Казалось, прошла целая жизнь, прежде чем выключилась вода, и в поле зрения показалось тело. Он был голый. Абсолютно. И стоял вполоборота, глядя на себя в зеркало. Вроде как внимательно рассматривал свой бок, а я, между тем, не могла отвести взгляда от его выпирающей задницы.

Вау.

Сейчас я по-настоящему увидела его обнаженным. А не как в тот раз, когда в полной темноте он, сидя под струями воды, прижимал к своей груди и баюкал меня, парализованную ужасом. Сейчас его было видно целиком, и — святой Боже! — у него очень крепкая задница и накачанные бедра, которые…

Он повернулся лицом ко мне и вышел из ванной комнаты… Твою мать…

Охуе-е-е-е-е-е-ть.

У меня пересохло во рту. Он выглядел потрясающе. Нет, лучше, чем потрясающе. Парни с развешанных по стенам комнаты плакатов в сравнении с ним просто тощие задроты. Мне были хорошо видны контуры каждой мышцы его тела: мощные плечи, бицепсы, пресс и косые мышцы живота, которые сходились такой четкой буквой V, что остальным остается только завидовать. Но в данный момент не это привлекало мой взгляд. Нет, он был прикован к гигантскому гребаному орудию, бесстыдно направленному прямо в мою сторону, или, скорее, приветственно покачивающемуся.

Ничего похожего на член Гевина, больше напоминающий вялую морковку. У Хоука же он был красивым. Да, я могла бы назвать его член красивым. Это сексуальное чудовище с огромным членом трахало меня, и все было настолько само собой разумеющимся, что мне и в голову тогда не пришло включить свет.

Увидев меня, Хоук остановился.

— Я разбудил тебя? — и при звуке его баритона в животе все затрепетало.

Я покачала головой и отвела взгляд от его великолепного члена.

— Детка, у тебя есть НЕ розовое полотенце?

— Нет.

Он кивнул, и с его волос закапала вода. Хоук вернулся в ванную, снял с крючка розовое пушистое полотенце и вытер им волосы и грудь. Вернувшись, он подошел к краю кровати и опустился на нее с тяжелым вздохом. Некоторое время он неподвижно сидел спиной ко мне. Я нахмурилась и собралась уже спросить, все ли с ним в порядке, когда заметила синяки — огромные, размером с большой кулак — покрывающие его спину. Вытаращив глаза, я тихо поползла к нему. Если он и слышал мои движения, то никак на них не отреагировал. Оказавшись прямо у него за спиной, я слегка провела ладонью вдоль одного из синяков. Хоук со свистом втянул воздух, и я почувствовала, как под моим прикосновением напряглись его мышцы.

Я ахнула.

— Хоук?

— Хм? — пробормотал он.

— Твоя спина…

— Да.

Обеими руками я скользнула по его спине. Кожа была горячей и влажной, и я почувствовала, как он вздрогнул — ему было очень больно.

— Что случилось?

— Работа, дорогуша.

— Клуб?

— Нет.

— Борден?

— М-м-м. Пришлось кое-кому попортить шкуры.

— Они же избили тебя.

Он презрительно усмехнулся.

— Видела бы ты их.

Неожиданно обернувшись, он посмотрел на меня, и я отпрянула, прикрывая грудь рукой. В комнату проникало достаточно света из ванной — Хоук не выключил его.

У него была рассечена губа, а над бровью огромный черный кровоподтек. Мне не нравилось видеть на нем эти отметины — они напоминали о том, что он все-таки уязвим. Тяжелые ощущения.

— Ты дерьмово выглядишь.

Он облизал рану на губе.

— Детка, я всегда дерьмово выгляжу.

Я слегка коснулась его бороды, но тут же отдернула руку.

— Тогда, может, стоит сбрить бороду?

— Тебе не нравится?

Избегая его взгляда, я пожала плечами.

— Нравится. Просто… я скучаю по твоему лицу.

— Знаешь, меня однажды обозвали Чубаккой.

Мои губы изогнулись в улыбке.

— Да ну?

— Думаешь, я похож на Вуки? (Примеч.: Чубакка — персонаж киносаги «Звездные войны» — путешественник из племени Вуки, лицо и тело которого полностью покрыты шерстью).

— На Вуки нет. Может, на Гэндальфа. Хотя, ты нечто среднее. (Примеч.: Гэндальф — один из центральных персонажей «Хоббита» и «Властелина колец», носящий длинные волосы и бороду).

