Я пристально посмотрела на него, чувствуя, как сердце начинает набирать обороты, и раздраженно сказала:

— Жаль, что ты его лишен. В тебе слишком много тьмы.

— Я всегда был таким, Тайлер.

— Нет.

— Я предупреждал тебя, что буду вынужден поступать именно так, чтобы снова восстановить этот клуб. Или ты хочешь увидеть, как он будет тонуть? Ты хочешь, чтобы по городу разгуливал какой-то другой клуб, устраивая на улицах беспредел? У нашего клуба, по крайней мере, есть хоть какой-то, пусть хреновый, но кодекс. Мы не достаем и не трогаем людей, если только они первые не начинают доставать нас. А придет другой клуб? Ты понятия не имеешь, как они себя поведут. Не представляешь, что они будут заставлять тебя делать себе в угоду. Единственный способ удержать власть в своих руках — стать заклятым врагом самому себе.

На это мне нечего было сказать.

Я чувствовала себя в полной растерянности. С одной стороны, жестокость, охватившая клуб, сводила меня с ума. С другой стороны, убивало то, что жестокость эта была необходимой.

Возникшая между нами тишина напрягала сильнее, чем когда-либо. Хоук изо всех сил старался держаться за возведенными вокруг себя стенами, но боль в моих глазах заставила его дыхание ускориться. Он покачал головой и потер лицо.

— Блядь. Тайлер, ты хочешь знать, зачем я делаю все это? — сказал он и посмотрел на меня измученным взглядом. — Я делаю все это ради тебя. Чтобы получить возможность быть здесь… с тобой. Мне не нравится все это. Я, блядь, ненавижу это. Этот гребаный адреналин, дорогуша, который прорывается и заполняет меня. Мне хочется вырвать на хер из себя этого монстра, который питается моей яростью, — тяжело дыша и сверкая глазами, он сделал шаг назад и рухнул на стул. — Я ненавижу это, — повторил он, — чертовски ненавижу. Мне хочется вытащить уже эти деньги с твоего счета, чтобы нам всем больше не приходилось иметь дело с этой… херней. Очиститься и начать все сначала. Вот, чего я хочу. И всегда хотел. Но на это нужно время, — Хоук выглядел совершенно разбитым, словно силы его были на пределе. Видеть то, что он вынужден делать, было одинаково ненавистно и для меня, и для него.

Я двинулась к нему, ведомая его болью, желая только одного — избавить Хоука от нее. Подняв руки, я прижала ладони к его лицу, и он закрыл глаза, когда я погладила его по щекам. Борода у него снова начала отрастать, и я, пропустив ее сквозь пальцы, села к нему на колени и прижалась лбом к его лбу. Его дыхание стало глубже, он скривил лицо и крепко зажмурил глаза. Хоук обнял меня, удерживая в кольце своих рук, дыша со мной одним воздухом.

— Прости, — прошептал он. — Я так сожалею обо всем… о своей лжи…

— Ты лгал, чтобы защитить меня, — прервала я его, прижимаясь губами к его губам. — Я все понимаю.

— Ты ненавидишь меня.

— Я пыталась найти причину ненавидеть тебя, Хоук, но на самом деле никакой ненависти не было.

Он медленно поцеловал меня. Боже, как же приятно вновь почувствовать соединение с его губами. Руками он провел вниз по моей спине и опустил ладони на задницу. Крепко сжав ее, он мягким скользящим движением погрузил свой язык мне в рот.

— Я знаю, что ты делаешь, — пробормотал он, и я почувствовала, каким твердым он стал подо мной.

— А что я делаю? — выдохнула я, подставляя ему шею для поцелуя.

— Ты пытаешься отвлечь меня.

Я кивнула, даже не пытаясь скрыть этого.

— Да, Хоук. Именно так. Ты хочешь, чтобы я остановилась?

Поглаживая, он начал поднимать руку вверх по моему телу, положил ладонь мне на грудь и сжал ее.

— Черт, Тайлер, нет.

Какое-то время мы просто целовались, и Хоук не обошел своими ласками ни один сантиметр моего тела, приговаривая, как сильно он тосковал по этому.

А потом он снял меня со своих коленей. Судя по виду, Хоука немного отпустило, и он взял себя в руки. Покинув комнату, он приказал парням отпустить Шей, а потом велел Маршаллу собрать ее вещи, сунуть ей в кошелек немного денег и сказать, чтобы она убиралась из города. Он понимал, что ее одержимость Гектором сродни помешательству, но и она сама не должна была терять голову.

