток, а второй прижимал к серому булыжнику старую доску с торчащим из неё ржавым гвоздём. Медленно замахнувшись, он резко опустил инструмент, но не на шляпку, а правее, на дерево. Переведя глаза на то место, куда он стукнул, я обнаружил широкое, очевидно, выдолбленное десятками похожих ударов углубление в доске. Он не попадает по гвоздю и не замечает этого… Местные жители всё больше напоминали мне плохо имитирующих жизнедеятельность роботов.

Словно в подтверждение этой мысли, старик снова поднял старый молоток и, по-прежнему глядя куда-то, но точно не на гвоздь, стукнул в ту же самую точку на доске.

–

Идёмте, Высший! – не спуская глаз с темнокожего деда, напарник легко подтолкнул меня вперёд. – Закончим дела побыстрее!

Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы оторвать взгляд от старика: он был похож на механизированный манекен, а я всегда ненавидел манекены. Имитация жизни, для которой они создаются, достаточно качественна, чтобы вызвать недоверие, инстинктивную осторожность перед напоминающей нечто потенциально опасное моделью. Но, если пластиковые фигуры заведомо мертвы и не могут нанести вреда, то жители этого загадочного поселения у меня такой уверенности отнюдь не вызывали.

К счастью, на некоторое время местные исчезли из виду, и я даже успел сосредоточиться на осмотре окружающих Нас лачуг, однако вскоре узкая улочка резко оборвалась, выведя Нас прямо к старой автозаправке, под навесом которой сидели четверо темнокожих детей. Увидев Нас, они разом встали и замерли, глядя сквозь Нас пустыми бесцветными глазами.

–

Вы заметили!? – медленным полушёпотом прошелестел мой компаньон.

Я не сразу понял, о чём он, и начал бегать взглядом по детям, как вдруг грудные мышцы свело от осознания того, что я вижу: у всех четверых на одних и тех же местах располагались узкие шрамы, много, не меньше десяти, и это только спереди. Взяв напарника, который, опустив свой электронный окуляр, начал рассматривать отпрысков аборигенов, за предплечье, я начал отталкивать его влево, не желая ни на шаг приближаться к очередным имитациям и, тем более, стоять перед ними, вполне возможно, тем самым провоцируя их. Тот послушно повернулся и, мрачно опустив голову, вяло зашагал вперёд.

–

Это похоже на грубую неумелую киборгизацию. – не поднимая лица, боец покосился на меня. – Удаление органов и замена их электромеханическими компонентами для снижения потребностей, а значит, затрат на содержание, подавление эмоциональной составляющей и программирование поведения на уровне мозговых имплантатов… Кажется, что всё очевидно, вот только рентген говорит, что в этих людях нет ни винтика.

Продолжая слушать своего спутника, я вдруг заметил, что грязная рваная тряпка, закрывающая проход в достаточно обширную лачугу справа от Нас, колышется так, будто с обратной её стороны стоит крупный вентилятор. Резко остановившись, я подошёл к проёму и заглянул в образованную куском материи и краем стены щель: внутри помещение освещалось яркой фиолетовой лампой, напоминающей антибактериальный излучатель, плохо вписывающийся в общую упадочную картину поселения.

Без команды понимая, что делать, мой бородатый напарник сжал рукоять автомата и, беззвучно подойдя к тряпке, повернул голову в мою сторону. Сняв карабин с плеча, я направил его на проём и кивнул компаньону.

Тот аккуратно потянул кусок материи, освобождая для меня проход, однако сразу шагнуть внутрь я не сумел: из-за тряпки с угрожающим гудением вырвался огромный рой крупных чёрных мух. Брезгливо отшатнувшись назад, я ясно почувствовал едкий запах мертвечины, исходящий из помещения.

–

О-о, ну и жуть! – коренастый стрелок отпустил тряпку и, схватившись за нос, отшатнулся назад.

Его возглас, конечно, был оправдан, но неуместен и, я бы сказал, непрофессионален. Ведь, если внутри кто-то есть, он просто не мог не услышать комментария, а значит, элемент внезапности Мы уже потеряли. Понимая, что теперь, чтобы не упустить преимущества полностью, нужно действовать крайне быстро, я двумя моментальными шагами приблизился к проёму и, прижавшись к стене, заглянул в помещение. Внутри, к счастью, было пусто, даже слишком: не было ни мебели, ни металлолома, ни мусора, вообще ничего. Лишь зловещие засохшие бледные разводы на полу и стенах, да три ряда длинных фиолетовых ламп на потолке.