…отодвинув в ускоренном темпе опустевшую тарелку, я выглянул в нависающее над самым столом окно. Оружие и форма бойцов Тетры, конечно, недвусмысленно говорили о том, что ситуация критическая, но, в целом, лагерь создавал ощущение, будто никакой войны нет. Ни звуков стрельбы, ни дыр от тяжёлых снарядов, ни разлагающихся тел… В сравнении с тем, что я видел в последние несколько дней, это земля обетованная: есть все удобства, нет опасностей. Здесь жестокость реальности быстро забывалась, спокойствие казалось нерушимым. А ведь где-то совсем рядом людей буквально уничтожают, причём в огромных количествах.

И происходящее там в любой момент может переместиться сюда…

Высокопарно начавшийся поток мыслей резко оборвался. Я вдруг пришёл к выводу, что не знаю, за кого сражаюсь. Вернувшаяся память, казалось, абсолютно пустынна, я не мог вспомнить хоть кого-либо из тех, кого обычно называют близкими. Своей семьи у меня, судя по всему, тоже не было. Может, оно и к лучшему!? Учитывая, что последние шесть лет я провёл неизвестно где и неизвестно как, муж и отец из меня никудышный. И всё же стоит спросить Логиста, знает ли он что-нибудь о моих близких. А то получается, что сражаться мне, в общем-то, и не за что. Люди меня мало привлекали – рабы виртуальных миров и без машин-убийц обречены на вымирание, и это ничуть не затрагивало мои чувства.

Вот Тетра – это другое дело. Я нашёл глазами двух её представителей, стоящих на улице, облокотившись на тёмно-серую цистерну. Расстояние до них было слишком велико, чтобы определить возраст, но я точно мог сказать, что один из них девушка. Казалось бы, чёрные костюмы – не за что зацепиться, но что-то привлекательное во всех этих людях всё же есть. Даже когда они в масках, молчат и не двигаются, в них что-то есть. Какое-то упорство, хищническая хватка, презрение к компромиссам. Они хотят только того, чего хотят, и никогда не соглашаются на меньшее. Но при этом они знают, что такое уважение, любовь и преданность. Они привлекательны, но не приторно милы. Одинаковы в своих принципах, но, благодаря им же, совершенно различны. Их нельзя назвать ни хорошими, ни плохими – они избирательны. Лиса права, внешность отражает содержимое.

Я вспомнил то, что было до начала войны с машинами. Люди с каждым годом всё серее, цвета их одежды становятся какими-то грязными, и сама одежда тоже грязнеет, кожа теряет лоск, подвижность, волосы похожи на старые мочалки. И с личностью их происходит то же самое – интернет вывел не раз рассыпавшийся в прах нигилизм на новый уровень. Все молодые захотели стать циниками, мерзавцами, бесчувственными эгоистами, уставшими от жизни и разочаровавшимися во всём «героями Нашего времени». Но таким стать – тоже нужно постараться. А они скрыли свои по-прежнему испытываемые эмоции, включили показное безразличие ко всем и всему, прикрывая тем самым свою никчёмность, и сидят, ждут, когда же жизнь начнёт их развлекать. Они стали подобны диетическим хлебцам: блёклый неопределённый цвет, отсутствие формы, вкуса, запаха. Что-то там жуёшь, но удовольствия никакого. И со временем это показное так въелось в сознание, что стало натуральным, «нежелание выпендриваться» переросло в неумение правильно подать себя, «безразличие» и зависть стали боязнью сравнивать себя с другими и, как следствие, привели к искажению самооценки, демонстрируемое отрицание высокого перешло в ложные, ничего не стоящие, ценности, но что Вы, что Вы! Загляните поглубже, там ведь спрятан богатый внутренний мир, забитый безжалостной судьбой в глубины души! У циников и мерзавцев… Богатый мир… представленный искусственно романтизированным, насильно сужаемым в целях лучшего контролирования жизненным пространством, погрязшем на одну половину в виртуальной рутине и на вторую в недоразвитом нарциссизме.

Да-а, неправильно поняты и плачут на том свете кумиры, видя, какая серость теперь зовёт себя их именами.