Хоук усмехнулся.

— Отлично.

От его улыбки у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Широкая, белозубая, она буквально преобразила его лицо. Господи, я снова его хочу.

— Почему ты так быстро вернулся? — спросила я, пытаясь изобразить равнодушие, чтобы не выглядеть идиоткой, пускающей слюни от желания услышать, что причина кроется во мне.

— Ты знаешь, почему, — ответил он, окидывая меня взглядом.

У меня перехватило дыхание. Это из-за меня. Точно из-за меня.

— По пути сюда мне пришлось повозиться в дерьме. Я испачкался. Пришлось воспользоваться твоим вонючим гелем для душа.

— Я так и поняла.

— И теперь я пахну, как девчонка.

— Ну, мне это нравится.

Хоук перевел взгляд на меня и усмехнулся. Черт, он смотрел так пристально, что я покраснела.

— Ты всегда спишь голой, Тай?

— Нет.

Он снова осмотрел меня этим своим взглядом.

— Теперь будешь.

Не ответив, я прикусила нижнюю губу.

— Ложись обратно, Тай.

Хоук встал и направился к ванной. Он выключил свет, и комната погрузилась в темноту. Я переползла на свое место и опустила голову на подушку. Его движения были едва различимы. Хоук обошел кровать и буквально упал в нее. Прямо рядом со мной. Между нами было не больше метра, но с тем же успехом это мог бы быть целый километр. Как всегда.

Он был в моей кровати. Ну, ладно, в своей кровати.

Я повернулась к нему лицом, глаза понемногу стали привыкать к темноте. Он повернул голову, встречаясь со мной взглядом. Никто из нас не произносил ни слова. Я надеялась, что он просто запрыгнет на меня, и напряжение между нами исчезнет, но он не сдвинулся ни на сантиметр. Я сглотнула ком в горле и, схватив одеяло, натянула его на себя. А потом повернулась спиной к Хоуку и закрыла глаза. Мне нужно уснуть. Господи, пожалуйста, мне нужно уснуть и попытаться представить, что рядом не лежит почти двухметровое голое чудовище, но все, о чем я могла думать, это его улыбка. Я ерзала, чувствуя трепет и пульсацию внизу живота.

— Эй, Тай? — позвал он меня через минуту.

— Да? — еле слышно ответила я.

— Почему моя грязная футболка лежит в твоей кровати?

Застыв, я резко распахнула глаза.

Твою мать.

Очень медленно я повернулась к нему всем телом. Он держал в руке скомканную футболку. Целое ужасное мгновение я таращилась на нее… а потом, резко схватив и свесившись через край, швырнула ее под кровать. Когда я ложилась обратно, он все еще смотрел на меня.

— Я не знала, что она здесь, — соврала я.

Его молчание убивало меня. Похоже, он осуждает.

Очень не хотелось оконфузиться? Да я просто вляпалась в это дерьмо обеими ногами.

— Ты спишь с ней? — вдруг спросил он.

У меня даже кости съежились. Кто-нибудь, убейте меня.

— Нет, — ответила я.

— Ты вдыхаешь ее запах?

Пульс загрохотал в ушах.

— Нет.

— Детка, ты ужасная врушка.

Отрубите мне голову. Черт, бросьте меня в огонь — мне наплевать. ВСЕ, ЧТО УГОДНО, только не ЭТО.

Какого хрена? Что со мной не так? Ведь была куча возможностей избавиться от нее или… по крайней мере, постирать. Теперь же я еще хуже, чем те извращенцы, которые воруют трусы из магазинов белья, а потом дома нюхают их, засунув в штаны свои поганые руки.

Кровать прогнулась, когда Хоук придвинулся ближе. Я старалась не смотреть на него, и от унижения не могла даже пошевелиться. А потом… почувствовала его пальцы, прослеживающие очертания моих губ. Дыхание мое ускорилось, и я, не успев даже подумать, повернулась лицом к нему. Он смотрел на меня. Уставившись на мой рот, он продолжал свои ласки, вынуждая меня раскрыть губы. Когда я сделала это, он просунул палец мне в рот и коснулся языка, после чего вытащил его и увлажнил мои губы. Его дыхание стало тяжелее и глубже.

— В чьей ты постели? — хрипло спросил он.

Не в силах пошевелиться, я выдохнула: