Он прекрасно понимал это.

Она же потом возненавидит его.

В этом он был уверен.

Но… он неистово хотел ее.

Резким движением он сорвал с нее майку, и в этот момент всё — вся херня сегодняшней ночи, все прошлые сожаления — отошло на задний план.

Он хотел ее.

Она хотела его.

И только это было важно.

Все остальное — это проблема завтрашнего дня.

В ту же секунду Хоук накрыл губами ее сосок и с силой втянул его в рот. Она выгнулась, задохнувшись от собственных ощущений. Тайлер была так возбуждена, что он мог бы просто дунуть ей на соски, и она кончит.

— Сними шорты, — приказал он, тяжело дыша.

Она тут же разделась — покорно и нетерпеливо одновременно. Он сбросил джинсы и переступил через них. Хоук был не в силах отвести взгляд от полностью обнаженной Тайлер. Шагнув ближе, он снова поцеловал ее, и на этот раз поцелуй получился жестким и более плотским. Он двигал рукой между ее ног, касаясь клитора и медленно обводя его круговыми движениями, пока ее удовольствие не возросло настолько, что она с трудом уже могла отвечать на его поцелуи. Хоук изо всех сил старался сдерживать себя, чтобы не взять ее грубо, как ему того хотелось. Поэтому на несколько коротких мгновений сосредоточился только на ее удовольствии — на том, как она выгибает спину, пока он сосет ее идеальные сиськи.

А потом…

Он увидел безжизненные глаза и кровь…

Гребаное море крови.

Девять. Трупов.

Монстр.

Монстр.

Мон…

Сердце подпрыгнуло к самому горлу, и Хоук сглотнул тяжелый ком, возвращая его обратно чудовищу, сидящему внутри.

— Повернись, — хрипло сказал он, не в силах скрыть в голосе боль. Он даже помог ей сделать это побыстрее, чтобы она не успела увидеть выражение его лица. Уязвимость — удел слабаков. Это чувство не для него. Он просто хотел трахаться, не ощущая себя человеком, бегущим от собственного прошлого.

Ему действительно нужно остановиться. Он не должен был обнимать ее или позволять своей руке снова скользнуть к этой потрясающей обнаженной киске. Не должен был вынуждать нагнуться, чтобы прижаться своим членом к ее вздернутой вверх заднице.

Но он сделал это.

Хоук направил свой член к ее входу — ему нестерпимо хотелось оказаться в ней. Все его тело сотрясалось дрожью, горя желанием сделать это, но…

Ведь он использует ее.

Хоук не хотел ее использовать. Он никогда не простит себе этого. Развернув Тайлер кругом, он встретился взглядом с ее удивленно распахнутыми глазами.

— Твоя рука, — он скрипнул зубами, лишая себя возможности почувствовать ее тугую киску. — Только твоя рука, Тайлер.

Она без промедления снова обхватила ладонью его член и начала двигать рукой, как раньше, но на этот раз ее взгляд был изучающим. Хоук задумался, заметила ли она его отчаянную потребность сбежать от действительности, забыться и просто отдаться чувствам?

Протянув свободную руку, Тайлер нежно погладила его по щеке. Он снова поцеловал ее, но это уже не было продиктовано гневом. Адреналин все еще бурлил, но его уже можно было сдерживать. Присутствие Тайлер сделало все более терпимым.

Облизнув, она втянула в рот его нижнюю губу, когда Хоук начал перекатывать между пальцами ее возбужденно торчащий сосок. Во всем теле чувствовался жар и напряжение… такое охуенно сильное напряжение, что все мышцы стали словно каменные. Дыхание остановилось и…

Он кончил.

Жестко.

Прямо ей в руку.

Но она, продолжая сжимать его член, не останавливала движений своего кулачка по всей его длине. Хоук задрожал от удовольствия.

Только вот… здесь было не только удовольствие.

Отвращение тоже.

К самому себе и к тому, на что способны его руки.

Даже стон его прозвучал мучительно, и Тайлер посмотрела на него так, словно понимала это. Он не стал смотреть ей в глаза, а, вздохнув, отвернулся. На душе пока легче не стало, но в голове… ох, слава Богу, мозг очистился. Хоук знал, что это временная передышка. Но лучше так, чем ощущать, что вокруг сердца будто змея обвивается и сжимает его.