С этими мыслями я встал из-за стола и направился к оружию, дабы хоть как-то развеять своё уныние. Как оказалось, разборка и чистка автомата, которая шла у меня достаточно ловко, не в силах прервать поток мрачных размышлений. Меня охватывало презрение, мне даже начало казаться, что война с машинами меня радует! Теперь все эти виртуальщики и материалисты узнают, что такое отсутствие чувств, что такое истинный цинизм и холодный расчёт. Ныне их усиленно романтизируемый образ никому не нужен, и никто не станет слушать их скулёж о жестокости жизни, необходимости стать холодным, чтобы выжить, и прозрачные намёки на поиски человека, который поймёт и пожалеет. Пуля в лоб и до свидания! И это ещё в лучшем случае. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.

С другой стороны, Тетра же смогла воспитать своих последователей – она доказала, что люди исправимы. Я развернулся на крутящемся стуле и через всю комнату выглянул в окно на два тёмных силуэта, всё так же стоящих у цистерны. Нет. Они не люди и никогда ими не были. Поэтому Тетра смогла их воспитать…

Раздался осторожный стук в дверь. Честно говоря, он меня обрадовал, потому как неприязнь моя к человечеству быстро росла, а это… как-то не совсем правильно.

–

Открыто. – громко ответил я.

Дверь медленно отворилась и внутрь, озираясь, вошёл Гелий. Найдя меня глазами, он вполголоса, то ли из уважения, то ли из каких-то других соображений спросил:

– Готовы?

Я кивнул, отбросил автомат в сторону и, вложив, на всякий случай, пистолет в поясную кобуру, направился к двери, за которой только что исчез оператор. На улице за прошедший час заметно похолодало, и, потянув бегунок на молнии вверх, я почувствовал, что не зря захватил по пути куртку.

–

Что скажешь, Гелий?

Оператор будто ждал этого вопроса.

–

Информация, извлечённая Вами из мозга летуна, анализируется на предмет полезных Нам данных. У Нас тут есть один спец, который работает с подобными вещами прямо через нейронный интерфейс. Он скоро закончит. А Вы пока можете поговорить с Логистом. – оператор посмотрел по сторонам и, обнаружив, что поблизости никого, кроме Нас, нет, остановился, заговорив полушёпотом. – Та штука, о которой Вы упоминали в разговоре с Лисой и Сычом, спросите о ней советника! Он знает больше остальных в этом лагере, к тому же он может рассказать Вам о ней, не подвергая всех Нас опасности. – немного двинув лицом вперёд для большей убедительности, оператор повёл глазами в сторону, на что-то показывая.

Я проследил за его взглядом и увидел абсолютно чёрный пластиковый домик с двустворчатой красной дверью.

–

Вам туда! – с этими словами Гелий кивнул головой, развернулся и торопливо зашагал прочь.

Постояв пару мгновений, чтобы настроиться на серьёзный разговор со старым знакомым, я подошёл к двери и уверенно постучал.

–

Да-да, входите! – голос Логиста прозвучал так, будто он был швейцаром, встречающим гостей, прибывших на бал.

Я вошёл и сразу почувствовал сладковатый запах ароматических свечей, точно соответствовавших аристократическому образу хозяина обители. Внутри стояла полутьма, лишь местами рассекаемая тусклыми жёлтыми лампами. Всё вокруг было заставлено стопками книг, свёрнутыми картами и странными механизмами. Возникало ощущение, будто я попал в мастерскую волшебника. Сам умелец, сидевший за столом, увидев меня, почтительно встал и, наклонив голову, сразу, но издалека начал разговор.

–

А-а, прошу-прошу, Высший, проходите! – по голосу советника чувствовалось, что он готов броситься мне на шею. Мой статус в Тетре, однако, удерживал его от таких откровенных проявлений эмоций, заставляя держать деловую дистанцию. И, тем не менее, он знал, что я его уважаю и крайне признателен за его преданность – этого ему было достаточно, поэтому Логист никогда, даже сейчас, не пытался пересечь черту между Нами. Видя мой бегающий по комнате взгляд, он махнул рукой в сторону. – Думаю, не нужно напоминать Вам, что я большой любитель бумажных книг, особенно, касающихся механики!?

Я понял, что действительно это помню. Советнику, правда, мой ответ не требовался, поэтому, указав мне на кресло, он опустился в своё и продолжил.