Он был прав, но я не была готова признаться в этом, поэтому просто слушала. И продолжала противиться его прикосновениям, но это только подстегивало Хоука не сдаваться. В глубине души мне не хотелось, чтобы он отступил.

Я должна была взглянуть на ситуацию его глазами. Насколько тяжело ему было сказать мне об этом. А я находилась во власти гнева и желала выместить его на Хоуке, обвиняя его. Хотя на самом деле это ведь мой отец предал всех нас. Однако я изо всех сил отказывалась соглашаться с этим. Мой отец был так горячо привязан к этому клубу. Он был так счастлив, так активно включен в эту жизнь. Я много думала об этом. Может, были какие-то знаки, которые я упустила? Может, он вел себя как-то не так? Может, его что-то разозлило? Я не могла вспомнить ничего необычного.

В конце концов, мне пришлось заставить себя смириться с тем фактом, что мой отец был совсем не тем, кем я всегда его считала.

Хоук

Уже семь дней, как она отталкивала его. Как долго это будет продолжаться? Все свое разочарование она сосредоточила на нем, а не на Гекторе. Как этот мудак не попал в поле действия ее радара, для Хоука оставалось загадкой.

Хоук понимал, что все это бесит и разочаровывает ее. Черт, сколько времени прошло с тех пор, как Дэннис умер у него на руках, но… блядь, он никогда представить себе не мог, что будет испытывать такое опустошение, когда его отталкивают каждую ночь.

Почему люди хотят отношений, когда вместе с ними в жизни начинается полная фигня? Можно было легко избавить себя от проблем и вести одиночную игру, просто трахаясь и не заботясь о благосклонности той дырки, в которую вставляешь свой член. Да, эта мысль возникла у него на целых две секунды, но потом исчезла так же быстро, потому что… да, он чертовски сильно хотел ее. И не важно, что в данный момент вся власть была в ее руках. Каждый раз, когда Хоук обнимал ее, по его венам растекалось такое блаженство, ради которого можно стерпеть что угодно.

В течение дня он не нарушал ее личного пространства. Хоук не мог рисковать и разрешить ей выйти на работу, поэтому Тайлер околачивалась в клубе и проводила большую часть времени в обществе Холли и Шей, всячески избегая его.

Между тем, он не терял времени даром и превратил клуб в настоящую крепость. Он заключил сделки и возобновил связи с теми, кто очень долгое время оставался не у дел. Далее он собирался проверить каждого имеющего нашивку клуба и определить, так ли уж необходима их роль здесь. Потому что, черт возьми, среди членов клуба было слишком много таких, кто не делал ничего, но претендовал на деньги, чтобы обеспечивать свой образ жизни за пределами этих стен. И это бесило Хоука больше всего.

И центральное место среди них занимал Гектор, который все еще приходил в себя и старался воздерживаться от выпивки, и Хоук понимал, что это требовало от него серьезных усилий. Но он изменился, и без алкоголя его приступы бешенства стали возникать вдвое реже.

— Вместо того, чтобы ждать, пока она свыкнется с этим, может быть, тебе стоит увезти ее отсюда, — сказал он Хоуку, когда они стояли перед зданием клуба и наблюдали, как Джонни и Джесс устанавливают на окна дополнительные решетки.

Хоук усмехнулся.

— Тайлер не позволяет мне приблизиться к ней даже на шаг.

— Через неделю у нее день рождения. Свози ее к маме. Каждый раз, когда я ездил туда, она с удовольствием бывала у нее. Может, после этого она оттает.

— Мама может рассказать ей только о том, среди какого дерьма я рос.

Гектор ухмыльнулся.

— Возможно.

— Гребаные женщины, Гектор.

Брат покачал головой.

— Да, вот поэтому я и не влюбляюсь, мужик. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на боль.

Хоук с улыбкой кивнул и ответил:

— На самом деле, боль — это лучшая ее часть.

Гектор вздохнул и как-то странно посмотрел на своего брата.

— Твою мать, мужик, ты превращаешься в одного из тех слюнтяев? В тебе есть какая-то женская жилка, о которой я не знаю?

— Пошел на хер.

— Нет, ты хочешь, чтобы на нем была Тайлер.