Гектор чувствовал себя полным дерьмом. Он винил себя в том, что довел ее до такого.

И это само по себе уже было чудом.

Тайлер

Тем же вечером, но позже, Хоук взял меня прокатиться. На улице похолодало, поднялся ветер. В воздухе пахло приближающимся дождем, и я была рада такой передышке после этого жаркого ужасного дня.

Меня должно было насторожить, когда он свернул к тому самому ручью, возле которого сообщил сокрушительную новость. В конце концов, это место только напомнило бы об ужасной правде. О том, кем был мой отец. Но я была слишком счастлива провести время с Хоуком, чтобы допустить вторжение в голову плохих мыслей.

Спрыгнув с мотоцикла, я поспешила к ручью, а Хоук внимательно наблюдал за мной. Сегодня я села у воды, скинула обувь и носки и, опустив ноги в ручей, подняла взгляд к небу. Вспыхнула молния, и я начала отсчитывать секунды до раската грома.

Три, четыре, пять…

БА-БАХ!!!

Вот и гром.

Хоук опустился на землю за моей спиной, и я оказалась сидящей между его ногами. Я откинулась назад, закрыла глаза и расслабилась в объятиях Хоука, окруженная запахом кожи и его одеколона.

— Мы должны делать это почаще, — сказала я ему. — Так мне не придется постоянно видеть, как ты ведешь себя, словно людоед.

Он провел ладонями по моим рукам.

— Я ведь уже говорил, что это…

— Необходимо, я знаю.

— Осталось не очень долго.

Я понимающе кивнула.

— А до тех пор, Тайлер, перестань возводить меня на пьедестал.

— Думаешь, я делаю именно это?

— Я не совершил ничего грандиозного.

— Ты упорно забываешь о тех грандиозных ощущениях, которые даришь мне.

— Когда не вру.

Я тихо засмеялась и кивнула.

— Да, когда не врешь.

Еще одна вспышка молнии разрезала небо, и в этот раз я считала вслух, пока над головой не раздался грохот. Это так прекрасно: быть здесь, в уединенном месте, в объятиях мужчины, который мне дорог, которого люблю, которого считаю своей опорой.

Весь мир вокруг словно исчез. Все проблемы, вся творящаяся в клубе херня, насилие, отчаяние… все это ушло на задний план. Остались только Хоук и я.

— Можно спросить тебя кое о чем? — поинтересовалась я чуть позже.

— Тот факт, что ты спрашиваешь разрешения задать вопрос, уже сам по себе вызывает беспокойство, Тайлер.

Я закатила глаза.

— Ну, я имела в виду, спросить кое о чем личном.

— Что ты хочешь узнать?

Я повернула голову, чтобы взглянуть на него. Взгляд его темных глаз встретился с моим, и я спросила:

— Кто та красивая женщина, которая вышла из твоей комнаты много лет назад?

Он нахмурился.

— А поконкретнее?

— Блондинка в реально шикарных туфлях на платформе.

Он удивленно выдохнул.

— Черт возьми, Тайлер, этого вопроса я ожидал меньше всего.

— Упс.

— Как ты вообще узнала об этом?

— Я видела ее.

— И сколько тебе тогда было лет, маленькая проныра?

Я рассмеялась и толкнула его локтем в живот.

— Не так уж и мало.

— Сколько? — спросил он.

— Боже, я не помню. Может, одиннадцать?

Он застонал и тихо выругался.

— Ну и на что это похоже? Скажу тебе честно, когда у нас появятся свои дети, этот гребаный клуб будет последним местом, где я позволю им находиться.

Я старалась не обращать внимания на тепло, разлившееся в груди, когда он сказал о наших предполагаемых детях.

— У меня было неплохое детство, помнишь?

— Ты ненормальная.

Я ахнула, делая вид, что возмущена.

— Как это я ненормальная?

— Потому что спрашиваешь о девчонке, которая была в моей постели десять лет назад. А я еще думал, что это у Шей съехала крыша.

Я снова толкнула его — на этот раз достаточно сильно — и Хоук резко выдохнул. Тем не менее, он рассмеялся, отодвигая мой локоть в сторону от своего живота. Меня раздражало, что мой вопрос вызвал у него смех, и я снова попыталась ткнуть его другим локтем. Он перехватил его и притянул меня к себе, обняв поверх груди.