— Я липкая, — услышал Хоук голос Тайлер.

Он посмотрел на нее и увидел, как ее ноздри непроизвольно дрогнули от запаха спермы, покрывающей ее ладонь.

— Если бы ты была моей, я приказал бы тебе слизать все до капли, — сказал он полусерьезно, полушутливо.

Тай улыбнулась и вытерла руку о его грудь.

— Вот, забирай все обратно. Когда решишь, что я твоя, приму все это в рот.

Ты уже моя.

Он взял ее руку, нежно поцеловал и совершенно серьезно сказал:

— Спасибо.

— За что?

— За то, что поддержала меня. Помогла отвлечься.

Она опустила взгляд.

— Конечно.

Хоук провел рукой по ее шее.

— Что не так?

Тайлер сжала губы.

— Если бы здесь находился кто-то другой, ты попросил бы сделать то же самое? Ну, Шей или Холли, или шлюхи, которые здесь околачиваются…

Он прервал ее очередным поцелуем.

— Замолчи, Тай. Я попросил об этом тебя. А не кого-то еще.

Не сказав ни слова, она коротко кивнула. Хоук повел ее в душ, но струйка текла еле-еле, потому что он был включен хер знает сколько времени, и горячая вода почти закончилась. Но ему нужно было вымыть ее, и это сделало его странно довольным. Любой мужчина пожертвовал бы левым яйцом за одно лишь прикосновение к ней, а тем более за возможность смывать свою сперму с ее раскрасневшейся кожи.

Хоук знал, что она все еще возбуждена. Он заметил, как то и дело подрагивали ее бедра рядом с ним, поэтому притянул Тайлер к своей груди, чтобы брызги льющейся воды покрыли их обоих, и пальцами довел ее до оргазма. Она вскрикнула, сжимая колени, и он, крепко обняв ее, прижался губами к тому маленькому сладкому местечку у основания ее шеи.

Чуть позже он обтер полотенцем ее влажную кожу и уложил Тайлер в постель. Прижавшись щекой к его груди и свернувшись калачиком, она уснула за считаные минуты.

Хоуку с этим повезло меньше.

Тайлер

На следующее утро, когда я проснулась, Хоук все еще лежал рядом. Я ощутила, как пальцами он пробежался сверху вниз по моей голой спине. Лежа рядом, я чувствовала сильные, гулкие удары его сердца, и это давало мне успокоение.

— Ты уезжаешь от меня? — я отстранилась от него, горло сжалось при мысли, что он снова уйдет.

— Нет, — нежно ответил он.

Я расслабилась и провела рукой по его широкой груди, не в силах сдержать желание прикоснуться к нему — к этой гладкой коже и твердым мышцам пресса. Взяв его руку в свою, я покрыла ее поцелуями. Он напрягся — даже вторая его рука перестала двигаться по моей спине.

— Что-то не так? — спросила я.

— Детка, это моя изуродованная рука, — еле слышно ответил он.

— Значит, твоя изуродованная рука заслуживает больше поцелуев, — я продолжила свое занятие, на этот раз целуя каждый шрам, и мышцы его пресса напряглись. Хоук приподнял голову, чтобы посмотреть на меня. Немного выждав, он сгреб мои волосы в кулак и потянул меня к себе на грудь, чтобы наши губы соприкоснулись. Он целовал меня долго, неспешно исследуя мой рот, словно уговаривая меня своим языком. Это было искусное соблазнение, и Хоук делал это осознанно.

— Так будет всегда? — спросила я после того, как он отстранился, и мое лицо оказалось на уровне его глаз.

— Так — это как?

— Вот так хорошо. Или со временем все приедается?

Какое-то время он смотрел на меня нежным взглядом.

— Не думаю, что с тобой это когда-нибудь начнет приедаться. Тайлер, ты потрясающая, с яркой индивидуальностью.

Я подавила смех.

— С яркой индивидуальностью?

— Мне это нравится.

— Я нравлюсь мистеру Хоуку — байкеру! — за свою яркую индивидуальность? Никто не поведется на это!

Он усмехнулся.

— Ну, не только за яркую индивидуальность.

— Нет?

— У тебя такая аппетитная задница — кажется, с ней это как-то связано — и такие охуенно красивые сиськи, что, думая о них, я могу кончить за день раз десять.