— Да, хочу.

— Дочь Дэнниса, хочу добавить.

— Она самая.

— Эта раздражающая маленькая засранка на гребаном трехколесном велосипеде, от скрипа которого мы все готовы были лезть на стену?

— Да, она.

Не скрывая в голосе недоверия, Гектор на всякий случай уточнил:

— Тайлер.

— Моя Тайлер.

Как только произнес это, Хоук увидел, как Джесс напрягся всем телом. Ублюдок слышал их, и на его лице промелькнуло выражение боли, хотя он изо всех сил пытался скрыть его. Гектор тоже это заметил и, толкнув Хоука в плечо, прошептал:

— Мужик, он смирится с этим. Это просто сумасбродное увлечение.

Но, судя по реакции Джесса, это не было похоже на простую увлеченность. Совершенно ясно, что Тайлер ему далеко не безразлична, и, возможно, это могло бы взбесить Хоука, окажись на месте Джесса кто-то другой. Но Джесс был горячо преданным парнем. Он ни за что не встанет на пути Хоука или Тайлер. Это не в его характере.

Их прервал звук подъезжающего автомобиля. Хоук оглянулся через плечо как раз в тот момент, когда свернувший с дороги черный «Мерседес» медленно остановился перед ними. Хоук прищурил глаза и протяжно вздохнул.

— Блядь.

Открылась пассажирская дверь, и показавшийся из машины мужчина с холодным, как лед, лицом взглянул на Хоука.

— Борден, — сказал Хоук, в его голосе послышалось напряжение.

— Нам надо поговорить, — ответил Борден. — Я получил ответы.

— Пойдем внутрь, — но не успел он повернуться, как Борден с размаху врезал ему кулаком в лицо. Голова Хоука резко дернулась в сторону, в ушах зазвенело.

— Это за то, что бросил меня, — прорычал Борден.

Хоук не собирался возражать, потому что да, он охренеть как заслуживал этого.

Хоук

Борден захотел поговорить с ним наедине, поэтому Хоук отвел его в комнату совещаний и запер за собой дверь. Борден бросил на стол папку и повернулся к нему — его губы были плотно сжаты, взгляд холодный и злой.

— Прежде всего, — начал он, раздувая ноздри, — мог бы давно сказать мне, что ты этого хочешь.

Хоук скрестил на груди руки и, прислонившись спиной к двери, ответил:

— Я сам не знал, что захочу этого.

— Но невозможно просто однажды проснуться и снова захотеть стать президентом клуба.

— Нет, невозможно.

— Тогда что случилось? Разве можно так поступать из-за какой-то девчонки?

В груди Хоука вспыхнул гнев, и он стиснул зубы, пытаясь сдержаться.

— Разве не забавно, как вдруг поменялись роли? — спросил он. — Насколько я помню, на твоем месте когда-то стоял я и задавал тебе тот же самый гребаный вопрос.

— Это другое. Эмма была одинокой бедной официанткой, таскающей с собой дешевый складной ножик. Твоя девчонка живет среди байкеров, которые умоляют тебя вернуться.

— И теперь я вернулся.

— А как насчет всех наших разговоров о том, что ты на моей стороне, а не с ними?

— Мы с тобой по-прежнему на одной долбаной стороне.

— Мы будем деловыми партнерами… а хочешь знать, сколько раз подобная херня разрушала все между людьми, Хоук? Видишь, я уже сейчас против.

— На это есть основания.

— Черт, да, на это есть просто охуенные основания! — крикнул Борден, теряя свою холодность. Хоук никогда его таким не видел. — Ты что, нихрена не понял, что кроме тебя, Эммы и моей семьи у меня больше ничего нет! Я не хочу, чтобы что-то стояло между нами.

Хоук подошел к стулу и, рухнув на него, раздраженно потер лицо.

— Господи, Борден, ты думаешь, я когда-нибудь захочу пойти вразрез с тобой? Подобного не случится никогда.

— Тогда дай мне свое гребаное слово!

Хоук посмотрел на него уверенным твердым взглядом и сказал:

— Я даю тебе свое слово.

Но напряжение Бордена меньше не стало. Он буквально дымился, лицо было перекошено гневом.